Часть 30 из 50 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
Он не поднял шума.
Эдвард сильно избил его, стук кожи стал для меня более резким, чем когда Нокс набросился на меня, и я поняла, что, поскольку Александр был мужчиной, он получил еще более серьезное наказание.
Через некоторое время он отказался от попыток сохранить небольшую дистанцию между нами, и его мокрое от пота тело прилипло к моей спине, обжигая открытые язвы.
— Прости, — почти пьяно пробормотал он.
Еще одно извинение от моего Мастера, на этот раз гораздо более действенное, чем предыдущее. Это могло быть данью уважения многим его подлым деяниям против меня, но мой мозг был лишен способности различать нюансы, и поэтому эти два коротких слова, казалось, охватывают все.
Этот Господь и Мастер, который никому не подчинялся самостоятельно, терпел побои от человека, которого поносил за меня.
Я чувствовала, как тело его великого воина дергается и дрожит рядом с моим телом с каждым взмахом, учащенное дыхание после каждого удара и сладость его губ на моих волосах, и все, чего я хотела, это обнять его.
Я хотела обхватить своими ноющими конечностями конечности моего Мастера и прижать его достаточно близко, чтобы почувствовать, как мое сердце бьется от ощущения моей груди к его. Мне хотелось осыпать его красивое лицо поцелуями и плакать о трагедиях наших жизней.
Вместо этого я слегка прижалась щекой к его щеке и выдохнула: —Я прощаю тебя.
Двадцать пятый удар попал в цель, и порывистый вздох Александра охладил пот до моей кожи.
— Спусти их, — приказал Шервуд недовольным голосом. —Готовьте машины.
Раздался резкий удар дорогих ботинок по дереву, а затем приглушенный звук пересечения матов, на которых мы стояли.
Затем появился Шервуд, его лицо было над нами обоими, и он прошипел: —Докажи, что ты раскаиваешься, Торнтон. Приведи девушку на «Охоту».
В Шотландии стояла глубокая зима, воздух был таким свежим, что мне казалось, будто он разбивает мне кожу, когда я подпрыгивала на цыпочках, чтобы согреться. Я должна была быть в толстом пальто, шарфе и перчатках или, по крайней мере, в брюках и туфлях, но не была. Вместо этого я была одета, как и остальные двадцать шесть женщин, окружавшие меня в загоне, в простое старомодное белое свободное платье. На мне даже не было нижнего белья. Одна из девушек спросила лорда в холле, когда мы впервые собрались, о том, как нам согреться. После того, как он ударил ее по лицу за наглость, сказал ей, что спасение своей жизни должно согреть ее.
Я переминалась с ноги на ногу и сложила руки чашечкой в слабой попытке согреть их своим дыханием, пока я осматривала собрание мужчин, все прекрасно одетые верхом на лошадях. В этой смеси было легко заметить Александра с его короной из золотых волос, блестевшей даже в сумеречном тумане. Кроме того, он был единственным, кто носил толстые перчатки до локтя. Я посмотрела на небо и увидела его сокола Астора, кружившего над головой. Словно вызванный моими мыслями, Александр поднял руку над головой, и птица рухнула с неба, приподнявшись, чтобы замедлить свой полет, как раз перед тем, как изящно приземлиться на конечность своего Мастера.
Похоже, Александр был хорош в дрессировке всех видов существ.
Все мужчины были одеты в твидовые пальто и обтягивающие бриджи желтовато-коричневого и землянистого цветов, кроме Мастера, графа Шервуда и его слуги-егеря, которые должны были вести разведку и контролировать гончих для группы. Они носили традиционные красные пальто и черные шляпы, чтобы выделяться из толпы.
Они были лидерами ежегодной охоты, но они мчались ловить нетрадиционную лису.
Точнее, это будут женщины, загнанные в деревянный загон.
Это было величайшим событием Ордена Диониса, кульминацией их года.
Каждый участвующий мужчина должен оплатить стоимость входного билета.
Молодая женщина, на которую охотятся другие мужчины.
Насколько Александр объяснил мне сегодня утром, прежде чем его вызвали на Генеральную Ассамблею, правил было очень мало.
Во-первых, мужчинам ни при каких обстоятельствах не разрешалось применять оружие друг против друга, или же против девушек. Кулачные бои ожидались и даже поощрялись. Сексуальное насилие было буквально названием игры. Но без оружия.
Как будто это бы сделало эту игру более цивилизованной.
Во-вторых, Охота не закончится, пока каждая женщина не будет найдена и трахнута. Мужчина мог претендовать на столько женщин, сколько хотел, но каждый раз, когда одна из них попадала в плен, их нужно было возвращать в комнаты их похитителя в охотничьем домике, прежде чем охотник мог выйти за новыми.
В-третьих, специальный приз будет вручен мужчине, поймавшему «Золотую лисицу», женщину, признанную самой желанной по результатам голосования мужчин Ордена.
Именно этого мы и ждали в жестокой хватке темнеющего шотландского вечера.
Мастер Шервуд стоял на платформе перед своим большим каменным охотничьим поместьем в диком Хайленде, ожидая, пока его слуга подсчитает голоса и назовет девушку.
Я знала еще до того, как он принял сложенный лист бумаги, что это буду я, потому что мне просто не повезло.
Тот, кто сказал, что красота — это дар, явно никогда не испытывал ее на себе, потому что это было не что иное, как красиво завернутое проклятие.
—Раб Дэвенпорт, — объявил он, и собравшиеся мужчины издали коллективный рев.
Все они были трезвыми, без выпивки и наркотиков, но были так возбуждены предстоящей погоней, что даже воздух вокруг них, казалось, мерцал энергией.
Девушка рядом со мной с истинно шотландским цветом кожи, бледной веснушчатой кожей и волосами цвета морковного сока на мгновение схватила меня за руку в знак сочувствия, прежде чем меня оторвал один из людей лорда Шервуда.
Он перекинул меня через плечо, мое платье задралось, обнажая ягодицы перед собравшимися. Раздалось еще одно приветствие, на этот раз с оттенком опасного рвения.
Слуга поставил меня на сцену рядом с лордом Шервудом и отступил назад.
Я не спускала глаз, потому что Александр подчеркивал важность моей покорности, пока коровы не вернулись домой по дороге в это горное убежище.
Я увидела, как края блестящих кожаных сапог Шервуда для верховой езды остановились в пределах моего поля зрения, а затем я почувствовал тяжесть его руки на моей голове. Мгновение, и я элегантно встала на колени, человеческое оригами, сформированное как раз по его вкусу.
—Братья мои, я даю вам «Золотую Лису», — смело заявил он, надев мне на голову рожок, сделанный из золотых шипов и рубиновых цветов.
Оно было смехотворно дорогим, гораздо более ценным для Ордена, чем женщина, которая его носила. В этом жесте была преднамеренная ирония, от которой у меня сжались зубы.
Женщины были ничем для этих мужчин.
Они практиковали Охоту с тех пор, как украли идею из практики гражданской войны в Испании во время Белого террора, когда богатые землевладельцы выслеживали и убивали крестьян.
Сегодня они не пролили бы нашу кровь, если бы она не была между наших бедер, но все равно это было невыразимо ужасно.
Я могла только надеяться, что именно Александр найдет и схватит меня.
Он причинил мне боль, но только для того, чтобы укротить мой дикий дух и принести спокойствие, которого я никогда раньше не могла испытать.
Я не хотела думать о том, что другие сделают со мной.
После травмы моего предыдущего опыта с Орденом я не очень надеялась, что мой разум останется невредимым, если меня заберет другой Мастер.
Дрожь пробежала по мне, как призрак, когда я подумала о Лэндоне и его жестоком черном змеином хлысте. Моя спина едва оправилась от испытаний, тонкие розовые ленточки садизма все еще раздваивали мою плоть и звенели от боли, когда я двигалась не в ту сторону.
Прошло две недели с тех пор, как Орден Диониса ворвался в Перл-Холл и коренным образом изменил мой мир.
Две недели с тех пор, как Александр потерпел из-за меня побои.
Две недели с тех пор, как он в последний раз прикасался ко мне.
На самом деле, после событий той ужасной ночи я почти не говорила с ним, не говоря уже о том, чтобы продолжать выполнять свои обязанности камердинера по одеванию и купанию его или мои сексуальные обязанности по приему его члена, когда ему это было угодно.
Он не дал мне ничего, кроме жестокого количества пространства и времени.
Со мной была миссис Уайт, которая лечила мою расколотую и покрытую корками спину, Дуглас, который доставлял мне еду, и, к удивлению всех сюрпризов, Риддик, который также был врачом по образованию, сидел у моей кровати, чтобы проверить меня на наличие инфекции и перебинтовать мои раны. .
Рождество пришло и прошло, а вместе с ним и Новый год. Дуглас пригласил меня на ужин для прислуги, но я не хотела, чтобы они чувствовали себя скованно, поэтому у меня в комнате был только ужин из индейки на тарелке. Мне разрешили звонить семье, и я плакала, когда разговаривала с Себастьяном, благополучно переехавшим в Лондон, и Жизель, которая казалась кроткой, как всегда, но творчески преуспевавшей в Париже. Мама рассмешила меня, рассказывая соседские сплетни, а Елена тихо и внимательно слушала, когда я рассказывала ей свои выдуманные истории о модельных выступлениях в Милане и Лондоне.
Я скучала по дому и была одинока без настоящей компании.
Александра не было.
Ноэля тоже не было, хотя я не могла быть так уверена, что это плохо после его поведения в ночь порки. Раньше я не присматривалась слишком внимательно к его мотивам быть добрым ко мне, потому что я так изголодалась по привязанности, так привыкла к своей прошлой жизни, когда человек был добр без необходимости быть добрым.
Теперь я была другой.
Я знала правду мира.
Никто ничего ни для кого не делает, если это не идет на пользу их повестке дня.
Я не знала, что двигало Ноэлем, кроме его очевидной ненависти ко всему, что связано с Амедео Сальваторе, но я знал, что он играет со мной через стену, которую я не вижу, готовый пожертвовать мной, как одной из пешек, о которых он так много рассказывал.
Я вздернула подбородок, когда Шервуд приказал мне встать и присоединиться к другим девушкам. Мой взгляд остановился на широкоплечем Александре, сидящем на огромной белой лошади, которая походила по размеру и свирепости на его всадника. Глаза моего Мастера были на мне и внутри меня, его челюсти были сжаты, когда он пытался вырвать мои мысли из моей головы через пространство между нами.
Он много раз бросал на меня этот взгляд после испытания, всякий раз, когда я заставала его рано уходящим или поздно возвращающимся в дом.
Думаю, он ожидал, что я возненавижу его.
Я этого не сделала.
Но мне было обидно, что он отменил наши совместные ритуалы после всего, через что мы прошли той ночью.
Я была одинока. Я скучала по ужину из его рук, по мытью его плотных мускулов и акров великолепной бледно-золотой кожи, прежде чем как следует помочь одеться, застегнуть все пуговицы, как подарок для себя, который я знала, что раскрою позже.