Обсерватория Офелии довелось встречаться с Духом Семьи только дважды в жизни. Первую встречу она не запомнила, да и неудивительно. Это случилось на ее крещении, и она была тогда всего лишь плачущим свертком на руках Настоятельницы. А вот вторая встреча оставила в ее памяти яркий след. В возрасте пятнадцати лет она одержала победу на конкурсе чтецов, организованном Научным обществом. Офелия сумела на три века назад прочитать историю пуговицы от рубашки. Артемида лично вручила девушке главную премию – ее первые перчатки чтицы. Именно эти перчатки, изношенные вконец, были у нее на руках и сейчас, когда она выходила из фиакра. Ледяной ветер взметнул полы ее пальто. При виде величественного белого купола, увенчанного телескопом, у Офелии от восторга перехватило дыхание. Обсерватория Артемиды служила не только исследовательским центром в области астрономии, метеорологии и горной механики – она была еще и чудом архитектуры. Этот комплекс, встроенный в горный склон, состоял из десятка корпусов. Над Долиной высился фронтон главного здания, украшенный черно-золотым циферблатом в виде солнечного диска. В сумраке уже поблескивали первые фонари… Офелия протянула руку Настоятельнице, помогая ей сойти с высокой подножки фиакра. Вообще-то это следовало сделать мужчине, но Торн был занят другим: сосредоточенно хмурясь, он рылся в своем саквояже. На женщин почетный гость не обращал никакого внимания. Налетел новый порыв ветра. На террасе Обсерватории показался какой-то человек с тростью в руке. Он бегал между рядами колонн, пытаясь догнать слетевший с головы цилиндр… – Прошу нас простить, господин ученый! – окликнула его мать Офелии, придерживая свою великолепную шляпу с перьями. – Вы работаете здесь? – Совершенно верно! – откликнулся тот. Внезапно он нахмурился, и его подозрительный взгляд за стеклами пенсне уперся в трех женщин, а затем и в фиакр перед главным входом. – Что это значит? Что вам угодно? – Нам нужна аудиенция, сынок, – вмешалась Настоятельница. – Это невозможно. Совершенно невозможно. Приходите завтра. И ученый взмахнул тростью, указывая на разгоняемые ветром облака: – Это первое прояснение за всю неделю! И Артемида совершенно завалена работой, совершенно! – Мы ненадолго, – прозвучал резкий голос Торна. Гость выбрался из фиакра, держа под мышкой какой-то ящичек. – Нет-нет, даже если вы попросите одну секунду, я скажу, что это совершенно невозможно. У нас инвентаризация в самом разгаре. Четвертое переиздание каталога «Astronomiae instaurate machanica»[6]. Это совершенно неотложное дело, совершенно! «Семь!» – сосчитала про себя Офелия. Она еще никогда не слышала, чтобы слово «совершенно» произнесли столько раз подряд. Торн в два прыжка одолел ступени и во весь свой огромный рост встал перед ученым. Тот боязливо попятился. Сильный ветер взметнул край белой шкуры, под которой обнаружился висевший на поясе пистолет. Торн сделал резкое движение, и ученый отшатнулся. Но гость всего лишь выхватил карманные часы, которые и сунул бедняге под нос: – Десять минут, и ни одной больше. Где я могу найти госпожу Артемиду? Ученый указал тростью на главный купол: – Она у своего телескопа. Каблуки Торна звонко простучали по мрамору. Он ринулся вперед, даже не оглянувшись на своих спутниц и не поблагодарив ученого. Лицо матери под огромной шляпой побагровело от ярости. Она отыгралась на Офелии, когда та, оступившись на скользком полу, упала и едва не увлекла за собой Настоятельницу. – Господи, ты когда-нибудь избавишься от своей косолапости? Вечно позоришь меня! Офелия ощупью нашла очки на плитах террасы. Когда она их нацепила, перед ней предстали сразу три материнских платья: стекла треснули. – А этот невежа… даже не подумал нас подождать, – пробурчала мамаша, подбирая юбки. – Господин Торн, пожалуйста, не так быстро! Но Торн, с ящичком под мышкой, пересек вестибюль, сделав вид, что не слышит. Он воинственно шел вперед, распахивая на ходу, без стука, все двери подряд. Офелия следовала за ним, закутавшись в шарф. Сквозь треснувшие стекла очков она и Торна видела в трех экземплярах. Со спины он особенно смахивал на белого медведя. Девушка искренне наслаждалась ситуацией: этот человек вел себя в высшей степени бесцеремонно! «Не слишком ли все прекрасно, чтобы быть правдой?» – размышляла она. Между тем Торн начал подниматься по винтовой лестнице, и Офелия взяла Настоятельницу под руку, чтобы помочь ей одолеть крутые ступени. – Можно мне задать вам вопрос? – шепнула она. – Можно, дочка, – с улыбкой ответила Настоятельница. По лестнице им навстречу спускался еще один ученый. Он толкнул их на ходу и даже не извинился. – Скажите, сколько еще оскорблений потребуется нашей семье, чтобы разорвать эту помолвку? – спросила Офелия. Ее вопрос был принят довольно холодно. Настоятельница отстранила руку девушки, на которую опиралась прежде, и надвинула на лоб черную мантилью. Теперь были видны только ее вороний нос и улыбка на сморщенных губах. – Чем ты недовольна, девочка? Этот молодой человек просто очарователен. Офелия изумленно оглядела черную сгорбленную фигуру Настоятельницы, осторожно поднимавшейся по крутой лестнице. «Неужели она насмехается надо мной?» – подумала девушка. Наверху, под куполом, гулко прозвучал голос Торна: – Госпожа Артемида, меня прислал ваш брат. Офелии не хотелось пропустить встречу своего жениха с Артемидой. Она торопливо преодолела последнюю ступень и открыла металлическую дверь, на которой еще качалась табличка: НЕ БЕСПОКОИТЬ! ИДЕТ НАБЛЮДЕНИЕ! Напряженно щурясь в треснувших очках, девушка пробиралась по темному залу. Рядом с ней что-то шелестело, словно хлопали птичьи крылья. Это ее мать обмахивалась веером, пытаясь охладить вспотевшее лицо. Что касается Торна, Офелия разглядела его шкуру с когтями лишь тогда, когда стали загораться, один за другим, стенные светильники. – Мой брат? Который из них? Хриплый полушепот, больше походивший на скрип жернова, чем на женский голос, донесся до пришедших сквозь путаницу сложных металлических конструкций зала. Офелия попыталась определить его источник. Подняв голову, она обвела взглядом мостки, которые шли спиралью по всему куполу, а затем медный ствол телескопа, чей диаметр раз в шесть превосходил ее собственный рост. Здесь-то она и увидела склоненную фигуру Артемиды, глядевшей в объектив. Ее фигура тоже троилась в глазах девушки. Необходимо как можно скорее починить очки. Артемида медленно оторвалась от созерцания звезд и так же медленно встала, оказавшись намного выше самого Торна. Она пристально рассматривала незнакомца, который бесцеремонно ворвался к ней, помешав изучать небо. Но тот даже глазом не моргнул под ее тяжелым, неотрывным взглядом. Внешность Духа Семьи произвела на Офелию столь же гнетущее впечатление, как и много лет назад, когда она приняла перчатки из рук богини. Артемида отнюдь не была безобразной, но в ее красоте таилось что-то жуткое. Буйные рыжие кудри, напоминающие поток огненной лавы, ниспадали до самого пола, расстилаясь на мраморных плитах. Грациозностью и изяществом Артемида затмевала прелестнейших девушек ковчега. Но она презирала божественную красоту, которой наградила ее Природа. Эта женщина гигантского роста желала носить только мужскую одежду. Вот и нынче вечером на ней был красный бархатный камзол и простые короткие брюки чуть ниже колен. Однако Офелию смущали вовсе не мужские замашки Артемиды. Ей делалось жутко оттого, что красота Духа Семьи была холодной, бесстрастной, нечеловеческой. Спустя минуту, показавшуюся вечностью, Артемида приветствовала гостя равнодушной, формальной улыбкой, в которой не было ни тепла, ни враждебности. – У вас акцент и манеры людей с Севера. Вы потомок Фарука. С этими словами она медленно откинулась назад. Мраморный пол за ее спиной взметнулся фонтаном и мгновенно превратился в кресло. Никто из жителей Анимы не был способен на такие чудеса. – Что же угодно моему брату Фаруку? – спросила богиня своим низким голосом. Настоятельница шагнула вперед, присела в реверансе и ответила: – Брак, прекрасная Артемида, – вы помните? Желтые глаза Духа Семьи обратились к женщине в черном, затем к женщине в шляпе с перьями, которая судорожно махала веером, и наконец к Офелии. Под этим пристальным взглядом девушка вздрогнула. Артемида, которую она сейчас видела смутно и вдобавок дробящейся на три части, приходилась ей прапрапрапрапрапрапрабабушкой. А может, и еще на два «пра» больше. Однако сейчас было ясно одно: Дух Семьи девушку не узнал. Артемида никогда никого не узнавала. Ей давно уже были безразличны лица потомков, слишком мимолетные для богини, не имевшей возраста. Она не покидала свою обсерваторию и не общалась с ныне живущими на Аниме, передав бразды правления Настоятельницам. Прошлое Артемиды было непроницаемо как для всех, так и для нее самой: она жила в вечном настоящем. Никто не знал, какую жизнь она вела до того, как основала свою династию на этом ковчеге, много веков назад. Но все дела Семьи – и в прошлом, и в настоящем, и в будущем – должны были решаться с ее участием. Так же всё происходило и на других ковчегах, имевших своих Духов. Офелия нервно поправила разбитые очки. Иногда она невольно задавалась вопросом: кем были на самом деле Духи Семей и откуда они взялись? Ей плохо верилось, что в ее жилах течет кровь такого загадочного существа, как Артемида… – Я помню о браке, – изрекла наконец Артемида и вновь посмотрела на девушку: – Как ваше имя, дочь моя? – Офелия. Раздалось презрительное фырканье. Офелия взглянула на Торна. Он стоял к ней спиной, и она не видела выражение его лица, но была уверена, что фырканье исходило от него. Ему явно не понравился ее тоненький голосок. – Офелия, – произнесла Артемида, – примите мои поздравления со вступлением в брак и благодарность за согласие на этот союз, который укрепит сердечную связь между моим братом и мною. Слова Духа Семьи были стандартной формулой, протокольной, бесстрастной. Торн подошел к Артемиде и протянул ей лакированный ларец. Вид прекрасной богини, способной вскружить головы даже сонму старых ученых, оставлял его совершенно равнодушным. – Это вам от монсеньора Фарука. Офелия из-под очков взглянула на мать. Неужели в день прибытия на Полюс ей, невесте, придется так же вручать послание Духу Семьи Торна? Судя по изумленной гримасе, ее мать задавала себе тот же вопрос. Артемида спокойно приняла подарок. Но едва она коснулась ларца, ее бесстрастное лицо дрогнуло. – Почему? – спросила она, прикрыв глаза.