Неожиданно Арман заметил фигуру, стоящую на тропе ближе к деревне. Даже на таком расстоянии, даже в темноте он узнал ее. И пошел к ней. – Извини, – сказала Рейн-Мари. – Я пыталась его остановить, но он выскочил из дома как молния. Наверное, смотрел в окно спальни и увидел, что вы идете сюда. Арман наклонился к ней: – У тебя на лице синяк. – Правда? – Он ударил тебя? – Не специально. Он не понимал, что делает. Я хотела схватить его за руку… Арман поднес дрожащий палец очень близко, но не касаясь, к синяку на скуле Рейн-Мари. Скула опухала на глазах. Гамаш почувствовал, что его охватывает неконтролируемая дрожь. Она находила волнами, посылая судороги по всему телу. Он понял, что это следствие гипотермии. И ярости. – Боже мой, Арман, ты совершенно мокрый. Тебе нужно согреться. Только сейчас Рейн-Мари заметила, что с Жана Ги и Омера тоже капает вода. Омер стоял на берегу Белла-Беллы, глядя на воду. Она проследила за его взглядом: – Это… – Oui. Глава семнадцатая Арман стоял под душем, наслаждаясь потоками воды, стекающей по телу. По голове, по поднятому вверх лицу. Он открыл рот и закрыл глаза. И почувствовал, что наконец согрелся. Но внезапно его охватила непрошеная паника. Он снова оказался в воде. Погрузился в нее. Но на сей раз рядом не было Жана Ги. Не было никого, кто бы спас его. Арман широко открыл глаза и опустил голову, держа ее подальше от воды. Оперся рукой о мокрую плитку душевой кабины. Он дышал, думая о том, что его минутный страх был лишь частичкой того ужаса, который, вероятно, пережила Вивьен. Ужас тех последних мгновений. Падение через перила моста. Полет. И ничего между мостом и водой, что могло бы остановить ее падение. А потом она упала. От ледяной воды у нее перехватило дыхание. Шок. Жестокая Белла-Белла сомкнулась над ней. Но вот она вынырнула на поверхность. С открытым ртом, чтобы глотнуть воздуха. Она пыталась удержать голову, рот, нос над водой. Вздохнуть. Ее крутило, переворачивало, молотило потоком. Она ударялась о камни и ветки. Ужас. Смятение. Отчаянная борьба. Все менее и менее отчаянная по мере того, как холод и град ударов начинали побеждать. И наконец осознание. Уперевшись обеими руками в стену, опустив голову и подставив теплой воде спину, Арман задыхался. И смотрел, как вода уходит в сточное отверстие. «Анни беременна. Анни беременна», – повторял он, выталкивая слова на поверхность. И сопротивляясь тому, чтобы остальная часть этой мысли проникла в него. Но она все же проникла. «Как и Вивьен». Он открыл глаза и выключил душ. Потом спустился по лестнице, где ждал отец Вивьен. Омер и Жан Ги, закутанные в теплые одеяла, сидели в кухне перед печкой, держа в руках кружки с крепким чаем. Арман нежно поцеловал Рейн-Мари в опухшую щеку. – Как ты? – прошептал он. Синяк оказался не таким жутким, каким показался ему вначале. Удар пришелся вскользь. Но все же это был удар. – В порядке. Арман внимательно посмотрел на нее, чтобы убедиться, что она говорит правду. Потом перевел взгляд на других. Жан Ги перестал дрожать. Омер – нет. После возвращения домой они сразу же вызвали полицейских водолазов и команду криминалистов. Но поскольку в провинции было объявлено чрезвычайное положение, их предупредили, что быстро не получится. Придется подождать до утра. Сообщив о развитии событий Изабель Лакост и агенту Клутье и попросив их приехать, они разделились. Жан Ги отправился в душ первым, а Арман помог Омеру снять мокрую одежду и проводил в душевую наверху. Он оставался с этим человеком, хранившим упорное молчание, пока тот не принял душ и не переоделся в теплую сухую одежду. Он оставался с ним и в кухне вплоть до возвращения Жана Ги. Арман понимал, что вины Омера тут нет и почти наверняка ничего подобного больше не случится, но все равно он ни за что на свете не оставил бы Рейн-Мари наедине с этим человеком. Обезумевший от горя отец Вивьен был способен на что угодно. В том числе, несомненно, и на убийство. Хотя его намерения касались только одного человека. Позже, приняв душ и спустившись в кухню, Арман переглянулся с Жаном Ги, и оба повернулись к Рейн-Мари. – Что? – спросила она. – У Жана Ги есть кое-что, что поднимет тебе настроение, – тихо сказал Арман. – Вы можете выйти со мной? – попросил Жан Ги. Бросив озадаченный взгляд на мужа, Рейн-Мари вышла из кухни следом за зятем. Фред положил большую голову на ногу Омера, Анри использовал ногу Армана по такому же назначению. Малютка Грейси свернулась на одеяле близ камина. Единственным звуком было дребезжание стекла в старых рамах, не пускающих внутрь темноту, которая, вероятно, не знала о том, что здесь и без того темно. Несколько минут спустя Рейн-Мари и Жан Ги вернулись. Она раскраснелась, глаза ее увлажнились. И когда она посмотрела на Гамаша, у него тоже защипало в глазах. Рейн-Мари прижала руки ко рту, и Гамаш обнял ее. – Я только что говорила с Анни. Ребенок, – прошептала она слова, предназначенные только для мужа. Омеру не нужно было знать, что они живут его мечтой, а он переживает их кошмар. Арман извинился и вышел в кабинет, поднял трубку и набрал знакомый номер. – Прошу прощения, – услышал он вежливый голос секретаря, – но старший суперинтендант Туссен не может сейчас ответить на ваш звонок. – Скажите ей, что это Арман Гамаш. После короткой паузы голос ответил: – Она знает. Теперь настал черед Гамаша сделать паузу. – Merci. Потом он позвонил старшему комиссару конной полиции, который присутствовал на вчерашнем дневном совещании.