– Да, это верно. А Вивьен не Анни. Но все же я бы хотел, чтобы кто-то сделал это для меня, присматривал за мной, если бы… Если бы Анни… Если бы Рейн-Мари… Бовуар подумал и понял: если бы что-то случилось с Анни… с Оноре… Кому-то пришлось бы сделать то же самое для него. – Договорились, patron, – сказал он. – Кстати, а с кем вы говорили, когда ушли в кладовку? – С «Монреаль Алуэттс». – Что они сказали про Камерона? Почему отпустили его? – Слишком много штрафных. Он был хорошим игроком, но дорого им обходился. – Грубая игра? – спросил Бовуар. – Я бы тоже так подумал, но нет. Удержания. У него словно рефлекс такой – схватить что-то и не отпускать. Никак не могли его отучить от этого. Когда Гамаш шел к машине, слушая на ходу агента Клутье, которая возбужденно рассказывала, как можно и дальше тянуть за ниточку «Полина Вашон» в надежде получить побольше улик, в нем шевельнулась тревога. Это не было то легкое неприятное ощущение в желудке, которое возникло немного раньше из-за опасения, что им не удастся посадить Трейси. То ощущение оставалось, хотя беспокоило Гамаша все меньше и меньше по мере того, как накапливались улики, грозившие погрести под собой Карла Трейси. Нет, на сей раз он чувствовал что-то иное. Покалывание в затылочной части шеи. Что-то шло не так. Они совершили какую-то ошибку или находились в шаге от нее. – Кто это? – спросила Мирна, кивая в сторону машины, въехавшей в Три Сосны сразу после отъезда Армана. – Наверное, полиция, – сказала Клара. – Они снова оборудовали себе штаб в старом здании вокзала. – Хм, – произнесла Мирна. – Машина остановилась перед твоим домом. – Правда? – сказала Клара, поворачиваясь к окну. – Вы этого ждали? – спросила Рейн-Мари у Рут. Старая поэтесса все утро глазела в окно бистро. И теперь, глядя на подъезжающую машину, она улыбнулась. – Что ты сделала? – требовательно спросила Мирна. – Вот увидишь. – Рут посмотрела на Клару. – Тебе, наверное, захочется поздороваться. Из машины вышла молодая женщина. – Почему? – поинтересовалась Клара, которой очень не понравилось довольное выражение на лице старухи. – «Все, что туманит разум и мучит, – процитировала Рут. – Что подымает со дна муть вещей». «Моби Дик». – Ты подняла со дна муть вещей? – спросила Мирна. Рут была ужасно довольна собой, ее распирало от радости. Зрелище не самое привлекательное. Под пристальным наблюдением подруг из бистро незнакомая женщина постучала в дверь Клары, а не получив ответа, повернулась, чтобы оглядеться. И Клара узнала ее. – Боже, Рут. Что ты наделала? – Это твой белый кит, – торжествующе ответила Рут. – Вон китовый фонтан. Глава двадцать пятая @CarlTracey: Я выложила для вас новые фотографии работ Карла. @NouveauGalerie: Кто это? Я думала, что переписываюсь с Трейси. @CarlTracey: Полина Вашон. Партнер Карла. @NouveauGalerie: Партнер по бизнесу или по жизни? @CarlTracey: Это имеет значение? @CarlTracey: Куда вы пропали? @CarlTracey: Куда вы пропали? @CarlTracey: И то и другое. Гамаш сел на койку напротив Омера Годена, а Лизетт встала в открытых дверях камеры временного содержания. У Омера был больной вид. Изможденный. Глаза покраснели и опухли, лицо покрылось пятнами. Где-то ярко-красными, в других местах белыми, почти зелеными. – Мы пришли освободить вас, – сказал Гамаш. – Если вы обещаете ничего не предпринимать против Карла Трейси. – Или себя, – добавила Клутье. Омер продолжал смотреть на свои большие руки, безвольно повисшие между коленями. Когда он наконец заговорил, голос его звучал как из другого мира: – Я не могу обещать. – Тогда я не могу вас выпустить, – сказал Гамаш. Он наклонился и понизил голос еще больше, так что Омеру тоже пришлось податься вперед. Пришлось сделать это маленькое усилие. И он его сделал. – Вы сможете это сделать, – тихо произнес Арман. – Есть только одна вещь, которую я хочу сделать. Это был тупик. Молчание затянулось. Наконец Омер сам нарушил его, подняв глаза на Армана: – Как мне жить дальше? Арман положил ладонь на руку Омера: – Вы поедете к нам. У нас вы будете в безопасности. – Правда? И на мгновение, на долю секунды Арман увидел искорку среди мрака. Но она тут же исчезла. – Я не могу поехать в ваш дом. – Почему? Они молчали несколько секунд, потом Омер заговорил снова: – Вы были добры ко мне. Ваша жена… – Омер поднес руку к лицу. – Мне очень жаль. Я не хотел. – Я знаю. И она знает. Вы боитесь, что это случится снова? Омер покачал головой: – Нет. Никогда. Но если я поеду к вам, то все равно причиню вам вред. Когда я убью Трейси, обвинят вас.