– Вы ее ударили? – А она ударила меня. В долгу не осталась. Слушайте, я знаю, вы думаете, будто я сделал с ней что-то, но я ничего не делал. Я оставил ее здесь. – Он показал на диван. – Живой. – Осмотрите тщательно остальную часть комнаты, – велел Гамаш криминалистам. Не отреагировав на слова Трейси, он последовал за агентом Клутье в кухню и далее через дверь, за которой могла бы находиться кладовая. Но за дверью оказалось помещение, которое прежде служило отхожим местом. Или свинарником. Или курятником. В стене этой пристройки была сделана дверь, соединявшая ее с главным домом. Гамаш остановился в дверях, готовя себя. Ясно, что тела внутри не было. О такой находке ему сообщили бы сразу. Да и местом преступления это помещение не выглядело. Об этом ему тоже было бы доложено. Но ему показалось, что здесь могли происходить нехорошие вещи. С животными. Или людьми. Он вошел. В первую очередь его поразила необычная жара. Работающие здесь агенты нещадно потели, и им приходилось следить за тем, чтобы капли пота не падали со лба, искажая криминологическую картину. Увидев Гамаша, они выпрямились и начали отдавать честь. Но он движением руки остановил их и предложил продолжать работу. Потом огляделся вокруг. Совсем не похоже на скотобойню или на отхожее место. Помещение было куда просторнее. Старый гараж. Переделанный под мастерскую. Нет, не под мастерскую. Под арт-студию. Гамаш увидел гончарный круг. Увидел пластиковые пакеты, наполненные глиной, с бирками от производителя. Вдоль стен стояли полки с неглазурованными изделиями. Теперь он понял, о чем говорил Камерон. Никто не смог бы воспользоваться изделиями Трейси для каких-либо практических целей. Они не годились ни для еды, ни для питья, ни для цветов. Но внимание привлекали. В отличие от их автора. Карл Трейси казался недоделанным, лишь отчасти сформированным человеком. Мягким. Бесполезным. И все же в нем что-то было. Не то чтобы приятное. По правде говоря, Гамаш испытывал к нему отвращение. Однако он чувствовал, что его взгляд постоянно возвращается к Карлу Трейси. Тот был личностью. С этим не поспоришь. Эффектным творением. Как и его работы. Но если его изделия, на взгляд Гамаша, были привлекательными, то Трейси – ни в коей мере. Гамаш повернулся и увидел в углу источник необычной жары. Печь для обжига. Ее явно разжигали в один из последних дней. Гамаш присел и посмотрел в отверстие внизу печи. Печь была наполнена пеплом. – Обязательно соберите пепел, – сказал он, поднявшись. – Нашли что-нибудь? – Нет пока, – ответил старший агент. – Если тут есть кровь, то скрыть или очистить ее было бы невозможно. Глина и кирпичи – вещи пористые. Если она тут есть, мы ее найдем. – Bon. Merci. Он повернулся и увидел Карла Трейси. – Вы недавно пользовались печью, – сказал Гамаш. – Да. Обжигал кой-какие вещички. – Когда? – В субботу вечером. – Печь все еще горячая. – Она долго остывает. Чтобы глина спеклась, печь нужно ох как разогреть. – Он внимательно посмотрел на Гамаша и рассмеялся. – Вы же не думаете… – Его изумление казалось неподдельным. – Вы и вправду думаете, что я здесь сжег Вивьен? По кусочкам? Вы спятили? Вы хоть представляете, сколько бы это потребовало трудов? И представьте, какой бы тут был тарарам. Трейси явно пытался запудрить ему мозги. Отрицая убийство и кремацию женщины и ее нерожденного ребенка не из-за ужаса преступления, а из-за его трудоемкости. – Послушайте, – сказал Трейси, следуя за Гамашем в кухню, – наш брак не ахти что, но она занималась своими делами, а я – своими. Зачем мне ее убивать? – А зачем вам убивать собаку? – Гамаш показал на пса, который по-прежнему лежал у теплой плиты. – Затем, что от него больше никакого прока. Охотиться не способен, дом охранять не способен. Только ест и срет. Куплю новую собаку. Получше. – Может, вы поэтому и жену убили, – сказал Гамаш. – Чтобы завести новую. – Да зачем убивать-то? Я бы просто выгнал ее. – Потому что она пошла бы в суд и отсудила у вас половину собственности, – ответил Гамаш. – А, ну да, – кивнул Трейси. – Веская причина. Это было, конечно, не признание, но очень близко к тем признаниям, какие доводилось слышать главе отдела по расследованию убийств. Трейси посмотрел на собаку: – Это не мой пес, а ее. С ней пришел, с ней и уйдет. Чем скорее, тем лучше. Он выставил вперед руку, делая вид, что стреляет. Дворняга с трудом поднялась на ноги, шагнула к Трейси и лизнула палец, нажимающий на спусковой крючок. Они ничего не нашли. После совещания с местными агентами было решено, что они сделали все от них зависящее. Настало время уезжать. – Что нам делать дальше? – спросил агент Камерон, когда все трое надели куртки и ботинки. Они вышли на крыльцо и огляделись: вокруг были акры и акры, мили и мили леса. Они посмотрели на осликов в поле. Ослики терпеливо наблюдали за ними. И тут они снова услышали рев реки Белла-Белла, доносившийся до них из глубины леса. Казалось, он стал громче. Ближе. – Первым делом нужно объявить о пропаже Вивьен Годен, – сказал Гамаш. – А потом посетить ее отца. На ступеньки крыльца упала большая капля. Еще одна. Гамаш взглянул на небо. Стояла середина дня, но тучи были такие плотные, а солнце такое неясное, что было похоже на сумерки. Или на затмение солнца. Гамаш сунул руку в карман, но вспомнил, что здесь нет сигнала. – Вы можете подвезти нас до наших машин? – спросил Гамаш у женщины-агента. – Безусловно, сэр. Я видела их, когда мы ехали сюда. Они стоят там, ниже. – Верно. А вам как удалось подняться? – Мы не поднимались. Мы свернули на окружную дорогу и выехали на ферму сверху, с другой стороны. Она снова посмотрела на одежду старшего инспектора. Он и его спутники выглядели так, будто добирались до этого ужасного места, карабкаясь по склону на четвереньках. Практически так оно и было. – У вас есть рация в машине? – спросил Гамаш. – Да, сэр. У нас у всех есть рации на тот случай, если сотовый сигнал не проходит. – Хорошо. – Гамаш повернулся к Карлу Трейси, который только что вышел на крыльцо. Старая собака шла с ним рядом. – Мы свяжемся с вами, когда у нас появятся новые вопросы. – Он сделал это, да? – спросила агент Клутье на пути к полицейской машине. – Убил ее? Гамаш ничего не ответил, но вид у него был мрачный. Подойдя к машине, он наклонился к окну, снял микрофон с рации, назвал себя и попросил соединить его со старшим инспектором Бовуаром. Пока он ждал ответа, дождь усилился. Трейси ушел в дом, но вскоре появился с ружьем. – Он владеет оружием на законных основаниях? – спросил Гамаш. – Разрешение есть? – К сожалению, есть, – ответил Камерон. – Он никогда не был под судом, так что изъять ружье мы не могли. Другого оружия у него не найдено. Гамаш покачал головой. Канадское законодательство, регулирующее владение оружием, при всей своей строгости нуждалось в ужесточении. Вот человек, о котором известно, что он избивает жену, и этому человеку позволено владеть оружием? – Вы его проверяли? Есть следы недавних выстрелов? – Проверяли, но в последнее время из него не стреляли.