Цитата из пьесы заставляет меня фыркнуть. — Не можешь удержаться, да? — Я мог бы выбрать другую строчку. Ту, которая могла бы не так сильно тебе понравится. — Он ждет от меня реакции, и я отвечаю ему пустым взглядом. — Ты когда-нибудь читала эту пьесу? — Нет. Но они не очень-то милы друг с другом, судя по тому, что я уже видела. Так что, полагаю, ты мог бы процитировать что-то более ужасное. — Я тычу его под ребра. — Хм-м. Я не это имел в виду. — Эван прикусывает уголок губы, словно сдерживаясь, чтобы не сказать что-то не то. — Что ж, не стану портить концовку. Звенит звонок, возвещая о том, что мы должны вернуться на свои места. Я допиваю вино, беру Эвана за руку, и мы возвращаемся в зал. Когда мы заходим, Эван притягивает меня к себе и целует в щеку. — Я люблю тебя, Несс. И буду любить вечно. ГЛАВА 32 МАРТ НЕСС Я выглядываю из окна своей спальни, устремляя взгляд через лоскутные поля в сторону Котсуолдса. Деревья, выстроившиеся вдоль родительской подъездной дорожки, зацвели, их розовые лепестки всегда напоминают мне о детских днях рождения. На зеркале висит кулон, который Эван подарил мне зимой, я надеваю его на шею, касаюсь стеклянной поверхности и улыбаюсь. Я знаю, что он внизу, ждет, испытывая неудобство, но я хочу подготовиться в одиночестве. Без чьих бы то ни было соблазнений. Разглаживая зеленое платье, я поправляю перед, не до конца довольная количеством обнаженного тела, выставленного на обозрение. Через несколько недель после воссоединивших нас событий Эван доказал, что его заявление насчет Люси правда. Не было ни одного упоминания о Ланкастере и ни одного звонка от Люси. Что может быть лучше? Эван четко обозначил свою позицию, и она остановилась. Естественно, все не может быть так просто, представьте, сколько боли мы могли бы избежать. Сияющий Эван, с глазами полными любви и жизни показывает, насколько лучше он стал. На этот раз я верю, что он не побежит к Люси, если только ей реально не понадобится его помощь и, думаю, она тоже приняла это. Жизнь развернулась совсем другой стороной. Для нас обоих. Я никогда не понимала, насколько сильно мое стремление к независимости граничит со страхом сближения. Насколько одержима я была своей учебой. Вырванная из одной реальности другой и в итоге угодившая в больницу, я увидела наконец то, что почти потеряла. А Эван ждал. Иногда мне кажется, что расставание сделало нас сильнее. Только люди, которым предназначено быть вместе, могут пройти через то, через что прошли мы, и остаться вместе. Лицо Эвана превращается в одну огромную улыбку, когда я вхожу в комнату. Я останавливаюсь, приседаю перед ним в шутливом реверансе и кружусь на месте, расправляя платье. — Выглядите превосходно, мисс Армстронг. Подойдя к нему, хватаю его за голубой галстук и притягиваю к себе. — Также, как и вы, мистер Хайд. Эван отстранился от меня и скользит по моей фигуре нарочито медленным взглядом. Зеленое платье облегает мою талию, собирается под грудью и шифоновой юбкой струится по коленям. Как и ожидалось, его взгляд поднимается к декольте. — Пялишься на мою грудь? — интересуюсь я, хлопая его по руке. — Нет, у тебя очень красивый кулон. — Он проводит рукой под подвеской в виде бабочки, пальцы легко скользят по моей коже, заставляя ее гореть, когда он приподнимает кулон. — Да-да, какой-то проныра подарил мне его в баре. Эван несильно ударяет меня под ребра. — Эй! Я пробегаю рукой по его предплечью, разглаживая свежую рубашку. — Бедный Эван. — Почему это? — Всякий раз, как ты приезжаешь в этот дом, тебя заставляют надевать подходящую одежду. — Вредная ты сегодня. Все из-за дня рождения… — Он шлепает меня по попе, наслаждаясь моими округлившимися от шока глазами. — Я привожу себя в порядок по особым случаям. — Еще раз шлепнешь меня, и у тебя будут неприятности. Мое лучшее из недовольных лиц не срабатывает, он смеется и сгребает меня в охапку, отрывая от пола. — Мне не страшны неприятности, если ты рядом. — Эти тебе не понравятся. — Хорошо. Но мне нравится, когда ты меня прощаешь. И мы занимаемся чумовым сексом. — Эван! Он отступает и поправляет мое платье. — Я не буду тебя целовать. Не стану портить безупречный макияж. В котором ты, кстати говоря, не нуждаешься. Показав язык, я беру Эвана за руку. — Готов? — Если ты готова. Мы подходим к застекленным дверям и попадаем на праздник. Серебряные и голубые воздушные шары украшают стены со вкусом, на который способны только воздушные шарики, и в самом центре, над столом, заваленным подарками, висят, сделанные из серебряных шариков цифры “2” и “1”. Я испускаю стон. Куча подарков. В противоположном конце комнаты примостился длинный стол с едой, напитками и бокалами, сгрудившимися в уголке. Мои родители машут нам из проема напротив, где мама встречает гостей. Огромная комната уже наполовину заполнена, и люди с любопытством осматриваются по сторонам. Я подготавливаю себя к шквалу поздравлений. Врывается Эбби и едва не сбивает меня с ног в момент, когда я подхожу к двери. Она возвращает себе равновесие и целует меня в щеку. — Упс! С Днем рождения, Несс! — Я принесу нам выпить. Шампанского, само собой. — Эван приподнимает бровь в ответ на мое краснеющее лицо и идет через комнату к столу. — Хорошо выглядишь, — говорит она. Я кружусь на месте, также, как и перед Эваном чуть раньше. — Спасибо. Джаред приедет? — Они оба приедут. И угадай что. — Она заговорщически наклоняется вперед и до меня доносится знакомый цветочный запах ее духов. — Олли приведет свою девушку! — Серьезно? — Я сканирую комнату взглядом. — Они еще не приехали. Я помню двадцать первый день рождения Джема — еще более важное событие, чем восемнадцатилетие в нашем доме — так что, должна была понять, что праздник станет в деревне событием огромного масштаба с включенным питанием. Эвана забавляло мое ворчание на тему того, что я бы предпочла тихий ужин в его обществе. До прошлого года, когда мой день рождения обернулся катастрофой. — Как ты? — спрашивает Эбби, кивая головой на моих родителей. — Они не упоминают о случившемся. Можно подумать, мне аппендикс удалили. Когда она навестила меня в больнице в первый раз, Эбби винила себя, жалея, что не заставила меня пойти к врачу раньше. Я ответила, что она ведет себя глупо. Мы говорили о моем недомогании и о том, с чем мне довелось столкнуться, но обсуждать беременность я стеснялась. На смену первоначальному облегчению приходила грусть. Мы словно потеряли частичку нас. — Это куда серьезнее аппендицита. У тебя могут быть проблемы с зачатием. Я склоняю голову набок. — Эбби, тема детей стоит от меня так далеко, что нет смысла думать об этом. — Однажды эта тема уже коснулась тебя и в будущем коснется снова. Это не шутки, Несс. Фоллопиевая труба — это тебе не аппендикс! Думаю, ты еще не до конца поняла это. Я ощетиниваюсь. — Ладно, давай закончим этот разговор. — Прости. — Она целует меня в щеку. — Если захочешь поговорить об этом, только позови. — Все в прошлом, Эбби. Эбби смеряет меня особым взглядом, которым глядит на меня всякий раз, когда я чего-то не догоняю. Она не единственная, с кем я не хочу обсуждать эту тему, новые мы с Эваном, однажды коснувшись ее, больше никогда о ней не заговаривали. С тех пор, как беременность прервали, я отказывалась говорить о ней. Вместо этого я занялась лечением и приведением своей жизни в порядок. Жизни с Эваном. Эван, будучи Эваном, не затрагивал эту тему. Он всегда знает, когда отступить. Но однажды она всплывет снова. Эван возвращается с тремя бокалами шампанского, и я смотрю на него, изогнув бровь. — Шампанское? С каких это пор ты пьешь его? — Хочу выпить за именинницу. Эван обнимает меня за плечи, а я обвиваю рукой плечи Эбби. В момент чистого счастья я праздную жизнь и будущее со своими лучшими друзьями. ***