— Да. Андрей заходил в квартиру. — Сколько раз? — Раз в неделю. Иногда чаще. Расписания посещений у него не было, если вы об этом. — В каких отношениях вы с ним состояли? — Ваша честь, — вскочил Бортник. — Вопрос не относится к делу и составляет сведения, относящиеся к частной жизни свидетеля! — С какой целью вы интересуетесь данными обстоятельствами? — поинтересовался председательствующий у меня. — Позиция защиты основана на невиновности Демьяна Кургина. То есть мы полагаем, что убийцей является другой человек. Поскольку замки не были повреждены, значит он открыл дверь ключом или проник внутрь иным образом. Поэтому необходимо установить круг граждан, которые уже бывали в квартире. Андрей Лавренко — один из них. Если он заходил внутрь так часто, то у него должны быть причины. Полагаю, они связаны с Тамарой Котловой. — В таком случае продолжайте, — подумав, ответил судья. — Однако я буду вынужден остановить вас, если вы зайдете слишком далеко в подробностях, не имеющих отношения к делу. Отвечайте на вопрос, свидетель. — Мне не совсем приятно это признавать, поскольку я замужем, но с Андреем мы встречались. Правда, после убийства Марьяны наши отношения как-то прекратились. Из глубины зала суда послышался шепот. Слушателям только что подкинули прекрасную тему для сплетен. — Он заходил в квартиру в день убийства? — спросил я. — Нет. — А вы к нему? Тамара Котлова кивнула. — Прошу отвечать словами. — Да, заходила. — В какое время? — Около шести вечера. Затем я ушла домой. — На этом все, — я вернулся за свой стол. Обернулось все весьма удачно: если бы мне не удалось поймать Котлову на мелкой лжи, то она бы никогда в жизни не созналась об измене с Лавренко. Тем более, зная о том, что за дверями зала суда ее ждет супруг. Я все еще гадал над тем, зачем Котлова посещала Негодина в изоляторе, однако задать такой вопрос не рискнул. Он не относился к делу напрямую, к тому же мог раскрыть мои карты раньше времени. Тем временем, помощник прокурора Бортник вел допрос свидетеля. — Вы вообще видели подсудимого в тот день? Общались с ним? Может быть, встретили по пути, когда возвращались с работы домой? — Нет, ничего такого не было. Когда уходишь с работы раньше, не очень-то хочется наткнуться на начальство, знаете ли. — Как вел себя Кургин до того, как было совершено убийство? Замечали что-либо необычное? — Да он по жизни ведет себя не как все. И вся его семья такая же. — Вопросов больше нет, — озадаченно произнес Бортник. Он сел за стол и быстро перелистнул несколько страниц из лежащей перед ним папки. Найдя нужный документ, помощник прокурора сосредоточенно уставился на него. — Я могу идти? — обратилась к судьям Котлова. — Только, если стороны не возражают. — Возражаем, уважаемый суд. Существует вероятность того, что свидетель давала и другие ложные показания, — заметил я. — Возможно, потребуется уточнить у нее ряд обстоятельств. Судья попросил сиделку остаться в зале. Котлова обреченно махнула рукой и уселась на скамью. В моем списке осталось трое свидетелей, каждый из которых мог оказаться настоящим убийцей. Я глубоко вдохнул и назвал следующую фамилию. Глава 53 Глава 53 Когда Валерий Котлов вошел в зал суда, участники процесса и слушатели заметно оживились. До моих ушей донеслись обрывки нелестных фраз и сдавленные смешки. Тамара Котлова стыдливо прикрыла лицо рукой. С момента нашей последней встречи в рюмочной Котлов так и не сменил грязную, истасканную одежду. Его раскрасневшееся лицо украшал огромный синяк под правым глазом. Походка была медленнее и слабее, чем у ленивого пингвина. Котлов не был пьян, однако мой огромный опыт в возлияниях подсказывал, что из запоя он вышел только прошлым вечером, не раньше. В шкале Рихтера вряд ли хватило бы делений, чтобы измерить силу его похмелья. Проигнорировав требование судьи пройти к трибуне, Котлов прошествовал к «аквариуму». Все присутствующие в зале замерли в немом удивлении. Котлов остановился перед защитной кабиной, поглядел на Кургина, затем смачно харкнул в стекло. — Ну и мразь, — презрительно бросил он. — Что б ты подох там, за решеткой! Кургин криво ухмыльнулся в ответ. Ему приходилось выслушивать и более хлесткие выражения. — Свидетель, ваше поведение недопустимо в зале суда! — повысил голос председательствующий Орлов. — Я объявляю вам предупреждение, а в следующий раз наложу денежное взыскание. Теперь немедленно встаньте возле трибуны! У меня мелькнула мысль, что Котлов вытворит еще что-нибудь этакое и сорвет заседание, однако он глумливо извинился и занял свое место. Люди в зале успокоились. О случившемся напоминало только мутное пятно, оставшееся на стекле защитной кабины. — Сторона защиты, можете приступать к допросу, — объявил судья, когда все процессуальные формальности были улажены. Валерий Котлов посмотрел на меня с тупым выражением, застывшем на лице. — Вам известно, где ваша супруга хранила ключи от квартиры Кургиных? — я начал с простого вопроса, разогреваясь. — Носила с собой. А когда приходила домой, то вешала на ключницу, где им и место. — Если бы вы взяли ключ, заметила бы это ваша супруга? — Возражаю, уважаемый суд, — вскочил Бортник. — Защитник спрашивает о предположениях, которые не имели место в действительности. — Возражения принимаются, — согласился председательствующий Орлов, — вопрос защиты отклоняется. — Хорошо, — кивнул я и вновь повернулся к свидетелю. — Тамара Котлова когда-либо теряла ключи от квартиры Кургиных? — Нет… погодите, — задумался Котлов. — Было такое. Он всю квартиру перерыла, пытаясь их найти. Да еще на меня орала, что я все кладу не на свои места. Но через пару дней ключ все-таки нашелся. А ведь я ей говорил, что не виноват! Но нет, надо было обязательно гнать на меня бочку! — Как именно нашлись ключи? — Ммм… Тамарка говорила, что уборщик их нашел. В той самой квартире. — Как вы относитесь к Марьяне и Демьяну Кургиным? — А че, незаметно было? Терпеть их не могу, этих поганых… — Свидетель! — крикнул судья. — Держите себя в руках, идет заседание! — Вы относитесь к ним негативно? — уточнил я. — Мягко сказано. Я бы сказал по-другому, но эти, — Котлов мотнул головой в сторону судей, — не дадут. — Вы помните, где находились во время убийства Марьяны Кургиной? Десятого мая, вечером? — Деся-я-ятого? — протянул Котлов. — На следующий день после праздника, значит? Помню, помню. Сидел я в спецприемнике за мелкое хулиганство. Витек, короче, последнюю бутылку прикончил без меня. Ну, я его и обматерил, да по жирным ляжкам пару раз врезал. А мимо — вот прикол — менты проходили. Когда надо, так их не дождешься, а когда не надо, так они… — Уважаемый суд, все это имеет весьма слабое отношение к делу, — заметил помощник прокурора Бортник. — Больше вопросов не имею, — заверил я. — Уступаю свидетеля стороне обвинения. Слова Котлова было легко проверить, но нужды в этом не было. По его лицу и так было видно, что он не лгал. Нахождение в спецприемнике означало железное алиби, следовательно Котлов для меня больше не представлял никакого интереса. Бортник отказался допрашивать свидетеля, сообщив, что не видит в этом смысла. Котлов опустился на скамью возле своей супруги, но она не соизволила перекинуться с ним даже парой слов. В моем списке свидетелей оставалось всего две фамилии. Два вероятных убийцы. Один из них был неудачливым вором, второй казался законопослушным соседом с прекрасным алиби. Замешкавшись на пару секунд, я вызвал следующего свидетеля. Виктор Негодин все еще находился под стражей из-за обвинения в совершении крупной кражи, поэтому в зал его ввели под конвоем. В отличие от других свидетелей, его разместили в соседней от обвиняемого защитной кабине, исключающей возможность побега. Негодин уверенно выполнял все команды конвоиров и судьи — это был далеко не первый судебный процесс в его жизни.