— Дина, а есть что-нибудь по поводу его жены или дочери? — не выдержал я. — Тебя ведь интересуют детали их смерти, да? Обе скончались от необъяснимой болезни. У «Котов» не получилось узнать диагноз, но известно, что Лавренко долгое время судился с врачами и заказал множество судебных экспертиз. Все безрезультатно. Причем сначала умерла супруга, а через два года — дочь Лавренко. Жесть какая… — На фотографии они выглядели здоровыми и такими счастливыми… Странно, что они погибли от одной и той же болезни с таким большим промежутком во времени. Неужели что-то с генетикой? — Не знаю. Не хотелось бы пережить то же самое, — сдавленно произнесла Динара. — Как бы там ни было, Лавренко ненадолго пал духом. Какое-то время он пытался построить отношения с Тамарой Котловой. — Быть того не может! С той сиделкой? — не поверил я. — Но ведь она замужем! Да и не думал я, что его привлекают женщины такого рода. — Любовь бывает весьма… неожиданной штукой. В любом случае, в последнее время они не встречались, поэтому детектив сделал вывод, что отношения прекратились. После встречи с Лавренко, у меня сложилось впечатление о нем, как о мрачном вдовце, пережившем смерть двух любимых людей. Хранящем гордое одиночество в память о них. Стремящимся смиренно принимать вызовы судьбы. Отношения с сиделкой никак в этот образ не укладывались. Можно сколько угодно говорить, что любовь бывает странной штукой, только в любовь между этими людьми я не поверил ни на секунду. Правда, едва ли эта романтическая история имела отношение к смерти Марьяны Кургиной. — А что там по поводу самой Тамары Котловой? — Практически ничего стоящего. Судимостей нет. Состоит в браке с Валерием Котловым. Ее родители — алкоголики, которые повязли в кредитах. Хотя она помогает им, насколько может, но… Меня удивляет, что ее вообще кто-либо нанимает, учитывая отзывы. — Насколько плохие? — Ужасные. Работу делает кое-как, постоянно хамит. Иногда приходит позднее или уходит слишком рано. Один раз даже подралась с заказчиком. Советую посмотреть отчет полностью — там целая подборка с сайтов с черными списками сиделок. — Понял, гляну. А что насчет ее мужа? Никак не могу с ним встретиться. — Валерий Котлов, сорок девять лет, безработный. Злоупотребляет спиртным. Хотя так было не всегда, — Дина постучала по клавиатуре. — Ага, нашла. Он редко уходил в запои, пока не случилось кое-что страшное. Год назад Котлову диагностировали рак желудка. — Ого. Для такого заболевания он слишком уж активно себя ведет. Я посмотрел на тарелку, полную свежесваренных пельменей. Хотя мой аппетит никак не пострадал, все-таки хотелось бы реже обедать, попутно обсуждая трупы, убийства или болезни. — Некоторое время Котлов провел в больнице, после операции долго не мог восстановиться, — продолжала рассказывать Дина. — Однако в апреле ему стало значительно легче. Затем и начались постоянные пьянки. Интересно, что из всех пациентов его палаты, Котлов — единственный, кто жив до сих пор. Все остальные скончались через пару месяцев после операции. — Валера Котлов не так уж прост, — задумчиво произнес я. — Просто Неуловимый Джо какой-то. «Коты» узнали, где его можно найти? — Нет. В отчете сказано, что на звонки Котлов не отвечает, дома не появляется и на шабашки не выходит. Но «Коты» продолжают работать, поэтому рано или поздно найдут этого запойного невидимку. — Будем надеяться. Еще меня интересует тот загадочный уборщик из клининговой компании. — Виктор Негодин? Вот это самый настоящий бриллиант! — хихикнула Дина. — Двадцать девять лет, разведен. Постоянного места жительства не имеет. Зато имеет три судимости за кражи и разбой. Из колонии освободился меньше года назад. Перебивался случайными заработками, а потом устроился в клининговую компанию. Решил начать честную жизнь? — Верится с трудом, — усомнился я. — В отчете есть адрес или номер телефона Негодина? Он не участвовал в процессе как свидетель, поэтому в материалах дела о нем нет ни слова. — Сейчас посмотрю… Ха! Номер есть, но адрес для тебя окажется полезнее, — загадочным тоном произнесла Динара. — Если ты выдержишь паузу еще дольше — я сгорю от нетерпения. Говори, Дина, говори. — Сейчас Негодин находится в первом СИЗО — там же, где и Кургин. Наш уборщик обвиняется в совершении крупной кражи, и ждет, пока закончится расследование. На этот раз ему грозит до шести лет. Честной жизни все-таки не получилось. — Я догадывался, что он устроился уборщиком не просто так. Теперь ясно, что это всего лишь разведка для будущих краж. Но связан ли он с убийством Марьяны? — От Негодина можно ожидать чего угодно, учитывая его послужной список. Собираешься с ним встретиться? — Да. Заодно и Кургина навещу. Попробую втолковать, что в его же интересах сообщить как можно больше фактов, — сказал я. — Распорядись, чтобы «Коты» установили постоянное наблюдение за всеми. Я хочу знать, если произойдет что-нибудь подозрительное. — Сделаю. Я хотела еще кое-что сказать, — ее голос вдруг стал нерешительным. — Знаешь, из-за этого дела все перевернулось с ног на голову. В изоляторе сидит невиновный человек, нам пришлось отказаться от всех клиентов. Да еще эта проклятая болезнь, которая никак не проходит… Холодные прикосновения щупалец заставили меня вздрогнуть. Дина упомянула о порче? Откуда она знает? Сама догадалась? Нет, конечно, нет. Она говорит о своей простуде, только о своей простуде. — Не то слово, — согласился я. — Так что ты хотела сказать? — Ну… Просто хотела пожелать, чтобы все это закончилось как можно скорее! И Кургин навсегда исчез из нашей жизни. Знаешь, я была бы готова удалить из головы все воспоминания о нем, если бы такие операции проводили. — Поверь, я хочу того же самого. Все будет хорошо, Дина. Увидимся. Она отключилась. Я стоял и пялился в смартфон, обдумывая ее слова. Динара явно хотела сказать нечто другое, но в последний момент передумала. Она не общалась ни с матерью Кургина, ни с ним самим, но находилась под тем же влиянием, что и остальные. Кургин пугал ее. Подсознательно, словно шорох в пустой квартире или огромная бродячая собака в узком переулке. Дина ничего не знала о черной вепсской магии, зато я знал. И меня Кургин пугал еще больше. Глава 30 Глава 30 Перед окончанием рабочего дня я позвонил в изолятор и договорился о встрече с двумя обвиняемыми: Демьяном Кургиным и Виктором Негодиным. Проблема была в том, что с последним меня не связывало ничего. Я не был его представителем, защитником или даже знакомым. Охранники должны были пропустить меня в изолятор, но если Негодин откажется от встречи, то поговорить с ним иначе не получится. С другой стороны, с чего бы ему отказываться от общения с опытным адвокатом? Закончив разговор, я занялся подготовкой ко сну. Старое правило: «падай на диван, а там все получится само собой» можно было забыть, так как прошлой ночью оказалось, что мое тело бессознательно двигалось во время ночных кошмаров. Я просмотрел несколько медицинских сайтов и выяснил, что сомнамбулизм в основном довольно безопасен. Однако мнения авторитетных профессоров меня успокоили слабо. Я сомневался, что они имели дело с сомнамбулизмом, вызванным черной вепсской порчей. Больших тактических успехов мне достичь не удалось. Мой мозг пришел к наиболее примитивному плану — привязать с себя к дивану и посмотреть, что произойдет на следующее утро. Я перерыл гардероб, вытащил на свет свои брючные ремни, как мне показалось, довольно крепкие. Повертел в руках ленту-эспандер, к которой не прикасался уже месяцев шесть. Мои домашние тренировки незаметно исчезли из расписания из-за алкоголя или лени, а может, того и другого одновременно. Лента была плотной, тугой, но оставляла скверные ощущения на коже. Ремни в этом плане казались более комфортным инструментом для сдерживания. Со стороны мои потуги наверняка смотрелись уморительно, только мне было не до веселья. Для начала я привязал ноги к металлическим поручням дивана. Занялся рукой, затем — второй, и в этот момент осознал, что не до конца продумал план. Ремень можно было затянуть зубами, но я опасался, что утром попросту не смогу себя освободить и останусь на диване до того момента, когда порча или обезвоживание окончательно меня добьют. В конце концов, пришлось одну руку оставить свободной. Я понадеялся, что в состоянии сомнамбулизма мое ослабленное сном тело не справится с остальными ремнями. Если уж на то пошло, даже в здравом уме это должно было занять немало времени. Сомневаюсь, что у вас был такой же опыт, но поверьте, засыпать, будучи обвязанным ремнями, оказалось не самым приятным делом. Прибавьте к этому холодные прикосновения растущих из тела щупалец и предвкушение ночного кошмара. Я лежал на спине (одна рука заведена под голову, вторая — покоилась на диване), вслушивался в тишину ночи и ждал приближения сна. Малейшие телодвижения причиняли жуткие неудобства — ремни тут же впивались в кожу, иной раз заставляя вскрикнуть от боли. Мысль о том, чтобы бросить всю эту затею возникала не единожды, однако сон все же пришел, незаметно вторгнувшись в мое сознание. Меня швырнуло в темноту, окутывающую пульсирующие извилины Чрева. Тело упрямо двигалось вперед, шаги будто бы стали еще длиннее. Белые клыки, вырастающие из пола, как из десен, становились все ближе: пройдет несколько ночей, и я смогу дотронуться до них рукой. Ощутят ли тогда мои пальцы хоть что-нибудь? Все вокруг казалось таким реальным, что в ответе на собственный вопрос я не сомневался. Клыки не были способны меня убить, а вот свечение за ними — вполне. Я был убежден, что настоящая опасность таится внутри него, хотя и не осознавал причин такой уверенности. Свечение было для меня сродни печи крематория, в которой для живых места не было. Да и мертвые в нем исчезали бесследно. Сон закончился так же внезапно, как и начался. Я открыл глаза. Чрево исчезло. Меня окружало знакомое убранство: стол, шкафы, холодильник. Все было как будто в порядке. Нет, не было. Во сне я избавился от ремней на ногах и руке, а еще переместился на кухню, то есть преодолел семь или восемь метров от дивана, на котором так долго пытался уснуть. На полу вокруг валялись столовые приборы: ложки, вилки и кухонный нож, самый большой из набора. Если «ночной я» собирался поесть, то особой угрозы в этом не было. Другое дело, если нож он собирался использовать по другому назначению. Ощущая, как ноют мышцы спины, я поднялся с пола, и в этот момент раздался знакомый чавкающий звук. Очередной пузырь лопнул. Щупальце билось о кожу, познавая мир, в котором родилось. Порча поражала мое тело со всевозрастающей скоростью, словно стремилась перевыполнить план, установленный ее создателем. Она расплылась по всей груди, спустилась вниз по животу и… Я приспустил трусы и от увиденного издал короткий, сдавленный крик. Между ног болталось нечто, напоминающее пережаренную сардельку. Это отвратительное зрелище впервые подтолкнуло меня к мысли, что таким я могу остаться навсегда. Даже победа в суде и снятие порчи могут не означать того, что тело вернется к прежнему облику. Я уже сталкивался с реакцией людей на вид моей кожи, пораженной чернотой, и понимал, что привыкнуть к такому невозможно. Говорят, что внешность — это не главное, но у каждого утверждения есть свои границы. Глава 31 Глава 31 Мой преподаватель по уголовному праву любил приговаривать во время занятий: «не надо додумывать лишнего, исходите из того, что есть». Это правило хорошо подходило не только для юриспруденции. Сегодня я исходил из того, что возня щупалец под одеждой стала слишком заметной для окружающих. Особенно теперь, когда отростков стало девять. Случайные прохожие могли бы не обратить внимания на вздувающиеся тут и там холмики под рубашкой, на странные колебания ткани, но при беседе один на один мне было бы не избежать неудобных взглядов и вопросов. Только представьте, что ведете разговор с человеком, у которого одежда ходит ходуном, и поймете, что я имею в виду. Хотя у меня не было никакой возможности избавиться от щупалец, я все-таки мог сделать кое-что, позволяющее избежать лишнего внимания. Перед тем, как отправиться в изолятор, я заказал такси до магазина мужской одежды — ближайшего из тех, что были открыты ранним утром. Машина остановилась возле серого обшарпанного здания, самой приметной деталью которого была табличка с надписью: «КАЛИОСТРО. ИЗМЕНИ СВОЙ ОБЛИК ДО НЕУЗНАВАЕМОСТИ». Слоган был так себе, но сегодня я был с ним полностью согласен. Едва я вошел в помещение, навстречу ко мне бросился молодой блондин в полосатом костюме с золотистым бейджем на груди. На его лице появилась неестественно широкая улыбка, словно он встретил первую и единственную любовь после десяти лет разлуки. — Вам что-то подсказать? — манерно растягивая слова, поинтересовался продавец. — Хотите сменить образ? — До неузнаваемости, — подтвердил я. — Мне нужны водолазки с высоким горлом. Из плотной ткани. И как можно больше. Он удивленно оглядел меня. Я буквально ощущал его взгляд в тех местах, где копошились щупальца под рубашкой. Как назло, в этот момент они будто сорвались с цепи. Извивались, дергались и тряслись. — Должен вас предупредить, — вежливо заметил продавец, — что с животными в наш магазин вход запрещен. Неважно с какими: огромными псами или маленькими хорьками, которых можно держать при себе. — Никаких животных у меня нет, — отрезал я. Белоснежная улыбка продавца потускнела, затем исчезла полностью. Я был счастлив, что в магазине не было других покупателей.