— Позволь другому человеку принять твою участь. Согласие должно быть добровольным, так требует ритуал, — сказал Кургин. — Если человек согласится, от тебя потребуется взять его за руку и произнести: «Избави меня от душной черноты, коей делюсь я с тобой. Прими ее как земля воду, да оградит тебя Высокий». Порча не исчезнет полностью, но на какое-то время перестанет крепнуть. — А что произойдет с этим человеком? — Порча возьмет свое. Он умрет такой же смертью, как и все другие проклятые. Кургин был прав. Такой способ замедления порчи мне не понравился, и это еще мягко сказано. По сути, он предлагал мне убить человека, чтобы спасти себя самого. Я не знал, кто согласится на смерть, не был уверен, успею ли уложиться за отведенный срок и, черт возьми, не был готов сделать это. Но даже если решусь, чем я буду лучше убийц, которых мне приходилось защищать? — Тебе доставляет удовольствие смотреть, как мучаются другие? Не так ли? — спросил я. — Вовсе нет! Я наводил порчу только на тех, кто это заслужил. На тебя, например. Никаких личных чувств, просто использую один из инструментов влияния, недоступный для большинства людей. — Может, так оно и было раньше, но сейчас ты попросту мстишь всем, кто якобы тебя обидел. И эта месть уже сказалась на тебе. Ты теряешь рассудок, разваливаешься на глазах, но продолжаешь слепо гнуть свою линию, — я встал из-за стола. — Не вижу смысла продолжать разговор. Двадцать седьмого сентября все закончится. Хорошо или плохо, но все закончится. — Так всегда случается, — бросил Кургин. — Но я в тебя верю. Говорю это со всей искренностью. — Увидимся в суде, — сказал я, нажимая кнопку вызова охраны, — не свихнись к этому времени. Часть 4 Два шага до бездны Глава 34 Глава 34 Я проснулся в шесть часов и сорок две минуты — то же время, что и в прошлые дни. Проклятое расписание не думало меняться, для него не существовало выходных или праздников. На это раз я обнаружил себя валяющимся возле входной двери. К счастью, пока еще внутри квартиры, а не снаружи. Вчера перед сном я закрыл все замки на несколько оборотов, убрал подальше острые предметы и вновь привязал себя к дивану. Моя ночная копия успешно справилась с ремнями, но так и не пересекла порог квартиры. Я понимал, что рано или поздно это должно было произойти. Вопрос в том, сколько времени у меня осталось? Я принял душ (старательно отводя взгляд от почерневшего, кишащего щупальцами, тела), закинул в себя пару бутербродов и успел составить ходатайства о вызове свидетелей в суд, прежде чем зазвонил телефон. — Привет, Марк, — раздался отрешенный голос Динары. — Звоню, чтобы напомнить тебе о заседании по делу Спесивцева. Оно состоится во вторник, в десять утра. В областном суде. Мои предложения по защитной позиции у тебя на почте. Я чувствовал себя игроком в покер с худшей в мире комбинацией: отказываться от защиты по назначению было запрещено законом; за убийство и разбой Спесивцеву светило пожизненное, в лучшем случае — двадцать лет; вепсская порча продолжала пожирать мои тело и мозг. С каждым днем жизнь становилась все насыщеннее. — Спасибо, Дина. Я чуть не забыл о нем. Кстати, что у тебя с голосом? Что-то случилось? — Да. Личные проблемы. Но ты не переживай, все образуется. Пока! Она завершила звонок, оставив меня в смятении. Что бы ни происходило, обычно Дина находилась в приподнятом настроении и сохраняла ясный ум. Она пережила мой сложный период с запоями и разводом, не высказав ни слова осуждения. Она находила пути выхода из самых запутанных дел и всегда была готова обсудить проблемы. Но сейчас Дина закрылась. Неужели болезнь повлияла на нее настолько сильно? Или стряслось что-то еще? Я хотел перезвонить ей, но передумал. Решил подождать до понедельника, рассчитывая, что за выходные самочувствие Дины улучшится. Весь рабочий день я посвятил изучению дела Спесивцева. Было приятно ненадолго отвлечься от смерти Марьяны Кургиной, хотя вновь пришлось иметь дело с убийством. На этот раз все было предельно просто и без всякой мистики. Как следовало из обвинительного заключения, Спесивцев промышлял разбоем, за что был судим уже дважды. Через три дня после освобождения из колонии он вновь принялся за старое, с гораздо более печальным итогом. Семейная пара Григорьевых возвращалась домой из магазина. Они решили срезать дорогу через сквер, где и наткнулись на Спесивцева. Он показал огромный зазубренный нож и потребовал передать ему деньги и продукты. Григорьев благоразумно собирался подчиниться, однако вмешалась его супруга. Она завизжала, что не отдаст «кровно нажитое» и набросилась на Спесивцева. В ответ он ударил ее кулаком по лицу. Григорьев кинулся на защиту жены и получил четыре проникающих ранения в область живота. Спесивцев отобрал деньги, пакеты с продуктами и скрылся. Григорьев скончался до приезда машины скорой помощи, которую вызвал случайный очевидец. Спесивцева задержали на следующий день — слишком сильно он наследил, к тому же находился под административным надзором как освободившийся из места лишения свободы. Продукты уже были съедены, а в украденном кошельке оказались всего пятьсот рублей и скидочные карты — цена жизни Григорьева. В съемной квартире Спесивцева был обнаружен еще один труп — сорокалетнего Игошина. Он оказался случайным знакомым, которому не повезло с собутыльником. Во время пьянки Игошин брякнул что-то неприятное, после чего Спесивцев взбесился и ударил его кухонным ножом в грудь. Еще на стадии предварительного расследования я понимал, что наказание будет суровым, а теперь убедился в этом окончательно. Сомнений в виновности Спесивцева не было, кроме того, он сам признал, что совершил преступления. Я мог постараться «съехать» со статьи об убийстве на статью о причинении тяжкого вреда здоровью и тем самым избавить Спесивцева от пожизненного срока, но вероятность успеха была крайне низкой. Судя по письму Динары, она пришла к тому же выводу. Как защитник, я должен был сделать все возможное для смягчения участи Спесивцева. Как человек, я считал, что он заслуживает максимально строгого наказания. Всю свою жизнь он только и делал, что занимался разбоями, а похищенное прожигал на женщин, алкоголь и сигареты. И вот теперь докатился до убийства. Все это делало его идеальным кандидатом для того, чтобы разделить со мной черную вепсскую порчу. Весьма удачное совпадение, не находите? Я никак не мог перестать думать об этом. Да, Спесивцев умрет. Да, причиной его смерти стану я. Да, это навсегда останется на моей совести и, быть может, я никогда себе этого не прощу. Зато останусь в живых и избавлю мир от очередного убийцы. Но почему же меня так мучала совесть? Глава 35 Глава 35 Я проработал над делом Спесивцева до самого вечера: искал нарушения в процедуре собирания доказательств, изучал практику и составлял ходатайства. Отростки на теле извивались сегодня уж слишком активно: они будто бы лишний раз стремились напомнить о том, что порча не стоит на месте. И если не воспользоваться жизнью Спесивцева, то можно распрощаться со своей собственной. Окончательное решение я все еще не принял. Умирать не хотелось, но убивать — тем более. Мне вдруг ясно представилось, что Кургин с довольным лицом наблюдает за мной из камеры, время от времени разражаясь безумным смехом. В реальности такого быть не могло, но за последние две недели я был вынужден пересмотреть границы реального. Около восьми часов вечера позвонила Алиса. Она поинтересовалась, не забыл ли я о завтрашнем ужине, и не появилось ли у меня «неотложных дел» на это время. Алиса проявила редкую проницательность: я действительно собирался найти предлог, чтобы не ходить на ужин. Меня ничуть не прельщала перспектива провести вечер с бывшей женой, но еще хуже будет делать вид, что все нормально, в то время как холодные щупальца будут скользить по телу, а пузыри — лопаться, заливая одежду грязной слизью. Однако Алиса всегда была для меня на первом месте. Могло получиться так, что мы больше никогда не увидимся, поэтому отказываться я не стал. Пообещал, что приду, чего бы это ни стоило. Алиса слегка удивилась моей излишне эмоциональной реакции, но в ее голосе слышалась радость. Мы поболтали еще немного, вспомнили приятные моменты прошлого, после чего попрощались. Этой ночью я решил применить новый тактический ход в борьбе с ночными кошмарами. Идея с ремнями оказалась провальной. Мой сомнамбулический «я» был довольно ловким парнем, которому мог бы позавидовать даже Гуддини. В том, что он сумеет развязать себя, открыть дверь и пойти на ночную прогулку, сомневаться не приходилось. Один раз он добрался до кухни, вчера оказался у выхода из квартиры, а сегодня мог отправиться куда угодно. Даже в окно, навстречу асфальту. На всякий случай я все равно запер все двери на несколько оборотов, но особой надежды на них не возлагал. Мой план заключался в другом. Порча брала контроль над моим разумом во время сна и, по какой-то причине, теряла его ближе к семи часам утра. Можно было просто не ложиться спать, но долго так протянуть не получится. До судебного заседания оставалось еще десять дней — даже если бы мне удалось бодрствовать все это время, к началу процесса я бы превратился в аналог зомби. Однако проверить версию стоило. Я установил будильник на пять утра, посчитав, что в это время мой разум как раз будет находиться в Чреве. Если звонок вырвет меня оттуда, значит метод сработал, и в ближайшую неделю количество часов сна придется сократить. Как любил говорить мой дед: «Отоспимся на том свете». В конечном счете эта поговорка актуальна для всех без исключения. Я отрубился, как только закрыл глаза. Во сне трудно отслеживать ход времени, но мне показалось, что Чрево пришло почти мгновенно. Оно будто знало о моих планах и стремилось урвать побольше. До белых клыков оставалось не больше пятидесяти метров, за ними меня ожидало свечение. Теперь я мог разглядеть, откуда оно исходит. За клыками виднелся огромный проем, напоминающий живой, дрожащий кратер. Свечение исходило из его глубины. И в эту глубину шаг за шагом стремилось попасть мое тело. Я чувствовал себя марионеткой, за ниточки которой дергал Кургин. Вот, моя нога поднялась, чтобы сделать очередной шаг и… …я очнулся в собственной ванной комнате. Из крана бежала вода, раковина была заполнена наполовину, свет выключен. Полотенца и бутылка шампуня валялись на полу. Что именно должно было произойти — для меня оставалось загадкой, но я был убежден, что раннее пробуждение предотвратило нечто страшное. Голова болела, хотелось упасть на диван и подремать хотя бы пару часов. Несмотря на это в глубине души я чувствовал прилив надежды. Идея с коротким сном сработала, а это означало, что в моих силах было замедлить порчу. До двадцать седьмого сентября, разумеется, не получится бодрствовать непрерывно, но чередовать бессонные ночи и полноценный сон было вполне в моих силах. В таком случае, мне не понадобится лишать жизни Спесивцева, а моя совесть останется чистой. Новые щупальца проклюнулись сквозь кожу, но сегодня меня это почти не волновало. Воодушевленный найденным решением проблемы, я отправился на кухню, чтобы заварить чашку крепкого кофе. День предстоял долгий. Глава 36 Глава 36 «Коты» отрабатывали свои деньги на сто процентов. Детективы установили всех собутыльников Валерия Котлова и составили список кабаков, в которых он предпочитал проводить большую часть своей жизни. Затем прочесали каждое увеселительное заведение и обнаружили Котлова в одном из них. Через час я уже был на месте. Моему взору предстала вывеска с надписью: «Рюмочная №4», криво прикрученная к металлической трубе. Замызганная лестница вела вниз, к подвальному помещению. Я прошел внутрь и оказался в небольшом зале, заставленном круглыми столами без стульев. За неким подобием барной стойки на клиентов покрикивала угрюмая полная женщина лет пятидесяти. Воздух был пресыщен удушающей смесью запахов потных тел и спиртного. Из колонок играла блатная музыка. Несмотря на то, что было всего три часа дня, помещение было заполнено людьми в дешевой, грязной одежде. На лицах каждого из них отчетливо виднелась печать алкоголизма. Оглядываясь вокруг, я осознал, что еще пару недель назад стремительно скатывался к такому же образу жизни. Внутри меня зрело отвращение: не к окружающим, а к самому себе. Временно или нет, но Кургин избавил меня от зависимости, хотя чрезмерной благодарности я к нему не испытывал. Найти Валерия Котлова в царящем вокруг бардаке оказалось удивительно просто. Женщина за стойкой кричала именно на него. Котлов только хохотал в ответ и размахивал руками, пародируя собеседницу. Я переступил через бедолагу, лежащего возле входа, и направился к мужу сиделки. Такой тип людей мне был хорошо знаком, в том числе из-за работы. После пары рюмок они становятся душой компании. После десятка — демонами во плоти. К счастью, Котлов пока находился в приподнятом настроении и травил анекдот своему собутыльнику — толстому мужику со сломанным носом. Большую часть истории я пропустил, пока проталкивался сквозь алкашей, только расслышал окончание: «…не в той стране ты родился, черномазый». Этот анекдот меня вряд ли бы развеселил. — Валерий Котлов? — решительно произнес я, привлекая его внимание. Он обернулся. Окинул меня непонимающим взглядом, при этом зрачки его разошлись в разные стороны. — Ты мент? — выдавил Котлов. — Наоборот. Я адвокат. Хотел бы задать вам пару вопросов насчет одного дела, если не возражаете. Толстяк со сломанным носом придвинулся поближе к нам. Я почувствовал, что львиная доля витавшего в воздухе зловония исходила именно от него.