Оказалось, что из страшного пожара Коко успела спасти немногое, и в число этого “немногого” вошёл ящик с четырнадцатью бутылками вина, пятью бутылками популярного американского бурбона и двумя бутылками Jack Daniel’s. Так что её погорелое будущее не представлялось ей таким уж и невесёлым. Что же касается вина – оно оказалось вкусным, и наплевать, что я решила не пить до начала выходных. Коко стойко, а для Нат ещё и повторно, рассказала нам о том, что пожар случился из-за старой проводки, и из личных вещей, за исключением ящика с алкоголем, ей удалось спасти всего лишь два забитых под завязку чемодана. После перечня и описания отдельных вещей, Коко перешла к более душераздирающей части этой страшной истории, которая подуставшую Нат уже не впечатляла. Шестидесятипятилетний муж Коко, который являлся вторым её мужем по счёту и с которым она прожила в браке без малого тридцать лет, бросил её в самый тяжёлый момент – практически сразу после пожара. Она, конечно, догадывалась, что у него есть любовница, но на то, что ей окажется женщина, на пятнадцать лет младше её старика, она точно не рассчитывала. Пятидесятилетняя… Гхм… “Нехорошая женщина”, назовем её, пожалуй, так, крутила за спиной Коко роман с мистером МакДаффом на протяжении последнего года. Как мне показалось, больше всего Коко ранил тот факт, что её муж ушёл к более молодой женщине, нежели сам факт того, что этот старый пень в принципе от неё ушёл, да и ещё сразу после пожара… Первые несколько дней после пожара они, с теперь уже бывшим мужем, ночевали у соседей, но долго такое сожительство продолжаться не могло. Как только угольки их совместного дома дотлели и они получили на руки деньги за страховку, благоверный Коко разделил купюры пополам и сообщил супруге, что намерен продать за копейки тот дом, который мы с Нат у них сейчас снимаем, чтобы после он смог переехать жить со своей новой пассией на берега Бристольского залива. На этом моменте Коко не сдержалась, и пока она хорошенько не проревелась, я сидела в максимальном напряжении, не понимая, почему Нат, услышав о продаже нашего дома, спокойно допивает очередной бокал красного полусладкого. В ожидании продолжения истории мне пришлось сделать ещё пару глотков из своей порции, пока Коко не взяла себя в руки и не заговорила вновь. Итак, когда они с мужем разобрали все чудом уцелевшие от огня документы и отправились в нотариальную контору, выяснилось, что дом, который мистер МакДафф рассчитывал располовинить в честь своего переезда к подружке, целиком принадлежит Коко. Дело оказалось в том, что этот дом прежде был собственностью свекрови Коко, которая души не чаяла в своей невестке. Двумя месяцами ранее девяностолетняя свекровь тихо-мирно умерла от старости, перед этим успев переписать свою единственную жилплощадь на Коко. Перед смертью она была недовольна своим непутёвым сыном, по-видимому догадываясь о его изменах жене, и так как старушка полюбила свою невестку даже больше, чем своего сына, данный шаг оказался вполне логичным. В общем, мистер МакДафф перебрался жить в квартиру своей любовницы, сумев забрать у Коко лишь половину от выплаты за страховку и одну бутылку бурбона. А ведь она родила от этого козла вполне нормального сына, который, как я мысленно заметила, не смотря на всю свою “нормальность”, не соизволил приехать из Германии, чтобы помочь родителям в столь трудный час… Алло! У них ведь дом сгорел!… Однако, Коко говорила, что сама настояла на том, чтобы их сын не приезжал, иначе ему пришлось бы прервать на неопределённое время свою научную работу, тонкости и подробности которой она, благо, решила опустить. Итого: ушедший на сторону муж, проживающие в другой стране сын, невестка, семилетняя внучка и годовалый внук. У Коко рядом не было никого, а она рыдала лишь о том, что её молодость осталась позади. Да, пожалуй её действительно сильно добивал тот факт, что она оказалась старше той вертихвостки, которая увела у неё мужа, словно телёнка, ведомого на поводке. – Девочки, – всё ещё сквозь слёзы вдруг произнесла Коко, по-видимому обращаясь к нам с Нат, – я не могу продолжать жить на милостыни соседей… Но я и не могу отказаться от тех денег, которые вы мне платите за аренду этого дома, потому что на зарплату официантки я едва ли смогу свести концы с концами… Можно я буду жить с вами? Мы с Нат стояли на кухне друг напротив друга уже вдрызг пьяные, хотя и не хотели этого признавать. Оказалось, что пока пьяненькая Коко вещала нам свою трагическую историю, мы нализались её вином, растворив в своём организме целых четыре бутылки на троих. Коко захмелела больше Нат, а Нат больше меня, так что мне пришлось их догонять, что, собственно, получилось у меня первосх… Перво… Пре-вос-ход-но!.. – Ну и что ты предлагаешь делать? – опершись одной рукой о кухонный гарнитур, а второй рукой в собственный бок, чтобы не шататься, поинтересовалась я у рыжеволосой. – А что ты предлагаешь? – вздёрнула брови Нат. – Это ведь её дом… – Хочешь сказать, что ты не против того, чтобы мы все собрались и начали жить в этой халупе втроём? – с подозрением посмотрел на меня учитель французского. – Если честно, мне это тоже не нравится. По сути мы будем платить столько же, а в придачу нам ещё и старушку-хозяйку терпеть придётся… – Думаешь, она начнёт здесь хозяйничать? В смысле, указывать нам на разбросанные вещи или, ещё чего хуже, разбрасывать свои? – Пффф… В общем, я против, – наконец выдавила из себя правду я. – Но… Ей ведь некуда идти… То же, что я не в восторге от перспективы того, что она может жить с нами, не отменяет того факта, что у неё не осталось крыши над головой. – Весомо, – сдвинула брови Нат. – Да и если мы ей откажем, крыши над головой в итоге может не остаться уже у нас. – Весомо, – поджала губы я, пошатнувшись на месте. – Но нам ведь нужно и какую-то пользу поиметь с того, что нам придётся терпеть её общество? – Нужно. – Давай скажем ей, что хотим десять процентов скидки за арендную плату, по пять процентов для каждой из нас, – предложила Нат, после чего обернулась через плечо, и мы вместе уставились на Коко, отключившуюся на моём вдавленном кресле, которое, по сути, принадлежало ей. – Давай, – удовлетворённо кивнула головой я, после чего мы, покачиваясь, вернулись обратно в гостиную. – Разбуди её, – взмахнула рукой я, обратившись к подруге. – Нет, давай лучше ты. Вдруг она напилась до неадекватности? Бред… Мне пришлось сделать шаг вперёд, после чего, нагнувшись, я слегка потрясла Коко за плечо. – А?.. Что?.. – женщина уставилась на меня захмелевшим взглядом. – Ну как?.. Вы решили?.. Мне можно пожить с вами?.. – Двадцать процентов скидки за арендную плату мне и двадцать процентов скидки для Нат, и мы живём душа в душу, – уверенно отчеканила слегка заплетающимся языком я. Стоящая за моей спиной Нат так и икнула. Глава 35. Либо вино и вправду оказалось качественным, либо моя кровь слишком сильно привыкла к данному виду расслабителя, из-за чего даже реагировать на него ленилась. Моё утреннее похмелье оказалось слишком слабым, чтобы из-за него ставить под сомнение свою утреннюю тренировку: двадцать пять отжиманий, пятьдесят приседаний, семьдесят подходов для пресса, сто прыжков через скакалку. И всё же на упражнения с гантелями меня не хватило. Приняв прохладный душ, выпив литр воды и накормив себя горячими бутербродами с маслом, сыром и ветчиной, я попыталась вспомнить, в котором часу вчера ушла Коко и на чём мы, собственно, остановились, но отвлеклась на прогноз погоды и больше об этом не вспоминала. Здравомыслящий человек едва ли отдал бы Хизер Додсон главную роль в спектакле, пусть даже второсортном школьном, но мне ли было осуждать решение директора школы продаться? В моём текущем положении я бы тоже взяла деньги, взамен без раздумий выдвинув какую-то писклявую курицу в центр сцены. Совместила бы приятное с полезным – и мне было бы хорошо, и людям весело. Правда, ежедневно наблюдая за тем, как блондинка путается в запятых, ударениях и собственных мыслях, мне далеко было до смеха. Ещё и Кристофер решил воспользоваться тем, что Ирма сегодня забыла позвать его на репетицию, выкрикнув только моё имя. В итоге довольный Кристофер остался в машине, отчего на сегодняшней репетиции мне было хуже обычного – прежде Крис хотя бы отвлекал меня от происходящего вокруг. Было ясно как день, что Ирма ходит на свои немые “прогоны” не столько из чувства долга перед ролью, как из чувств к худощавому однокласснику, играющего роль Кассио. Я же здесь присутствовала в качестве массовки – подавляющее большинство одноклассников Ирмы тащило на репетиции личных водителей своих родителей, чтобы продемонстрировать ровесникам наличие служащего персонала в своём распоряжении и, тем самым, подчеркнуть свой статус. Больше всех выделялась парочка из чернокожего амбала-охранника и мелкой мулатки, которая обращалась с парнем так, словно тот состоял у неё в рабстве. Могу себе представить, как сильно этому бедняге необходимы деньги, раз он до сих пор не вкатал эту истеричку в штукатурку. На это даже смотреть было больно. В общем, с учётом того, что все одноклассники Ирмы уже давно были в курсе, что я никакая не модель из Нью-Йорка, за которую Ирма изначально пыталась выдать меня в своём инстаграме, я начала исполнять роль игрушки. Всё, что от меня требовалось – присутствовать на репетициях, чтобы рейтинг Ирмы не падал в глазах её пустоголовых ровесников. И хотя Ирма и не походила на безнадёжно безмозглого подростка, до здравомыслящего ей всё ещё нужно было расти и расти… К середине сегодняшней репетиции я вспомнила слова Пени о том, что я должна научиться получать удовольствие от своей работы, и это мне неожиданно сильно помогло – к концу я уже едва ли сдерживала смех, наблюдая за тем, как Дездемону в десятый раз за последние пять минут пытается задушить тощий Отелло. На сей раз после репетиции Ирме пришлось посетить занятия по французскому с миссис Ришар, после чего она уделила пять минут на то, чтобы рассказать мне о том, что Дариан отпустил её на воскресную вечеринку в честь семнадцатилетия Трейси. Если честно, после предыдущей вечеринки я бы Ирму ещё минимум полгода не отпускала на подобные мероприятия, но не я была её опекуном, так что и решать было не мне. Поэтому я с лёгкостью отодвинула от себя мысли о проявлении заботы по отношению к подростку, существование которого не должно меня волновать вне моего рабочего времени. Тем более в пятничный вечер я уже привыкла думать о стандартных планах на субботу – общение с племянницами, посещение Хьюи, поход в продуктовый магазин… Из нестандартного только свидание с Дунканом. – У Трейси день рождения в воскресенье? – переспросила Кристофера Джина, убирая муку на верхнюю полку кухонного гарнитура. – А у твоего сына было в эту субботу. Что ж, могу поделиться с вами тем, что у моего Клинта тоже скоро день рождения. Завтра исполнится ровно семь лет с того дня, как я в муках произвела его на свет. Утром последнего дня весны, – лучезарно заулыбалась женщина. Глядя на Джину, успешного повара и самодостаточную мать, я почему-то всегда считала её счастливым человеком, которому для полноценного счастья было достаточно кухни, на которой она проводила весь свой рабочий день, и сына, о котором она упоминала едва ли не в каждом своём рассказе. Посмотрев же сейчас на неё в очередной раз, я лишь убедилась в правоте своих мыслей, сделав окончательный вывод о том, что Джина звёзд с неба не хватает. Её счастье – работа и сын. Для меня подобного было бы катастрофически мало, а ей хватало. …Откуда мне было знать, что это вымученное счастье? Джина. Мне едва исполнилось двадцать три, когда я родила Клинта, в тайне от его отца – сообщать ему о наличии сына я не собиралась тогда и не собираюсь в будущем. Впрочем, когда Клинт дорастёт до возраста взбалмошного подростка, в котором сейчас пребывает Ирма Риордан, я не стану скрывать от него правду. Мы с его отцом провстречались немногим больше года, после чего расстались из-за его измены. Я тогда была поглощена работой в ресторане, из-за чего даже не сразу заметила, что он нашёл себе замену в виде эксцентричной белокурой женщины, о которой я толком ничего так и не узнала. В момент же, когда выяснилось, что я нахожусь на третьем месяце беременности, эти двое уже успели заключить брак. Вот так вот просто и быстро – один месяц спали за моей спиной, ещё спустя два месяца после своего разоблачения объявили о помолвке и ещё спустя один месяц сыграли пышную свадьбу. Должно быть, это любовь, потому как со мной ещё никто не хотел расписываться уже спустя пару месяцев сексуальных отношений. Хотя, если хорошенько подумать, после рождения Клинта у меня в жизни и секса-то толком практически не осталось. Один-два раза в год, и-то если очень крупно повезёт отвлечься на пару секунд от работы и времяпровождения с сыном. Отец же Клинта до сих пор женат на той блондинке, от которой имеет двух дочерей пяти и трёх лет. Он со своей семьёй уже семь лет как живет в Китае – уехал туда на год по работе и, впоследствии, остался там навсегда, что было мне только на руку – благодаря этому скрывать существование Клинта для меня было проще, чем отобрать конфетку у младенца. Когда Клинту исполнилось два года, я буквально вырвала зубами свой джек-пот – получила место в ресторане с тремя звёздами Мишлен, в котором следующие пять лет едва ли не круглосуточно трудилась сквозь кровь и пот. Полгода назад хозяин ресторана решил “перевезти” его в Египет, так как сам уже год как проживал в стране солнца. Когда ты молодая мать-одиночка, ты не можешь просто взять и перебраться не то что на другой континент, но даже в другой город. Ты должна думать о сыне, о его успеваемости в школе, его друзьях и медицинской страховке… Естественно я осталась в Лондоне и первое время не могла думать ни о чём, кроме как о том, какое золотое место потеряла. К Риорданам же я попала совершенно случайно – как и Ташу, меня порекомендовали. Моя бывшая соседка, работающая тогда няней Ирмы, посоветовала мою кандидатуру, но помимо меня на это место было ещё четыре кандидата – трое мужчин и одна женщина. Риордану тогда больше понравилась моя кухня, так что уже к Рождеству я официально состояла у него на службе. Да, после “Мешлена” это было что-то новенькое, но не прошло и месяца, как я осознала, что это для меня в тысячу раз лучше, чем то, что я имела прежде. В самом начале наниматель поинтересовался моей личной жизнью, узнал сколько я зарабатывала на предыдущем месте, а на следующий день сообщил мне о том, что я принята на работу и что моя заработная плата выросла на сто пятьдесят фунтов. Я стала просыпаться на час позже, после работы у меня появилось время на общение с сыном, и я постепенно начала привыкать к тому, что у меня есть полноценные выходные. В отличие от ресторана, здесь не было хаоса, сверхурочной работы и начальника, который нависал бы над моей душой высокомерным гением. Теперь единственное, чего я боялась – это потерять место в доме Риордана. Тем более на фоне того, что он пообещал мне выдать на грядущие Рождественские каникулы полноценный оплачиваемый отпуск, которого у меня не было со школьных лет, если не учитывать пару больничных. Даже не представляю, как мы с Клинтом проведём эти каникулы… Кажется, работая до потери пульса, чтобы оплачивать счета и наше с сыном пропитание, я разучилась попросту мечтать. *** Уже подъезжая к дому, я нутром почувствовала, что что-то здесь не так. Не успела я переступить порог, как перед моими глазами возникли горы из картонных коробок. Так в очередной раз выяснилось, что моё нутро меня не подводит. – Что здесь происходит? – настороженно поинтересовалась я, положив ключи на журнальный стол. – Таша! – почему-то восторженно воскликнула Нат, выглянув из кладовой, которая у нас всегда была забита коробками с каким-то старым барахлом, принадлежавшим хозяевам дома. – Мы с Коко проводим перепланировку. – С Коко? – удивлённо вздёрнула брови я. – Таша! – внезапно вынырнуло лицо Коко откуда-то из кладовой. – Мы уже почти закончили. Осталось только коробки на чердак перенести. – Да, давай, переодевайся и помоги нам, – воодушевлённо добавила Нат, переступая через гору из коробок помельче. Пока Коко вновь занырнула в кладовую, я оттащила Нат к себе в комнату. – Мы будем с ней жить?! – многозначительно вздёрнула брови я, произнеся свой вопрос удивлённым шепотом. – Чему ты удивляешься? Ты ведь сама всё организовала. – Вчера ты не так сильно была воодушевлена… Подожди, что значит – я сама всё организовала? – Ты договорилась с Коко о двадцатипроцентной скидке за арендную плату для каждой из нас, при условии, что мы согласимся делить с ней крышу над головой. Двадцать процентов, Таша – естественно я воодушевлена! Я реально выторговала у Коко двадцать процентов?! Сосредоточившись на несколько секунд, я начала припоминать… Хм, точно. Это была я, а не Нат. Что ж… Смело. …Уже спустя пять минут я перетаскивала коробки разных размеров и весовых категорий на чердак, заставляя ещё один его пыльный угол. Нат была права – двадцатипроцентная скидка действительно воодушевляет. Втроём мы справились с нагромождением коробок за каких-то пятнадцать минут, после чего уселись за кухонным столом, чтобы перевести дыхание и сделать пару глотков воды. – Не смотря на то, что мы нашли раскладушку с матрасом и в кладовой откопался этот дряхлый платяной шкаф, больше всего тебе повезло с тем, что в каморке оказалось окно, – усмехнулась Нат, обратившись к Коко. Около десяти минут назад мы с Коко перешли на “ты” – так было проще и нам, и ей. – Да, оно крохотное, но оно есть, – продолжала рыжеволосая. – Если бы мне пришлось спать в комнате без единого окна, у меня бы, наверное, в скором времени развилась клаустрофобия. – То есть не от того, что комната размером три на два метра, а от того, что в ней нет окна? – криво усмехнулась я. – Ох, девочки, за свои шестьдесят лет мне и не в таких условиях приходилось спать. Едва ли меня можно запугать какой-то кладовкой, после моего двухнедельного проживания в коридоре дома своей первой свекрови. Поверьте мне – это было ужасно. – Да уж, – одновременно произнесли и поморщили носами мы с Нат. Коко хотела нас приятно удивить, приготовив нам на ужин чего-нибудь вкусненького, но так как у нас в холодильнике мышь повесилась, мы с Нат так и остались на стадии удивления тому, что Коко в принципе решила приготовить для нас ужин. Устав от переноса тяжёлых коробок, мы втроём, в полном молчании, поедали омлет с ломтиками сливочного сыра. Молчание никого из нас не напрягало – нам просто хотелось поесть и разойтись по своим комнатам. Хотя, может быть, уединиться хотелось только мне.