— Готов, раб? — спросил Лэндон с расстояния в несколько футов. Он не дал мне времени ответить или собраться. В воздухе раздался резкий свист хлыста, а затем звук, похожий на выстрел, когда тонкая кожаная оплетка коснулась верхней части моей спины. Крик вырвался из ткани моих легких, оставив нежные и кровоточащие ткани в моей ноющей груди. Я закричала так громко, что могла чувствовать звук в своих волосах и пальцах ног, когда я пыталась использовать шум, чтобы вытеснить разрушительную боль, которая отдавалась в каждом дюйме моего тела. Где-то в глубочайшей яме моей психики был маленький прикованный и запертый ящик рассуждений, который гремел напоминанием. Я должна была что-то сделать. Среди адского огня боли был порядок, что-то, что я должна была сделать, чтобы избежать большего. Для себя и моего Мастера. — Один, — сказала я, когда мой говор превратился в крик. — Спасибо, мистер Нокс. — Хозяин, — рявкнул он. — Зови меня Мастер. —У меня есть все основания протестовать против этого, — раздался из спортзала ясный и сильный голос Александра. Я чувствовала, как прохладные, аристократические слоги скользят по моей болезненно горячей коже, как кубики льда. —Раб Дэвенпорт знает только одного Мастера, и это я. — Я позволю это, — заявил Шервуд после минутного раздумья. —Раб будет обращаться к вам как к мистеру Ноксу. Это было маленькое благо, но каждый подарок казался чудом. Меня повесили перед тайным обществом богатейших и самых изменчивых джентльменов Британии, проверяя, потому что они опасались, что мой жестокий Хозяин мягок со мной. Если бы это не было так ужасно, я могла бы посмеяться над неправдоподобностью собственной жизни. Я знала, что грядет следующий удар, и что он будет тяжелее предыдущего, потому что Лэндон был зол и он завидует титулу Александра, но боль все еще была непреодолимой. Он пронзил мою спину, а затем погрузил шипы обжигающего кожу жара глубоко в мой позвоночник, пронзая меня болью. — Два, спасибо, мистер Нокс, — процедила я сквозь зубы. На десятом ударе я почувствовала, как моя кожа расползается, как масло, под ножом кожаного хлыста. Кровь стекала по моему позвоночнику и скапливалась в двойных ямочках на моей заднице, соблазняя Нокса избить меня сильнее, цвет вызывал его бычью ярость. К пятнадцатому счету я не могла дышать из-за месива соплей и слез, забивавших нос, а воздух через мой рот был металлическим от крови. В какой-то момент я прокусила себе щеку, и розоватая слюна потекла по моему подбородку. Мой разум хотел разорвать физические связи с моим телом и улететь в космос, как воздушный шар, затерянный в атмосфере. Было бы так легко разорвать путы, высвободить пронизанные болью конечности и полностью потерять себя, но я бы этого не сделала. Было что-то похожее на потерю при мысли об этом. Я устала от потери, которую я понесла. Я ушла от своей семьи, мое имя было взято и заменено прозвищем, которое люди дали мне, чтобы пометить как своего. У меня не было ни навыков, ни работы, ни собственных денег. Само мое будущее было сковано капризами других. Я уже так много потеряла, я не могла потерять и себя. Поэтому я попыталась погрузиться в боль. Каждая плетка приносила разный вид агонии, разные ощущения. Семнадцатый удар был молнией, ударившей в кровавые болота между моими плечами. Восемнадцатый — тонкая проволока, прорезающая теплую глину, рассекая мою плоть так болезненно, так быстро, что у меня перехватило дыхание. Я задержала его во время жестокого укуса следующего удара и еще одного после, выпуская крошечную струйку воздуха, перебивающуюся словами —«Спасибо, мистер Нокс», после каждого удара. К двадцатому стало очевидно, что рука моего мучителя начинает уставать. Хлыст странно ударил меня по спине, под неправильным углом, так что тонкий кончик обернулся вокруг креста, к которому я была привязана, и хлестнул по нежной части моей груди. Я почувствовала, как кожа раскололась на красные капельки влаги. У следующих пяти ударов был весь вес тела Лэндона , и им не хватало его оригинальной ловкости. Это были тяжелые, жестокие удары, которые били меня по деревянным балкам, словно удары молота и тупые кулаки. Он закончил, и моя последняя благодарность была лишь влажным вздохом облегчения, когда мое тело без костей провисло в наручниках. Мои запястья и лодыжки были влажными там, где жестокий металл протер слои моей кожи, и я чувствовала, как липкая кровь со спины стекает по моей заднице и бедрам. Так же, как это было с Мастером Александром, я была только лишь сенсацией. Это был мой метод выживания и мое спасение. Я была каждой болью, болью и ужасной судорогой в теле Козимы Ломбарди. У меня были мысли, хоть и сломанные, и большой позвоночник, хоть и израненный. Наступила тяжелая тишина, пока мужчины впитывали мою стойкость. Даже в своем болезненном забытьи я чувствовала их удивление, которое сохранила. —Ты должен был ударить ее сильнее, Нокс, — усмехнулся кто-то. —Я бы хотел, чтобы ты справился лучше, Вентворт, — огрызнулся он. — Она почти умерла, — устало произнес другой голос. —Отпусти бедняжку. Она выглядит менее аппетитно, чем зарезанный кролик, и портит мне ужин. Стук ботинок приблизился, и я вздрогнула, когда палец провел по открытой ране.По ощущениям казалось, будто кто-то воткнул вилку в мою розетку. — Я думаю, — размышлял Шервуд позади меня. — Пришло время лорду Эдварду заняться ею. Что это будет, Эдвард?— Хлестание кнутом еще на двадцать пять ударов. Я знала, что не переживу еще пять ударов плетью, не говоря уже о двадцати пяти. Был момент абсолютной тишины, а затем взрыв криков и движения. Послышался быстрый, тяжелый топот ботинок, рвавшихся ко мне, а затем рычание, когда кто-то упал на землю рядом со мной. — Не будь чертовым дураком, — хрипло прошептал кто-то сквозь кряхтение. — Отъебись от меня, пока я не оторвал тебе голову от тела, — прорычал Александр. — Я займусь тобой позже, когда разберусь с этими придурками. —Ты принимаешь это наказание за нее, ты мертв, и ты, черт возьми, знаешь это. Я тихо ахнула, узнав другой голос. Голос брата и соперника Александра, Эдварда. —Они искали причины, чтобы покончить с тобой с тех пор, как ты победил Стокбриджа в олимпийской заявке в 2012 году. Ты непослушный, эгоистичный и слишком упрямый, чтобы эти ублюдки могли править. Разве ты не видишь, что происходит? Разве ты, блядь, никогда ничего не видишь? Послышался звук драки, а затем вокруг двоих, лежащих на земле, столпилось еще больше мужчин. Собрав всю оставшуюся энергию, я повернула голову к дереву, чтобы посмотреть на зрелище. Это был Эдвард на Александре, держа руки над головой, в то время как другие братья Ордена пытались его оторвать. — Пожалуйста, лорд Торнтон, объясните свое поведение? — шелково спросил Шервуд с того места, где он навис над Александром. —Я хочу принять наказание раба Дэвенпорта. Твердые слова Александра поразили меня силой змеиного кнута. — Что вы делаете? — спросил Шервуд с едва скрываемым ликованием. — Разве ты не видишь, как ей больно? —Я подчиняюсь наказанию Ордена. Хотя я не был мягок с рабом, я взялся за другого брата, не пройдя предварительно через Орден. Я считаю, что избиение — нормальное наказание за такой проступок. — Вы правы, — размышлял Шервуд. — Хотя хлыст должен быть у лорда Эдварда. Нет, я хотела кричать. Не было никакой возможности, чтобы Александр выдержал из-за меня побои от собственного клеветнического брата. Я не могла в это поверить, да и не хотела. Он сказал слишком много вещей, которые не должны были быть правдой для нас. — Я подчиняюсь наказанию Ордена, — царственно повторил Александр, как будто его не приговорили к порке. —Очень хорошо. Подготовь его. Я закрыла глаза в печали и облегчении, слезы обжигали мои веки и скатывались по моим щекам. Александр принимал это наказание, так что мне не пришлось делать это за него. Его брат-предатель собирался избить его из-за меня. Мое сердце начало болеть даже больше, чем спина. Я ахнула, когда на меня накинулось что-то теплое и тяжелое. — Тише, Красавица, — прошептал Александр мне на ухо, когда они прижали его ко мне и приковали к устройству толстыми надежными кожаными наручниками. — Я здесь, моя Красавица. Желание плакать росло колючим зарослем в моем горле. — О, Ксан, — захныкала я, когда мужчины громко дернулись за путы Александра, чтобы проверить свою силу, а затем отступили. —Зачем ты это делаешь? — Никто не причинит тебе вреда, кроме меня, — яростно заявил он, вытирая кончиком носа слезу с моей щеки. — Нокс чуть не содрал с тебя кожу заживо, и он умрет за это, клянусь, но пока позволь мне спасти тебя от этого. — Начинайте, лорд Эдвард, — рявкнул Шервуд. — Это мир, в котором я вырос, — быстро прошептал Александр. — Это не оправдание, а контекст, Козима. Если я чудовище, то это мои создатели. Порез и свист, затем резкий треск, когда хлыст полоснул Александра по спине. Все его тело напряглось, пытаясь удержаться подальше от моей нежной спины.