– Что такое? Она потеряла дар речи – он вел себя так, будто ничего не произошло. – Тебе нравится эта песня? Ты ее когда-нибудь слышала? Ынчжу промолчала. – Это саундтрек к фильму «Летний убийца»[3]. Раньше он был очень популярным, но сейчас о нем все забыли. Одним словом, этот фильм, забытый кинокритиками, является воплощением моей молодости. Ты же слышала про Оливию Хасси? Символ невинной красоты. Хосон был безнадежным романтиком. Он назвал дочку Чохён в честь гонконгской актрисы, которая нравилась ему в университетские годы. Его собственный никнейм в Интернете, «Длинноволосый Чан Кугён», отсылал к одноименному гонконгскому певцу и актеру. Фильмы и музыка восьмидесятых – все, что относилось к тому времени, вызывало у мужа ностальгию. Он не входил в группы так называемых политических активистов своей провинции, но, когда был пьян, пел песни, которые исполняли во время демонстраций: Мой благоверный муженек Без рюмки жить никак не мог. И чтобы пьянство оправдать, Решил он повод отыскать. Мол, на конечностях его Еще по пальцу отросло. Пилою он их отпилил, А компенсацию – пропил. Ынчжу никогда не интересовалась и не спрашивала, почему единственный сын владельца фабрики, производящей школьную форму, так любил песню про рабочего, который отрубил себе пальцы. И это было еще не все. Хосон часто ходил в магазин подержанных книг и покупал запрещенные романы восьмидесятых годов. Они одиноко стояли на книжной полке и пахли пылью. Супруг коллекционировал не только старые книги, но и фильмы. Недавно он завел блог под названием «Киноклуб нашего района», где писал о забытых всеми фильмах. Когда Хосон выкладывал новый пост, его комментировали от силы человек десять, но он получал удовольствие, отвечая каждому. Со всеми этими людьми он познакомился на фанатском сайте, посвященном радиопередаче «Обзор музыки и кино от Чон Ыним». Эта программа не выходила в эфир уже более двадцати лет, а сама ведущая погибла в автокатастрофе десять лет назад. Тем не менее преданные фанаты создали интернет-клуб почитателей актрисы и радиоведущей и месяцами закидывали радиостанцию требованиями вернуть ее в эфир. На странице клуба собирались фанаты давно закрытых радиопередач и их ведущих и предавались ностальгии о своей молодости. Хосон скачал все записи Чон Ыним из архивов блога и все время их слушал. В такие моменты Ынчжу чувствовала себя странно. Голос давно погибшей женщины и реклама двадцатилетней давности звучали так, будто были записаны только сегодня. Более того, муж включал файлы в одиннадцать часов вечера, как раз в тот момент, когда выходила радиопередача. Это напоминало ритуал вызова призраков, и ей становилось не по себе. – Музыку написал Луис Бакалов. Спросишь, кто это? Он известный итальянский композитор, представитель прогрессивного рока, член группы «Нью-тролс»… – воодушевленно рассказывал Хосон. – Мне неинтересно. Что будем делать с сыном? – Что? А, ты об этом. Не волнуйся. В его возрасте все мальчики такие. Вырастет и исправится. Тут Хосону пришло сообщение. Кажется, он не хотел его открывать в ее присутствии. Щелчком мыши он свернул всплывшее окно. Ынчжу с трудом подавила желание схватить клавиатуру и сломать ее пополам. Она была совсем новой. Но вот что осталось старым – привязанность мужа к прошлому и его сентиментальные странствия по киберпространству. Она понимала, что сейчас нормального диалога не получится, и вышла из комнаты. На кухне что-то подгорело – совсем забыла про кашу для свекра. – Черт! Ынчжу скорее выключила газ. Каша убежала, заляпав пол. К счастью, верх не подгорел, должна была набраться неполная тарелка. Она понесла уцелевшую кашу свекру. Свекор попробовал и отложил ложку. – Подгорело. – Вовсе нет, съешьте еще немного. – Свари заново, это нельзя есть. Свекор был непреклонен. Она молча забрала тарелку. Вернувшись на кухню, она вылила всю кашу в раковину и промыла новую порцию риса. Чтобы опять все не испортить, Ынчжу поставила кастрюльку на слабый огонь и, аккуратно помешивая, ждала, пока новая порция каши сварится. Дел по хозяйству не было, и она вновь погрузилась в раздумья. Истерика сына, страх мужа, пощечина свекра – все эти микроэпизоды пронеслись перед ее глазами. Муж сказал, что дети с возрастом исправляются, но она понимала, что псевдооптимизм мужа вкупе с безразличием и общей ленью приведет к тому, что выросший сын станет неуправляемым. Ынчжу осознавала, что это станет серьезной проблемой. Пока этого не случилось, она обязана была вытащить ребенка из этого паршивого района. Свекор не изменится, как и муж. Она не забывала и о свидетеле. Что, если звонками все не ограничится и когда-нибудь он начнет искать ее и шантажировать? Высосет из нее все соки, а потом расскажет все ее детям и соседям? Она моментально очнулась от мучительных размышлений о шантаже и вернулась в жаркий день, на кухню, к плите, к механическому помешиванию каши. Она слишком четко ощутила этот момент, почувствовала страшную усталость, ее мутило от всего вокруг. В порыве эмоций она распахнула входную дверь и вышла из дома. – Да пошло все… – пробормотала Ынчжу. Открыв дверцу кладовки, находившейся под балконом первого этажа, она увидела бутылку с пестицидами – муж разбил небольшой огород на свободном пятачке земли возле дома. «Осторожно, яд!» – каким-то магическим образом это предостережение манило. Если выпить содержимое, все закончится. Ынчжу взяла бутылку, но она была слишком большой и не помещалась в карман. Она вернулась на кухню и взяла чистую бутылочку из-под сока, которую приберегла для приправ. На плите кипела каша. Ынчжу машинально выключила огонь и снова вышла. Она перелила пестициды в бутылочку из-под сока, положила ее в карман и вышла со двора на улицу. Ынчжу отправилась на холм, выбрав безлюдную тропу. Подъем был очень крутым, пот тек ручьем, хотелось принять душ. Пока эта мысль вертелась в голове, она на мгновение забыла, зачем решила подняться наверх, посмотрела на буднично раскинувшийся у подножья холма район и вдруг заметила водителя такси. Он сидел на камне. Пак, одетый в спортивный костюм, пил в одиночестве. Она застыла, уставившись ему в спину. Будто почувствовав ее взгляд, он повернул голову и улыбнулся ей. Внутри поднималась волна злости. Этот человек угрожал ей на протяжении нескольких последних недель. Мысли, не дававшие ей покоя после его звонков, стали четкими и ясными. Свидетель должен исчезнуть. И раз уж она собралась умереть – она вспомнила, что пришла сюда именно за этим, – у нее не было причин не забрать этого мужчину с собой. Заметив, что она не сводит с него глаз, Пак заговорил первым. – Составите компанию? – спросил он, протягивая ей бумажный стаканчик. – Не откажусь, – ответила она, присаживаясь рядом. Перед ним стояли две бутылки мутно-белой рисовой браги, одну из которых он успел осушить, и пачка чипсов со вкусом креветок. Передавая ей стаканчик, Пак Чонги сказал: – Здорово прийти сюда летом и выпить холодненького. Все жалуются, мол, район не развит, а мне нравится: все есть и жилье недорого можно снять. Нам бы еще тренажеры вдоль ручья, и вообще красота, модная экотропинка получится. Как кто-то мог умереть здесь? Ынчжу почувствовала скрытый смысл в его словах. Таксист рассмеялся: – Слыхали про утопленника? – Ага. – Полиция утверждает, что он просто поскользнулся, но что-то не верится. А вдруг это такое изощренное убийство? Мужик стоял мочился, и вдруг его кто-то толкнул в спину. Он и крикнуть не успел, как захлебнулся и утонул. Она молча поднесла к губам свой стакан. Из слов таксиста было очевидно, что он все знал. – Но вот зачем его убивать? Это мне интересно. Он говорил то же, что и по телефону. Ынчжу опустошила стакан. Пак Чонги снова налил ей и сменил тему: – У вас наверняка тоже тяжело на душе, раз вы пьете со мной в такую рань. Всем сейчас непросто. В наши дни вообще стало трудно жить. По работе я встречаю много таких, как вы. Вот, например, есть женщины, с виду благополучные, которые просят отвезти их куда угодно и без вопросов соглашаются уединиться в мотеле, когда я им предлагаю. Пак украдкой взглянул на нее. Она поняла, к чему он клонил, – хотел переспать и с ней. Она уже представила, чем это закончится. Сначала мотель, а потом будет деньги вымогать. А если она не выполнит все его пожелания, то он разболтает об убийстве и измене мужу. Просто так таксист ее точно не отпустит, и жизнь превратится в сплошное унижение и тревогу. Рука, державшая бумажный стаканчик, дрожала. Ынчжу поняла, что не сможет жить с этим и дальше. – Вы спали с пассажирами? – Я бы назвал это приятными встречами. Приятными и удобными. Тем более все было по обоюдному согласию. – Не сомневаюсь. – А вы раскованнее, чем кажетесь. У меня, кстати, сегодня выходной. – И у меня. Пак улыбнулся, обнажив желтые зубы. В них застрял кусочек дешевой закуски, которую он, очевидно, ел в водительской столовой. Она отвернулась и допила брагу из стаканчика. – Я отойду на минутку. Пак встал и исчез за соседним деревом. Видимо, отошел по нужде. Ынчжу огляделась. Вокруг никого. Она достала из кармана бутылочку от сока, открыла крышку и вылила содержимое в бутылку с мутным напитком. Затем вытерла носовым платком отпечатки пальцев с бутылочки и выбросила ее. Когда полиция найдет тело таксиста, при вскрытии обнаружат следы пестицида и сначала будут искать упаковку из-под него. Бросив бутылочку от сока рядом, она быстро встала и спустилась с холма. Ынчжу даже не оглянулась. Задумавшись, она пришла к выводу, что ей выпала прекрасная возможность устранить свидетеля. В то же время в голове промелькнула мысль, что, убив одного, убивать второго оказалось не так-то сложно. В это мгновение в голове пронесся вопрос, что делать, если полиция вновь придет за ней. От одной этой мысли у нее задрожали ноги. Может, еще не поздно вернуться и остановить Пака? А если он почувствует неладное и сразу пойдет в полицию? Этого нельзя допустить. Если же она оставит его в живых, ей придется отдаться ему. Ынчжу вспомнила желтые грязные зубы таксиста. От одной только мысли, что его рот приближается к ней, по телу пробежали мурашки. В конце концов, она поступила правильно, решив убить его. Даже если полиция придет за ней, они не найдут никаких доказательств. Она поспешила по тропинке вниз, стараясь не попасться на глаза соседям. К счастью, вокруг никого не было. * * * Тело Пак Чонги нашли мужчины, которые поднялись на холм после обеда, чтобы размяться. Больше всех эта новость поразила Чхансу. Он никак не ожидал, что Ынчжу убьет таксиста так быстро. В то же время на мгновение ему показалось, что именно он подтолкнул ее к очередному убийству. Но сколько бы Чхансу ни думал, он не испытывал угрызений совести и не считал убийство таксиста своей заботой, оно не вызывало в нем мучительных чувств, поэтому он мигом надел шлепанцы и выбежал на улицу слушать сплетни. Люди собрались возле дома, где жил таксист, и судачили о разном: – Однажды он пошутил, что как-нибудь напьется до смерти, видно, не шутил… – Он же еще в прошлом году, как развелся, таблеток наглотался. – Он еще и в азартные игры играл. Вот жена и ушла. – В чем смысл? Взбираться на холм и там кончать с собой? Предсмертной записки тоже не оставил! – И что бы он написал? Раз решился, что тут писать. Взял и сделал. – О своем здоровье так пекся, а сам вон как рано спекся. Жалко мужика!