– Арман, что случилось? – ответил усталый голос. – Я хотел услышать последние данные по наводнению. – Вы звонили Туссен? – Пытался. Опять пауза. Его собеседник был смущен. – Время такое беспокойное, – сказал наконец конник. – Oui. Так вы скажете мне, что происходит? – Взрывы заторов на Святом Лаврентии дали результат, но, похоже, это временная передышка. Таяние идет на север. – Плотины? – Держатся. Из последних сил. Давление увеличивается. А они все еще не могут решить, открывать шлюзы или нет. – Продолжайте. – Гамаш, хорошо знавший этого человека, слышал в его голосе колебание. – Я консультировался с военными инженерами и «Гидро-Квебеком» Мы не ждем одобрения. «Гидро» собирается открыть шлюзы. Гамаш глубоко вздохнул: – Вы знаете, что такие ваши действия будут считаться нарушением субординации? – Думаете? Что ж, в этом вы, пожалуй, эксперт, – сказал со смешком конник. Судя по голосу, он был совершенно опустошен. – Как только откроют шлюзы, мы снимем технику со всех плотин, кроме наиболее уязвимых, и перебросим ее на юг. Тогда военные инженеры начнут рыть траншеи вдоль рек, создающих угрозу населенным пунктам. Еще одно нарушение субординации. Я думаю, нам больше не позволят играть на пару, Арман. Вы оказываете плохое влияние. Гамаш издал короткий смешок. На большее он не был способен. – Арман? – Oui? – Опасайтесь Туссен. – Она хорошо справляется, – сказал Гамаш. – Ей приходится принимать трудные решения. Она вырастет и будет соответствовать такой работе. – Но какой работе? У нее политические амбиции. – В амбициях нет ничего дурного. – Вот только она использует свое положение в полиции не как ответственность, а как инструмент, трамплин. Это было очевидно на совещании. Ей нужно дистанцироваться от вас. Отделиться. – К чему вы клоните? – После наводнения, после нашего решения действовать по вашему плану и не ждать ее одобрения, она начнет охоту на вас. – Надеюсь, не в буквальном смысле. Наступило молчание. Оба вспомнили те времена, когда старшие офицеры в буквальном смысле охотились друг за другом. Во времена «до того». – Non. Но она вам не друг. У вас есть поддержка и преданность всего младшего состава, Арман. У нее этого нет. – Дайте ей время. – Вы видели посты про вас в социальных сетях? – Краем глаза. – Откуда, по-вашему, исходит часть этой информации? – Вы шутите? – поразился Гамаш. – Думаете, ее сливает Мадлен Туссен? Молчание. – Вы ошибаетесь, – сказал Гамаш. – Как вы можете относиться к ней лояльно, Арман, когда всем очевидно, что она не платит вам той же монетой? – А разве это обязательно? Она порядочный человек, сделавший карьеру. Она заслужила мою лояльность. Мадлен Туссен еще вырастет в выдающегося руководителя. Я уверен. Иначе я бы не предложил ее на должность старшего суперинтенданта. – Так ведь больше никого не оставалось, – сказал конник с растущим раздражением. – Все остальные были либо ранены, либо запятнаны соучастием с вами. Даже если бы вы не рекомендовали ее, Туссен была единственной, кто остался. Послушайте, – в трубке раздался тяжелый вздох, – я надеюсь, что я не прав. Просто будьте осторожны. Вы должны знать: как только она пронюхает о наших действиях, она во всем обвинит вас, даже если мы добьемся успеха. – Бог даст, мы его добьемся. Все остальное не важно. – Inshallah[23]. – B’ezrat HaShem[24], – сказал Гамаш. – Об остальном мы позаботимся позже. Удачи. Держите меня в курсе. – Непременно, мой друг. Я могу что-нибудь сделать для вас? Арман посмотрел в сторону кухни: – Вы не могли бы поделиться водолазами? – Что-о? Когда водолазы Королевской канадской конной полиции добрались до тела, Бовуар услышал резкий вздох и приготовился поддержать отца Вивьен, если будет такая необходимость. Но необходимости не возникло. Омер Годен стоял на берегу. С каменным лицом. Напрягшись всем телом. И только когда водолазы перевернули тело, он шевельнулся. Но не бросился вперед, как они предполагали и к чему были готовы. Отец Вивьен медленно, очень медленно встал на колени. Потом медленно, очень медленно согнулся. Опустил голову в грязь. Вцепился руками в землю. Этот крупный человек свернулся калачиком вокруг своего сердца. Когда Вивьен Годен приблизилась к берегу, ее отец поднял голову, не столько увидев, сколько почувствовав ее рядом. Потом он разогнулся, оставаясь стоять на коленях. И наконец с помощью Гамаша и Бовуара поднялся на ноги. Они держали Омера под руки. Не давали ему упасть. Помогали стоять прямо. Он покачивался, открыв рот. Его глаза остекленели, когда Вивьен положили на носилки. Доктор Харрис наклонилась над телом. Посмотрела на Гамаша, на Бовуара и покачала головой, подтверждая то, что и так было ясно. – Мне нужно увидеть ее, – сказал отец Вивьен. Доктор Харрис прошептала Гамашу: – Не стоит. Она провела в воде не меньше двух дней. – Нам нужно идентифицировать тело, – сказал Бовуар. – Я это сделаю, – вызвалась только что приехавшая Лизетт Клутье. – Я, – сказал отец Вивьен. – Я. – Хорошо, – согласился Арман. – Но вы должны пообещать, что не будете к ней прикасаться. Чтобы получить достаточно улик для предъявления суду, никто, кроме следователей, не должен прикасаться к Вивьен. Вы меня поняли? Тяжелая голова Омера качнулась вверх и вниз. – Вы готовы? – спросил Арман. Омер снова кивнул. Они проводили отца Вивьен к ее телу. Он посмотрел на нее. У него были глаза человека, который добрался до конца длинного туннеля и понял, что там нет света. Коротко кивнув, Омер произнес одними губами: – Это Вивьен. – Потом сделал над собой усилие и повторил вслух: – Это Вивьен.