– Ну ладно, я гляжу, ты не такой уж простачок, каким кажешься. Клянусь, я не хотел тебя обжулить. Будешь отдавать мне только зеленые, они самые дешевые. Хочешь, я тебе объясню правила? Офелия кивнула. – Итак, – важно начал Ренар, – у каждого цвета своя цена. Зеленые встречаются чаще всего, они дают право на однодневный отдых в Небограде. Там большой рынок, ярмарка с аттракционами, сауна… Красные – эти ценятся куда больше. Они тоже дают однодневный отпуск, но просьба не путать с зелеными. Красные – официальный пропуск в реальный мир, наружу. Ты сам выбираешь направление, дергаешь за колечко и можешь наслаждаться до тех пор, пока весь песок не перетечет вниз. Ну а дальше идут голубые, – продолжал Ренар с восторженным вздохом. – Они еще лучше двух первых, с ними ты попадаешь в страну чудес! Мне всего дважды в жизни довелось там побывать. Как вспомню, так прямо слюнки текут! Представь себе самые волшебные краски, самые дурманящие ароматы, самые прекрасные видения! В общем, царское удовольствие, иллюзия, которой никогда не насладишься сполна, по которой будешь тосковать всю оставшуюся жизнь… Где-то вдали часы пробили двенадцать раз. Ренар торопливо оглядел себя, проверяя, в порядке ли его одежда. – В общем, это такая хитрая приманка. Хозяева позволяют ее попробовать разок, после чего ты становишься их верным рабом и живешь только с одной безумной надеждой – заработать однажды желтые часы. Желтые – это право на высшую награду: дорогу в рай… Понял теперь, малыш? Офелия поняла главное: песочные часы – ловушка для простаков. – Ну, так как же, решил? – торопил ее Ренар. – Десять зеленых, и я научу тебя всему, что нужно знать, чтобы выжить в Лунном Свете. Идет? Офелия подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза. Она ничего не знала об этом мире, и ей нужен был руководитель. Конечно, новый знакомый мог обмануть ее доверие, дать плохой совет… Но как она проверит его надежность, если не согласится? Нельзя же идти вперед, никогда ничем не рискуя! И она ответила на рукопожатие Ренара, который больно стиснул ее пальцы, скрепив договор сердечным смехом. – Ну, в добрый час! Буду учить тебя уму-разуму, как полагается, по всей форме! А теперь мне пора, уже полночь, и госпожа Клотильда ждет своего слугу! Маленький шевалье[14] Ренар вышел, и Офелии почудилось, что он унес с собой все скудное тепло ее каморки, узкой, серой, промозглой, похожей на тюремную камеру. Девушка машинально поднесла руку к шее, но милого старого шарфа не было – Беренильда приказала оставить его в замке. При одной мысли о том, что она еще много месяцев не увидит друга, у нее сжалось сердце. Офелия подперла какой-то щепкой покосившуюся ножку кровати и со вздохом улеглась вздремнуть. Она ни на минуту не сомкнула глаз с тех пор, как Беренильда разбудила ее в четыре часа утра, чтобы научить грациозно садиться на стул. Глядя в потолок, затянутый паутиной, Офелия раздумывала над историей с песочными часами. Она-то считала, что слуги за свою работу получают деньги… И хотя в финансовых вопросах она разбиралась плохо – на Аниме ее работа в музее никак не оплачивалась, – все это было похоже на бессовестное надувательство. Офелия подняла руки в перчатках и задумчиво взглянула на них. Сейчас ей больше, чем когда-либо, не хватало ее музея. Как давно она не читала старинные документы! Неужели эти десять неуклюжих пальцев, которые так искусно проводили экспертизу, отныне будут служить только для исполнения капризов Беренильды?! Офелия беспомощно уронила руки на матрас. Ее мучила тоска по дому. Со дня приезда на Полюс она не получила ни одного письма – ни от родителей, ни от сестры, ни от старого крестного. Неужели они так быстро забыли о ней? «Мне нельзя здесь разлеживаться, – спохватилась девушка, – я могу понадобиться Беренильде». И все же она продолжала лежать, прислушиваясь к смутному гомону по ту сторону двери: к беготне слуг, звону колокольчиков, шуму спускаемой воды в туалете за стеной… Потолок над ее головой начал медленно вращаться, потом ощетинился высокими елями, и дремучий лес вырос повсюду до самого горизонта. Вскоре пейзаж побледнел, и на его фоне возникла вдали высокая и худая мужская фигура. Офелия порывисто кинулась к этому человеку, но он защелкнул, прямо у нее перед носом, крышку карманных часов. «Ваша судьба крайне важна для меня». Офелия вздрогнула и… проснулась. Действительно ли Торн произнес эту фразу? Она села на скрипнувшей кровати, сняла очки и потерла глаза. Да, он ее произнес. В тот момент она была слишком озабоченна, чтобы вдуматься в эти слова, но сейчас они внезапно всплыли в ее памяти, как пузырек воздуха со дна реки. Так уж Офелия была устроена: она всегда и все осознавала с опозданием. Девушка нервно вертела в руках очки. Значит, Торна волнует ее судьба? Правда, он высказал это в своей, сугубо оригинальной манере, и она не знала, как расценить его признание. Но тут ее встревожил другой вопрос: сколько сейчас времени? Девушка снова надела очки, и маска Мима сделала их незаметными. Она выглянула в коридор, где на стене висели часы, и долго присматривалась к стрелкам, не веря своим глазам: они показывали пять часов! Неужели уже утро и она проспала так долго, сама того не заметив?! Ей-то казалось, что она сомкнула веки всего на минутку! Офелия выбежала из каморки, но тут же вернулась обратно, вспомнив, что оставила ключ в замочной скважине. Управляющий выразился ясно: без ключа ее пребывание в Лунном Свете будет считаться незаконным. Она долго бродила по лабиринту коридоров, то и дело попадая в тупики и натыкаясь на спешивших слуг. Наконец она вышла к винтовой лестнице и не успела поставить ногу на первую ступеньку, как лестница вознесла ее наверх. Девушка почти не удивилась: она уже начала привыкать к причудам здешнего пространства. Лестница вела к длинному узкому коридору со множеством дверей. Пройдя по нему, Офелия поняла, что он опоясывает весь замок. Девушка заглянула в каждую дверь. В гостиной по столу свободно разгуливали павлины. В театральном зале двое мужчин устроили поэтическую дуэль, декламируя стихи под аплодисменты публики. В саду юные аристократы соревновались в искусстве вождения, гоняя на автомобилях между цветущими газонами. В библиотеке старые дамы читали друг дружке игривые новеллы, и Офелия с изумлением заметила среди них бабушку Торна, которая хихикала в унисон с остальными. Но она нигде не обнаружила ни Беренильду, ни тетушку Розелину и даже не знала, радоваться этому или нет. Наконец она вошла в игорный зал и облегченно вздохнула, увидев свою тетку, спавшую на диване. Она легонько потрясла ее за плечо, но так и не смогла разбудить. Тетушка была одурманена благовониями, пары которых витали в воздухе. От них у Офелии начали слезиться глаза. Она обвела взглядом игроков в бильярд и в карты – некоторые из них падали и засыпали прямо под столами. В глубине зала Беренильда, полулежа на софе, с полусонным видом играла в шахматы. Офелия решительно направилась к ней. Она не имела права говорить, но надеялась, что найдет способ убедить хозяйку вернуться к себе вместе с тетушкой Розелиной, пока не дошло до беды. Подойдя к Беренильде, она поклонилась и щелкнула каблуками, как и предписывалось слугам, объявляющим о своем присутствии. Но красавица едва взглянула на нее и как ни в чем не бывало продолжала партию. Офелия почувствовала себя неодушевленным предметом обстановки. – Внимание, шевалье! – мягко сказала Беренильда, двинув вперед ладью. – Ваш ферзь в опасной позиции. Шевалье? Лакеям запрещалось смотреть на знатных особ, но Офелия не устояла перед искушением взглянуть на человека, сидевшего напротив. Велико же было ее изумление, когда она увидела золотистые кудряшки, пухлые щечки и круглые очки. Партнеру Беренильды было на вид не больше десяти лет, его туфельки едва касались пола. Он с трагической гримасой грыз ногти. Что этот ребенок делал здесь в такое время? – Шах королю, – предупредила его Беренильда. Шевалье зевнул во весь рот и небрежно опрокинул фигуру. – Вот если бы моим воспитателем был господин Торн, – невнятно пробурчал он, – я бы играл в шахматы намного лучше. – Ну-ну, шевалье, я ведь нашла вам лучшего наставника. И уверяю вас, прогресс налицо. Да и, честно говоря, ни одному ребенку в мире я не пожелала бы такого учителя, как мой племянник. Шевалье обмакнул бисквит в стакан молока и начал жевать, обсыпая крошками свои нарядные бархатные штаны. – Прошу простить, мадам, вы абсолютно правы. Я и так должен благодарить вас за все, что вы для меня делаете. – Вам хорошо живется у вашего дяди? – Да, мадам. Он немного глуховат, но я прекрасно поладил с его собаками. Офелия вздрогнула, заметив, что шевалье разглядывает ее сквозь очки с толстыми линзами. Его веки по самые брови были покрыты татуировкой Миражей. – Вы, кажется, состоите на службе у госпожи Беренильды? И работаете в замке? Вам понравилась моя комната? Правда, красивая? Офелия удивленно заморгала. Значит, та детская принадлежала ему? Любопытство шевалье помогло ей хотя бы в одном: Беренильда сделала вид, будто подавляет зевок. – Благоволите извинить меня, шевалье, но время уже позднее. Я вдоволь натанцевалась и наигралась! Беренильда встала и пошатнулась. Офелия поспешно подставила ей плечо. Глаза ее хозяйки, обычно такие ясные, сейчас помутнели от усталости. Красавица весь вечер пила и курила сверх меры, хотя это и было преступным легкомыслием, особенно в ее положении. Офелия поняла, что пора брать дело в свои руки. Беренильда тяжело налегала на ее плечо, и девушке понадобилось собрать все силы, чтобы провести ее через игорный зал и коридоры к золоченой решетке лифта. – Добрый вечер, мадам! – приветливо сказал грум, кланяясь Беренильде. – В мои покои, – приказала она. – Слушаюсь, мадам. И он поднял их на верхний этаж Лунного Света. По дороге к апартаментам посла Офелия до скрипа сжимала зубы. Беренильда тяжело повисла на ее плече, вонзив в него ногти, острые как ножи. Один ее высоченный парик, наверно, весил несколько килограммов. Наконец они вошли в переднюю, где по-прежнему мурлыкал проигрыватель, а затем в комнату, отведенную Беренильде. Горничные уже распаковали чемоданы и разложили вещи по местам. Офелия усадила Беренильду в кресло и, помня об оставленной в игорном зале тетушке Розелине, начала обследовать аптечку. В туалетной комнате любой аристократки должны были стоять нюхательные соли… Наконец она отыскала нужный флакон, открыла его и, когда едкий запах ударил ей в нос, тут же закрыла. Она нашла то, что требовалось. Но Офелия чуть не выронила флакон, когда Беренильда схватила ее за руку. – Тот мальчик, с которым вы меня видели… – хрипло сказала она. – Держитесь от него подальше, вам ясно? Сейчас Офелии было ясно одно: тетушка Розелина находится внизу, одна и совершенно беспомощная. Она попыталась выдернуть руку, и Беренильда отпустила ее. К счастью, одурманенная старушка так и не сдвинулась с места. Офелия сунула ей под нос флакон с нюхательной солью, которая подействовала как пощечина. – Вонючая мочалка и грязные носки! – пробормотала Розелина, оттолкнув флакон. Офелия состроила испуганную гримасу, чтобы заставить тетку замолчать. Если она сейчас начнет ругаться, да еще с акцентом Анимы, их инкогнито придет конец. Увидев бледную мордашку Мима, склонившегося над ней, тетушка слегка пришла в себя и обвела растерянным взглядом картежников и бильярдистов. – А где же Бе… мадам? Вместо ответа Офелия протянула ей руку. Они потихоньку выбрались из зала, поднялись наверх и вошли к Беренильде. Та уже успела избавиться от своего парика и теперь лежала в постели, прижав к уху телефонную трубку из слоновой кости на длинном проводе. – Мои служанки вернулись, – сообщила она невидимому собеседнику, – теперь ты спокоен? Сегодняшний прием прошел без сучка без задоринки. Тетушка Розелина, которая только что нашла свой веер, с оскорбленной миной начала им обмахиваться. По всей видимости, у нее было совершенно иное мнение о проведенном вечере. – Не беспокойся, я воспользуюсь ключом, – продолжала Беренильда. – Нет-нет, я сама тебе позвоню. До свидания. И она отдала Офелии трубку, сказав ей с ноткой сарказма: – Наш мальчик стал удивительно заботливым. Офелия повесила трубку сердитым движением, которого сама от себя не ожидала. «Ваша судьба крайне важна для меня», – прекрасно сказано, достойно всяческой похвалы! Беренильда и Арчибальд вели себя бездумно и легкомысленно, как избалованные дети, и Торн прекрасно это знал. Так разве человек, который сознательно бросает невесту в гнездо разврата, имеет право утверждать, что он о ней заботится?! – Закройте дверь, – приказала Беренильда, не вставая с кровати. Она сняла с шеи цепочку с ключом, которую вручил ей Арчибальд, и протянула Офелии. При первом же повороте ключа в комнате воцарилось безмолвие. Да и в передней, где из проигрывателя лилась гнусавая музыка, стало совершенно тихо.