— А я почем знаю? — пожал плечами Негодин. — Я слышал, что ее прикончил сын. Но если подумать, то и сиделка могла бы… Слишком она эту старуху не любила. Все ворчала и огрызалась, даже ко мне придиралась постоянно. Мерзкая баба. Даже удивительно, как она замутила с мужиком из соседней квартиры? Желающих убить Марьяну было хоть отбавляй. Но на записи засветился только ее сын. Я до сих пор не имел понятия, как это объяснить. — Что сможешь рассказать про Марьяну Кургину? Ты общался с ней во время приборки? — Ни разу. Обычно она лежала на своей кровати и молчала. А если и говорила, то несла полную хрень. Я старался к ней близко не подходить, — Негодин вдруг передернул плечами. — Я будто бы заразиться от нее боялся этими бреднями. И вот что заметил: если рядом с ней стоять, то внутри все съеживается. Тяжело сосредоточиться, мысли скачут с одного на другое. А когда отойдешь в другую комнату — сразу как-то спокойнее. То ли это от ее слов, то ли от нее самой… — Что она обычно говорила? — Да попробуй пойми! Мне и работать надо было, и план на будущее прикинуть. Тут уж не до старухиных бредней. Хотя один раз мне запомнился хорошо. Старуха все причитала о какой-то девочке. Типа, убили ее что ли? Нет, погоди… Она говорила: «Зря девочку сгубили. Плата будет высокой». И так несколько раз подряд. — А что за девочка? — Тут уже не скажу. Никаких имен я не слышал. Может, на этом закончим, а? Ты же видишь, что я не причем? В этом у меня уверенности не было. С другой стороны, я уже получил все, что хотел, поэтому продолжать разговор не было смысла. Дело об убийстве обросло еще парой неувязок и теперь трещало по швам. Трещало, но держалось на чертовой записи с видеокамеры. Я нажал на кнопку вызова. Охранники вошли в комнату и увели Негодина прочь. Разговор отнял у меня немало сил, но впереди еще ждала встреча с Кургиным. Я надеялся, что на этот раз он соизволит заговорить. Глава 33 Глава 33 В комнату для свиданий ввели Кургина, бледного и ослабевшего. Я был изумлен, увидев, как паршиво он выглядит. Худая фигура превратилась в истощенную, а глаза… Они оставались такими же черными, но теперь в них присутствовала какая-то сумасшедшая искра. Кургин все время смотрел в одну и ту же сторону, взгляд его был потерянным. Когда моего подзащитного усадили за стол, выражение лица не изменилось. Его разум будто бы раздвоился: одна половина находилась здесь, в комнате, а другая была где-то еще. Там, откуда родом была черная вепсская порча. Удивительно, но в присутствии Кургина щупальца на моем теле замерли, застыли. Будто бы склонились перед королем. — Демьян, теперь я уверен в том, что не ты убивал свою маму, — постарался я обнадежить его. — Есть несколько подозреваемых. У каждого из них были мотив и доступ к квартире. Я собираюсь доказать это в суде, но и ты должен мне помочь. Расскажи подробно о тех событиях. Каждая мелочь может иметь значение. Только не молчи, это никак не поможет тебе выбраться из изолятора. — Попробуй раз, он сил тебе придаст. Попробуй два, и треснет голова, — хрипло пропел Кургин, продолжая смотреть в сторону с зомбированным выражением лица. — Попробуй три и… Он умолк. Треснувшие губы безмолвно шевелились, подбирая слова. — Умри, — произнес я, сам того не ожидая от себя. Хотел заполнить паузу, но сказал совсем не то, что было в моих мыслях. — Умри, — согласился Кургин. Он повернул голову ко мне. Взгляд изменился, стал более осмысленным. К Кургину вернулась надменность и пренебрежение к окружающим. — Защитник? Приветствую. Как успехи с моим делом? Получается исправить свои нелепые ошибки? — Я вышел на финишную прямую. Но мне будет намного проще доказать твою невиновность, если прояснишь пару моментов. — Когда проходило расследование, я рассказывал чистую правду. Следователю, тебе, всем. И к чему это привело? К тому, что моя спина ноет от жесткой шконки, а я вынужден жрать тухлую несъедобную дрянь и терпеть по ночам завывания сокамерника? Задавай свои вопросы сколько угодно. Но второй раз на одно и то же я отвечать не собираюсь. Ответ есть в протоколах. Перечитай их, делай свою работу заново. На этот раз как положено. — Речь идет о твой свободе! — повысил голос я. — Если хочешь ее сохранить, то должен рассказать все, абсолютно все, что меня заинтересует! — Я уже рассказал. Читай протоколы. — Да какого черта? — я хлопнул по столу. Выдохнул. — Вижу, что до тебя никак не дойдет. Хорошо. Будь по-твоему. Тогда расскажешь мне то, о чем не спрашивали на допросах. Идет? — На это я соглашусь, — подумав, кивнул Кургин. — Хотя тебе стоило поинтересоваться этим раньше. Гораздо раньше. Если повторишься, то наш разговор будет окончен. Я был поражен тем, с каким упорством Кургин заставлял меня исправлять ошибки прошлого. Он боялся оказаться в колонии, он страдал от заключения в изоляторе, он жаждал найти настоящего убийцу матери, но все равно держался своих странных, вздорных принципов. Ради чего? Чтобы я умер, не успев закончить начатое? Чтобы я раскаялся в том, что завалил всю защиту из-за пьянок и развода с женой? Спорить с ним было бессмысленно. О чем там говорилось в протоколе допроса Кургина? К счастью, я перечитывал его несколько раз в течение последней недели, поэтому большую часть вопросов помнил. Главное — не задать их вновь. — У меня есть трое подозреваемых. Прямых доказательств нет, но каждый из них имел мотив и возможность убить. Тамара Котлова среди них. Что скажешь про нее? — Сиделка? Думаешь, она могла пойти на убийство? Хм… Она не любила мою маму. Ненавидела эту работу, но выполняла ее, так как я щедро ей платил. Другие отказывались после одной-двух смен, а Котлова продержалась дольше всех. Если честно, моя мама действительно оказывала… разрушающее воздействие на окружающих. Чем дольше люди находились рядом с ней, тем хуже они себя чувствовали. Даже я не рисковал оставаться с мамой подолгу, поэтому приезжал только по выходным. А сиделка ухаживала за ней все время, так что могла и не выдержать. — Ты знаешь ее мужа? Валерия Котлова? — Помню такого, — оживился Кургин. — Мы поставили его на ноги после болезни. — Что? Насколько я знаю, ему сделали операцию. Вырезали часть желудка. Только после этого он поправился. — Поправился, как же! Лучше сказать — помирал потихоньку. Сиделка попросила нас помочь, и мы не отказали. Это стоило ей зарплаты почти за год работы. Теперь стало ясно, почему сиделка скрывала супруга от меня: боялась, что я прознаю о его мистическом исцелении. — То есть Котлова понимала, чем вы занимались? — уточнил я. — Ну, она же видела, что люди к нам приходили. Да и не глухая была. Короче, смекнула, что к чему. Вот и мужа своего притащила. За двадцать тысяч, которые пришлось отдать Котловой за беседу, я получил катастрофически мало правдивой информации. Сиделка лгала мне бессовестно, глядя прямо в глаза. Каждое сказанное ею слово следовало проверить. — Сомневаюсь, что вы лечили Валерия Котлова травками и отварами. Он поправился после ваших ритуалов, так? — Само собой. Благодаря нам он остался жив, поэтому убивать мою маму у него причин не было. Как и у сиделки. Насчет этого у меня оставались сомнения. От истории с чудесным исцелением тянуло зловонием черных ритуалов, которые, если верить Мелешиной, не проходили без вреда. В конечном счете, цена услуг Кургина измерялась далеко не в деньгах. — Мой второй подозреваемый — Виктор Негодин. Мог он совершить убийство? — А кто это? — наморщил лоб Кургин. — Уборщик из клининговой компании. Прибирался в квартире твоей матери дважды в неделю. — Серьезно? Думаешь, я обращал внимание на того, кого они присылали? Если квартира была чистой, то у меня претензий не было. Какая разница, кто выполнял эту работу? — Разница есть. Оказалось, что он вор-рецидивист. В день убийства Негодин пробрался в квартиру, чтобы вынести все ценное. Но наткнулся на труп Марьяны Кургиной, по его словам. Есть вероятность, что Негодин соврал, а на самом деле убил ее, чтобы скрыть преступление. — В квартире был кто-то еще? Это удивляет. Наконец-то я вижу, что ты занимаешься делом. Если раньше этот Негодин уже совершал преступления, то мог и убить. Однако по этому поводу ты осведомлен гораздо лучше меня. Не могу добавить ничего нового. И вообще, что-то я начинаю чувствовать себя неважно… Взгляд Кургина затуманился. Рот оставался приоткрытым, обнажая неровный ряд зубов. Кожа на лице казалась мне мертвенно-бледной. Я понял, что снова теряю своего собеседника. — Очнись, Демьян! Хотя бы еще на пару минут, — я помахал рукой перед его лицом. — Мой последний подозреваемый — Андрей Лавренко. Его допрашивали как свидетеля, поэтому в деле довольно много информации. Сможешь добавить что-нибудь новое? — Он жил в соседней квартире. Я помню его, хотя близко не знаком, — вяло ответил Кургин. Он говорил гораздо меньше, чем знал. Даже болезненное состояние не могло этого скрыть. — У него погибли жена и дочь, — неожиданно сказал я. — Почему мне кажется, что их смерть связана с черной вепсской магией? — Ты вообще представляешь, как она действует? Вряд ли. Откуда тебе знать? Объясню один момент по-простому: представь мешок со всякой всячиной. Магической всячиной. Внутри любовь, счастье, здоровье…Но также есть смерть, болезни и горести. Ты засовываешь руку, не глядя, и наощупь пытаешься вытянуть то, что считаешь нужным. Иногда получается, а иногда вытягиваешь не то, — туманно ответил Кургин. — Так протекает ритуал. Пострадать может кто угодно. — Иначе говоря, жена и дочь Лавренко погибли из-за ваших с матерью ритуалов, да? — продолжал упорствовать я. — Считай, что я уже ответил. Тема закрыта. — Я же действую в твоих интересах! Почему ты все время сопротивляешься? Он промолчал. Впрочем, слов и не требовалось. Этот человек придерживался своих принципов до крайностей. Даже будучи пораженным последствиями своих ритуалов. — Ладно, — вздохнул я, — как хочешь. Между прочим, я работаю изо всех сил. Судебное заседание по твоему делу назначено на двадцать седьмое сентября. Я собираюсь доказать твою невиновность, но есть большая проблема — порча распространяется слишком быстро. Грудь и спина уже полностью черные, а через пару дней такими же станут ноги и руки. — Черную вепсскую порчу может снять лишь тот нойд, который ее наложил. Других вариантов нет. А я сниму ее тогда, когда будет вынесено решение суда о моей невиновности, — невозмутимо заявил Кургин. — Ни днем раньше. Если ты не заметил, то я выполняю свои обещания. — Ты не понимаешь! Мне не дотянуть до судебного заседания, а ускорить разбирательство нельзя, иначе решение будет незаконным. Кто будет тебя защищать? Без адвоката твои шансы на пересмотр равны нулю. Восемнадцать лет в колонии покажутся тебе настоящим адом! — Река затопит все вокруг, а мне до вас все недосуг… — тихо пропел Кургин. Его лицо стало сонным и безмятежным, взгляд — мутным. Я подумал, что он окончательно ушел в себя, но в какой-то момент Кургину удалось взять в себя в руки. — Каждому следует волноваться только о своей жизни, — произнес он. — Впрочем, иногда смерть можно и отложить. Есть один способ, но тебе он вряд ли понравится. — Это уже мне решать! Рассказывай. В тот момент я был уверен, что сделаю все, чтобы выжить. Без малейшего сомнения.