– Пройдемте со мной. Сотрудница вела ее под руку по темному коридору. Головокружение усилилось. К ним подошла еще одна женщина и подхватила Ынчжу с другой стороны. Ее сопровождающие что-то говорили, но она не могла разобрать ни слова. Длинный коридор изгибался, как кишки какого-нибудь животного. Внезапно ледяной ветер и ослепительный свет ударили ей в лицо. Она закрыла глаза и замерла. Сотрудница полиции что-то сказала, но Ынчжу была не в силах разобрать. – Вы идете? Только тогда Ынчжу поняла, что стоит перед выходом. * * * Ее знобило, она постоянно спала и видела один и тот же кошмар – спину Кан Инхака, себя, четвероклассницу с лицом сорокалетней женщины. Мелькали лица мужа и его любовницы. Женщина ровным и красивым голосом с поставленным произношением говорила о фильмах давно минувших лет. Похоже, это была погибшая радиоведущая Чон Ыним. Она видела и своего сына. Ынчжу поднялась по темной лестнице и, наконец, оказалась перед его комнатой, тот, как всегда, тихо говорил по телефону: – Не парься. Помнишь человека, которого мы видели? Высокого и худощавого. Похож он на того или нет, какая разница? Мы просто должны рассказать, что видели. Сколько бы нас ни вызывали в участок, ничего не поменяется. Ынчжу осторожно приоткрыла дверь. Сын удивленно посмотрел на нее, держа в руке телефон: – Мам, чего? – Человек, которого вы тогда видели. Это ведь неправда? – Ты о чем, мам? – Серийного убийцы нет. Его там и быть не могло. Чей это нож? Чхольсына? – … – Все ясно, но кто тогда убил твоего отца? Полиция утверждает, что это Чхансу, но это неправда. Они ничего не понимают. Кихён, ты знаешь? Кто убил папу? – Мама, почему ты спрашиваешь меня? Я не знаю, говорю же, не знаю! Она почувствовала холод под ногами. В это время года начинает дуть ледяной ветер. «Ноги замерзли. Почему в комнате сына так холодно?» Кто-то подошел к Ынчжу и укутал ее покрывалом. «Чохён?» – Чохён, закрой, пожалуйста, окно в комнате брата, а то простудимся. – Ладно, ты поспи еще немного, а я побуду с детьми. Это была старшая золовка. Почему она здесь? За столько лет она ни разу не приезжала… Ынчжу слышала, как сестра Хосона шаркает тапочками по дому и звенит посудой на кухне. Ее не должно быть здесь, она собиралась уехать. Ынчжу продолжит жить с детьми в этом огромном доме. Теперь это ее судьба. Возможно, золовка отвезла свекра в больницу. Если это так, сейчас не время валяться. Она должна найти свекра и быть с ним. Тут Ынчжу почувствовала, как у нее начала опять подниматься температура, и она вновь погрузилась в сон. Перед глазами пронеслось давнее воспоминание: она, муж и свекор возвращались на машине из церкви. Закончилась служба, и переулок весь заполнен машинами. Магнолия на оградах домов начала отцветать. Ынчжу рассеянно смотрела в окно, пока муж, хорошо знавший эти места, объезжал затор. Участник аварии – какой-то мужчина, – кричал на прихожан и тех, кто пытался проехать по переулку: – Я не верю в бога! И подобную чушь! Я не верю даже в то, что завтра утром солнце взойдет на востоке! Хосон усмехнулся. Свекор тоже издал какой-то звук, похожий на смешок. Ынчжу постаралась рассмотреть водителя. Он ей напомнил свекра – невысокий, коренастый, с толстой шеей и широкими плечами. Водитель обернулся и бросил злобный взгляд в их сторону. Она могла рассмотреть его лицо так четко, будто на картинке. Это был Кан Инхак… «Вот черт!» От крика Кан Инхака зазвенело в ушах. Он снова растворился в толще воды. Ынчжу погрузилась в дремоту и едва заметно улыбнулась. Теперь, кажется, она смогла найти ответ на мучивший ее вопрос: «Почему я убила совершенно незнакомого человека?» Золовка разбудила ее. Ынчжу не понимала, сколько времени провела в постели, но температура спала. – Ты должна что-нибудь съесть. Я уже собиралась звонить в «скорую». Оказалось, что прошло уже десять дней. Ынчжу рассматривала свое отражение в зеркало и видела абсолютно чужое лицо с черными кругами под глазами. – Звонили из полиции, какой-то следователь. Знаешь такого? – Да. – Он сказал, что после обеда зайдет к тебе. Ты сможешь с ним встретиться? – Да, конечно. Чхве пришел ровно в два. Только он переступил порог дома, как его тут же схватила золовка и закричала, что подлец, убивший ее брата, должен быть наказан и заслуживает смертной казни. Следователь молча слушал. Сестра Хосона смутилась, замолчала и пошла заваривать кофе, пытаясь подслушать, о чем они говорят. – Мне нужно кое-что проверить. – Что конкретно? – В ночь, когда убили Чон Хосона, вы на некоторое время выходили из дома, верно? – Да. – Вы не виделись с Юн Чхансу? – Нет. – Вы уверены? – Вы считаете, что я была с ним? – Именно. На мгновение Ынчжу задумалась, почему Чхансу сказал, что они были вместе. Ответ лежал на поверхности. У него не было алиби. Ему нужна была ее помощь. Или он шантажировал ее, ведь он единственный видел, как она убила Кан Инхака. Если она не станет ему помогать, он может выдать ее. Значит, Ынчжу снова в опасности. Но поверит ли полиция его словам? Для правды было поздно. Теперь он не тот единственный свидетель. Он стал подозреваемым. Полиция считает, что Чхансу специально переложил вину на нее. Доказать обратное он не сможет, так что Ынчжу в безопасности. Но нельзя терять бдительность. Нет никаких гарантий, что она полностью вне подозрений. Может, стоит сказать, что они были вместе, и таким образом обеспечить алиби и себе. Вдруг именно поэтому Чхансу и выбрал ее. Они были алиби друг друга. Похоже, он думает, что это Ынчжу убила Хосона. Одна мысль сменялась другой. А вдруг это ловушка? Вдруг следователь уже знает наверняка, что она не была в ту ночь с Чхансу, и таким образом проверяет ее? Голова кипела от бурлящего потока мыслей. У нее не осталось сил. Но она хотела все закончить как можно скорее. В голове всплыл образ Чхансу. Мягкая чистая кожа, словно у новорожденного. Она вспомнила, как той ночью его теплые сухие губы прикасались к ее губам. Тогда ей действительно казалось, что она нравится ему. Ее сердце трепетало, как у влюбленной женщины. Поначалу в ее голове крутился лишь один вопрос: «Как Чхансу оказался поблизости в ту ночь и стал свидетелем произошедшего?» В ней поднималась волна гнева от осознания, что, если бы он ее тогда не увидел, ничего бы этого не случилось. С того самого дня Чхансу вертелся рядом, пытаясь узнать ее мотивы. Он писал про нее роман. Главной его целью была книга. Его улыбки, слова, поцелуи предназначались не ей, а книге. Чхансу совершенно не волновала сама Ынчжу. От этой мысли она навсегда потеряла интерес к нему. У нее не осталось причин помогать Чхансу. Ему придется расплачиваться по всем счетам, как когда-то пришлось ей. Конечно, было бы жестоко вешать на него четыре убийства. Но кто-то должен был ответить за смерть Хосона. У Чхансу не было алиби. Ему нечем доказать, что в ту ночь он не убивал ее мужа. Еле сдерживая слезы, Ынчжу заговорила: – Я не виделась с ним, не понимаю, почему этот человек утверждает обратное. – Во сколько вы ушли с пустыря? – Наверное, в десять. Примерно в это время закончился вокальный конкурс. Моя соседка участвовала в нем. – Но есть свидетели, которые видели Юн Чхансу там. – Да? Но я не видела. Я не видела этого человека. И не встречалась с ним, – добавила она, смотря прямо в глаза Чхве. Следователь что-то записал в своем блокноте. Попрощавшись с Ынчжу, он размеренным шагом шел к полицейскому участку и думал о том, что дело почти закрыто. Рыночные торговцы, устав от бессмысленного ожидания посетителей, собрались посплетничать о серийных убийствах: – Похоже, подозревать будут каждого в этом районе. Пестициды? И это неопровержимое доказательство? Погодите-ка, у нас есть хоть один дом, где ими не пользуются? – Вся система давно прогнила. Разве полиция так ведет расследование? Они даже нож без нас не смогли найти. – А еще при чем тут репетитор? Он совсем молодой, хорошо зарабатывает на своих лекциях по эссе. Зачем ему убивать людей ради какой-то стареющей тетки? Они что там, романы в полиции пишут? – Эта женщина из дома школьной формы подозрительная. Я на нее думаю еще с того момента, как ее в первый раз в полицию увезли. – А вы слышали? В день фестиваля видели, как она одна шла в сторону холма. – Точно еще кого-то убьют. И тогда репетитора выпустят, как и Проповедника. «Кто знает», – тихо буркнул Чхве, проходя мимо. Как-то проходя мимо двора Ынчжу, он вдруг увидел в окне профиль – сухое, осунувшееся лицо. Она рассеянно смотрела в пустоту и грустно улыбалась. В этой улыбке было столько опустошенности, что стоило ему увидеть этот образ, как он полностью утратил уверенность в чем-либо. Точно ли эта женщина не имеет отношения к убийствам? У него не было ответа. Это уже вне зоны его ответственности. Есть тайное, которому незачем становиться явным. Чхве побрел дальше. Холодный ветер пронесся по безжизненному цементному двору, стекла в темных окнах дома задребезжали. А что будет дальше? По ночам подростки продолжат толпами бегать в лес, а взрослые будут наслаждаться выпивкой и обсуждать непроверенные слухи и домыслы. Серийный убийца будет призраком бродить между ларьками старого рынка, сомнения и тревоги, захватившие людей этого района, не оставят их. Судебные разбирательства затянутся надолго. Признают Чхансу виновным или нет, к моменту оглашения вердикта никто и не вспомнит его имя. Чхве открыл дверь и вошел в участок. На своем рабочем месте дремал ленивый участковый. * * * На следующий день в дом Ынчжу пришли люди из церкви помолиться за здоровье свекра. Тот протянул ей конверт с деньгами, а она отдала его священнику, который взял ее за руку и сказал: «Приходи в церковь, помолись Господу, Он слышит все и дает силы». От прикосновения его теплой и сильной ладони Ынчжу ощутила прилив душевных сил. Той ночью она твердо решила чаще ходить в церковь, которую все это время посещала от случая к случаю. Ынчжу подумала, что, возможно, и детям, только что потерявшим отца, это будет полезно. Оправившись от болезни, Ынчжу потратила два дня на генеральную уборку. Во-первых, она перебрала шкаф под раковиной и избавилась от ненужного. Она выбросила всю одежду мужа, его старые учебники, по которым он преподавал, и раскладушку, на которой он спал в кабинете. Компьютер мог еще пригодиться, Ынчжу его оставила. Среди файлов на нем было несколько сотен записей передач с мертвой ведущей. У нее был нежный, сладкий голос. Ынчжу удалила все файлы до единого, включая записи спецвыпусков. Она также очистила историю поиска и закладки в браузере, отрезав все возможные пути к любимому сайту мужа. Ынчжу уничтожила те стороны его жизни, с которыми она не была знакома. Мысль о том, что муж наконец обрел долгожданный покой, успокаивала.