В деле обнаруживалось все больше нестыковок. И все-таки пока ничто не объясняло присутствие Кургина на месте преступления. Обвинитель будет упирать именно на это, а я все еще не знал, чем смогу ответить. Оставалось надеяться, что соседи убитой смогут что-то прояснить. Такси подъехало к дому. Я спускался к машине, а под моей одеждой бесновались серые щупальца. Глава 23 Глава 23 Дом, где проживала и была убита Марьяна Кургина, находился в Чкаловском районе. Я жил здесь, когда был совсем маленьким, но до сих пор хорошо помнил тесное соседство старых домов и новостроек, переплетения маленьких улочек и многополосных дорог. Район контрастов. Да и люди были ему под стать. Такси въехало во двор и остановилось на полупустой парковке. Именно здесь проходил Кургин в день убийства. Я вышел из машины и огляделся. Забавное чувство, когда впервые появляешься в месте, которое раньше видел только на видеозаписи. Будто бы уже был здесь, и в то же время не был. Такое сознательное дежавю. Возле одного из колес покрытой ржавчиной «Волги» сидел кот. Короткошерстный, ухоженный, с нейлоновым ошейником. Похоже, сбежал из дома. Глядя на кота, я вспомнил о том, как семилетняя Алиса поздравляла меня и Кристину с очередной годовщиной. Она нарисовала открытку с изображением двух влюбленных и огромной надписью: «С КОТОВЩИНОЙ». Ошиблась, конечно, но выглядело это так мило, что мы пришли в восторг. Где-то в семейном альбоме эта открытка хранилась до сих пор. — Кис-кис-кис, — позвал я кота, делая шаг навстречу. При виде моей протянутой руки он выгнулся дугой и зашипел. Шерсть стала дыбом, хвост бил по асфальту, в глазах читался страх, как будто на кота спустили дюжину злобных бультерьеров. — Спокойно, парень, — я отошел назад, подняв руки вверх. В следующее мгновение кот уже мчался прочь, подальше от меня. Я застыл на месте, озадаченный столь бурной реакцией. Откуда-то из недр памяти вплыла давно услышанная фраза о том, что кошки видят потустороннее. Может быть, отмеченных порчей людей они видят тоже. А как бы поступил я, заметив приближающегося ко мне кота с торчащими из шерсти чужеродными отростками? Не стал бы гладить, это уж точно. Так что кот поступил вполне благоразумно. Ладно, черт с ним, пора заняться делом. Я неторопливо направился к дому тем же путем, что и Кургин на записи. Обратил внимание на глазок видеокамеры — той, которая записывала нечетко и со сбитой датой. Должно быть, по ее меркам уже наступил 2100-й год. На углу дома была установлена камера номер два. На нее взгромоздилась большая серая ворона, которая настороженно смотрела на меня черными глазками. Ее голова поворачивалась вслед за моим перемещением. Наконец, моему взору предстал тот самый подъезд с деревянной лавочкой. Жаль, но сегодня она была пуста. Я надеялся, что к тому моменту, как опрошу соседей, здесь вновь появится пожилая женщина, которой Кургин помог поднять упавшую трость. В тот вечер они перекинулись парой слов, и мне не терпелось узнать, о чем именно. Я решительно шагнул в подъезд, поднялся на последний, девятый этаж и занялся обходом жильцов. Утро рабочего дня — не слишком удачное время для подобного мероприятия. В большинстве квартир никого не было дома, а может, жители были слишком подозрительны, чтобы отвечать незнакомцу. И все же некоторых соседей мне удалось разговорить. О самом убийстве мне рассказали мало, зато про семью Кургиных — предостаточно. Вряд ли было случайностью то, что я не услышал ни одного доброго слова про Демьяна или Марьяну. Одни соседи отзывались сдержанно, другие не скупились на ругань. У Марьяны была репутация сумасшедшей сварливой старухи, которую все старались обходить стороной. До того, как болезнь уложила ее в постель, Кургина ночами шаталась по подъезду, бормотала невнятные слова и носила при себе мешочки с травами, распространяющими удушающий, едкий запах. Психиатрическую бригаду вызывали не раз, но все безуспешно: не было оснований для принудительной госпитализации. После того как Марьяна перестала выходить из дома, соседи вздохнули с облегчением. Но иногда из ее квартиры доносились странные звуки: заунывное пение, плач ребенка или звон колокольчиков. Никто не упомянул черную магию, но я чувствовал, что соседи хотели бы сказать об этом, только боялись показаться вышедшими из ума. Про самого Кургина отзывались как о мужской копии Марьяны. Впрочем, ничего конкретного о нем не говорили, поскольку он проживал в другом месте, а здесь появлялся время от времени. Теперь для них он был всего лишь матереубийцей с сомнительным прошлым. Один из соседей — лысый мужчина с пивным брюхом, свисающим из-под ремня, — ехидно поинтересовался: — Не стыдно вам защищать такую мразь? По мне, так лучше бы его расстреляли. Как в прежние деньки. — А вдруг Демьян окажется невиновным? — возразил я. — То, что он вам не нравится, еще не делает его убийцей. — Так без причины его бы не посадили! Следователь, считай, не дурак. Не то, что вы — дармоеды. Только и можете, что деньги брать, а толку — ноль. — Думаю, если бы обвинили вас, то от адвоката вы бы не отказались, — холодно заметил я. — А не обвинили бы, я ничего плохого не сделал! — огрызнулся мужчина. — И вообще, мне некогда. Разговор окончен. Дверь с грохотом захлопнулась, а я спустился на следующий этаж — продолжить начатое. За годы работы мне часто приходилось сталкиваться с непониманием моей профессии, так что этот мужчина был далеко не единственным. Раньше я горячился, объяснял, для чего нужен защитник, приводил примеры ошибочных приговоров, несправедливых наказаний и неверной квалификации преступления. Рассказывал о разрушенных судьбах и подставных расследованиях. В конце концов, для того и придуман уголовный процесс — прийти к некоторому подобию истины, взвесить все «за» и «против». Со временем я стал доказывать что-либо все реже и реже. Некоторым людям ближе самосуд, таких оставалось немало даже в наше время. Их отношение меняется лишь тогда, когда ошибочно приходят за ними. Глава 24 Глава 24 Андрея Лавренко дома не оказалось, но его телефонный номер имелся в материалах уголовного дела, поэтому разговора со мной ему было не избежать. И все же в чем-то мне повезло. Когда я вышел из подъезда, то заметил сидящую на лавочке пожилую женщину, которую уже видел на видеозаписи раньше. Костистые руки вцепились в край скамейки, трость стояла рядом. Худое, покрытое морщинами лицо женщины было задрано вверх, к небесам. Она словно искала там что-то: пролетающую птицу, облака или нечто, ведомое только ей. Я посмотрел в небо, но сразу же отвел взгляд — солнце нещадно било по глазам. Одной минуты было бы достаточно, чтобы ослепнуть. Однако пожилую женщину это не пугало. Когда я приблизился, то понял причину: ее зрачки были совершенно белыми и неподвижными. Следовательно Кургина она видеть не могла. И все-таки старушку не стоило списывать со счетов. Мне вдруг вспомнилась давным-давно услышанная поговорка: «С тем, чьи слепы глаза, подружись, от слепого душой — отвернись». Почему бы и нет? Хуже не станет. — Вы не боитесь обжечь сетчатку глаз? — полюбопытствовал я. — Сегодня солнце забыло, что мы на Урале, а не в пустыне. — Я еще в своем уме, — ответила женщина. Ее голос был глухим, с небольшой хрипотцой. — Но свет — это единственная вещь, которую у меня все еще получается различать. Поэтому я гляжу в небо, но никогда — прямо на солнце. К тому же оно приятно согревает кожу и кости. — Не хочется вас отвлекать, но вы позволите задать пару вопросов? Меня зовут Марк Островский, я адвокат. — Октябрина Ивановна, — представилась женщина. — Редкое имя. — В наши дни оно, может быть, и редко встречается. А раньше была такая мода: после революции появились всякие Августины, Праздносветы и Коммунэры. Мне еще, можно сказать, повезло, — улыбка тронула ее губы. — О чем вы хотели спросить старую больную женщину? — Вы были знакомы с Марьяной Кургиной? Я пытаюсь разобраться в обстоятельствах ее убийства. Улыбка исчезла с лица Октябрины Ивановны. — Да, я ее знала. Хотя такое знакомство и врагу не пожелаешь. — Она была настолько вам неприятна? — Не только мне, но и всем остальным. Вот только о мертвых — или хорошо, или ничего. Как и другие соседи, она не пожелала рассказать причины своей неприязни к Марьяне. Впрочем, о личности Кургиной я и так уже наслушался достаточно, чтобы иметь общее представление. Гораздо больше меня волновали детали убийства. — А что скажете насчет Демьяна? Соседи от него не в восторге, но был ли он в самом деле способен убить свою маму? — Ох, с тех пор как они въехали в дом, бед от них было достаточно. Но между собой они всегда были дружны. И когда соседка рассказала мне о том, что сделал Демьян, — Октябрина Ивановна вздохнула, — я сначала не поверила. — Сначала? А потом? — Вы знаете, я хоть и слепая, но хожу сама. Да и квартиру стараюсь не запускать. И все равно со мной хлопот достаточно. А как с лежачими? И кормить их нужно, и одевать, и умывать. И так каждый день до конца жизни. Не всякому это под силу. Вот и Демьян не выдержал. Так я решила для себя. Следователь пришел к такому же выводу. Лучшего мотива было не придумать. — Вы помните, что делали в день убийства? — Вы явно переоцениваете возможности моей памяти, — улыбнулась Октябрина Ивановна. — Точно не уверена, это же было так давно. Хотя моя жизнь теперь не отличается разнообразием, как вы понимаете. Обычно я нахожусь у себя в квартире или сижу на этой лавочке. Чаще последнее, так как в закрытом помещении и без зрения я чувствую себя словно в гробу. Извините за сравнение. — Дело в том, что я просматривал записи с видеокамер, сделанные в день убийства. Был май, стояла теплая погода до самого вечера. И вы действительно сидели на этой скамейке около половины восьмого. Ваша трость упала на асфальт. Кургин проходил мимо и вернул ее вам. Пожалуйста, постарайтесь вспомнить. — А, эта проклятая трость постоянно падает! Обычно я поднимаю ее сама, но случается так, что помогают соседи. А вы уверены, что это был именно Демьян? Я всей душой желал, чтобы это был не он. Но доказательств этому не было. — На видеозаписи все выглядит именно так, — сказал я. — Вы даже обменялись парой фраз, перед тем как он ушел. Звук на записи отсутствует, но я предполагаю, что вы поблагодарили его или что-нибудь в этом роде. Октябрина Ивановна наморщила лоб. Ее глаза по-прежнему смотрели в никуда, но мне казалось, что они видят прошлое. — Действительно, что-то припоминаю. Весной я обычно не засиживаюсь допоздна, но если погода теплая, то могу позволить себе лишний часик. А в этом году май выдался совершенно чудесный, как вы знаете. И конечно, соседи проходили мимо, здоровались со мной или даже рассказывали новости… — А Демьян? Он разговаривал с вами? — И моя трость, конечно, снова упала, — проигнорировала мои слова Октябрина Ивановна. — А я тогда подумала: «Пусть лежит. Когда пойду домой, то заберу. Ничего с ней не станется». А потом послышались шаги. Мужчина быстро шел, но возле меня его шаги замедлились. Затем он поднял трость и поставил ее рядом со мной, оперев на лавку. Как она стояла до этого. — Что он вам сказал? — О, сейчас постараюсь вспомнить. Что-то насчет трости… Вспомнила! Она сказал: «Не потеряйте вашу трость, Октябрина Ивановна». А я в ответ его поблагодарила. На том все и закончилось.