— Верно, — сказал мистер Моррис, решив, что пора вновь вступить в беседу. — Вроде Шекспира. — Может быть, вроде Эдгара Уоллеса? Сержант Бэгшоу задумался. — Ну, скорее вроде Шекспира, — сказал он, стремясь выстроить как можно более точную иерархию ценностей. — Я так вам и говорил, — сказал мистер Моррис. — Мы все время вам говорили. Вроде Шекспира. — Послушай, Бэгшоу, — спросил инспектор, — откуда ты это взял? — Сейчас расскажу. У меня был случай поговорить с одним джентльменом — нужно было спросить его фамилию. Он сказал: «Теккерей», а я переспросил «Теккерей, да?», вы-то помните, фальшивомонетчик. Дело «Норт-Мидленд банк». Он говорит: «Известная фамилия, да?», а я отвечаю: «Думаю, да, сэр» — имея в виду ту историю. Он говорит: «Писатель, верно?», а я отвечаю: «Верно, сэр, чего только этот Чарли Теккерей не выделывает своей ручкой…» Тогда он говорит: «Чарли? Какой, к черту, Чарли. Он Уильям». Тогда я говорю: «Простите, сэр, кому и знать, как не мне, ведь это я…», а он: «Держу пари на пять фунтов, сержант, это Уильям Мейкпис Теккерей. А вы подумали о Чарли Диккенсе». Ну а потом, так сказать, выяснилось, что этот Уильям Мейкпис Теккерей был писателем вроде Шекспира. Что называется, «классик». — Он покивал инспектору. — Вот так оно было. — Все правильно, — поддакнул мистер Моррис, теребя шляпу, — классик. — А! Так это могла быть кличка? — Псевдоним, — растолковал мистер Моррис. — Верно, — согласился сержант. — Может быть, — сказал инспектор рассудительно, — а может быть, и нет. Он сказал, что это часы его жены, так, Моррис? — Что-то в этом роде. Я не слишком прислушивался. Инспектор снова повернулся к Бэгшоу. — Этот Уильям Мейкпис Теккерей женат? — Я же вам сказал, он умер. — Повезло, — заметил мистер Моррис, ни к кому не обращаясь. — Вроде Шекспира. Предан забвению. — А!.. Что ж, давайте составим описание его внешности. Мистер Моррис выжидательно смотрел на сержанта Бэгшоу в надежде услышать описание внешности Уильями Мейкписа Теккерея. — Вы, Моррис, вы, глупец! — крикнул инспектор. — На кого был похож этот человек? — Кто глупец? — спросил раздосадованный мистер Моррис. — Вы. — Да? Откуда мне было знать, что вы говорите не об этом другом типе? — Какое нам дело до этого другого типа, если он умер? — А какое нам дело до того, женат он или нет? — Кто сказал, что нам есть дело? — Вы. — Я не говорил. — Вы спрашивали его, — сказал мистер Моррис, указывая на сержанта, — и он подтвердит, вы спрашивали его, был ли этот Уильям Мейкпис Теккерей женат или нет. Поэтому я, естественно, подумал… — Ну, я же тогда не знал, что он умер, правда? — Знали. Я как раз сказал вам, что он классик. Мы оба это вам сказали. Как он мог быть классиком, если… — Ну-ну, Моррис, — примирительно сказал сержант, — как он выглядел? Мистер Моррис повернулся к нему. — Ничего не имею против, чтобы рассказать вам, — произнес мистер Моррис с достоинством, — потому что вы и я образованные люди, которые знают, кто такой классик, и не обзывают друг друга. Говорю вам, как коллеге, это был невысокий полный человек с маленькими светлыми усиками. — А! — холодно произнес инспектор Меригольд… Минут через пять мистер Моррис снова оказался на улице, вдыхая воздух, в котором и духу не было полисменов. — Боже правый! — воскликнул мистер Моррис, обращаясь к небесам. — Считается, что эти люди могут схватить наших убийц! Да им не схватить и простуды в декабре! III Для дознания по делу Джейн Латур было все готово. В небольшой зал суда на Мэррион-плейс потоком вливался фешенебельный свет. Сюда пришли сливки общества; молодежь, созревшая для женитьбы, молодежь, только что вступившая в брак, молодежь, только что получившая развод. Сюда пришел маркиз Паддлхинтон от лица своей воскресной газеты. Сюда пришел экс-президент Общества поверенных — на всякий случай. Мистер Понсонби Уикс, коронер, открыл разбирательство. Он слегка коснулся вопросов, которые привлекли его внимание в последние недели: неэффективность Лиги Наций, усиление волнений в среде рабочего класса, все возрастающая распущенность романистов и других так называемых художников, необходимость удаления у детей гланд, как только они будут выявлены. «Вам решать, — обратился мистер Понсонби Уикс к жюри присяжных, — каким образом эта бедная дама рассталась с жизнью», и принялся обличать коррупцию среди американских политиков. «Вы не должны, — сказал мистер Уикс, — уклоняться от ответственности», и сухо заговорил о торговом соглашении с Россией… Жюри удалилось осмотреть то, что осталось от тела после вмешательства доктора Уиллоуби Хатча… Мистер Парракот давал показания. Он был в своем Старом Фелбриджеанском галстуке и (хотя их не было видно) Старых Фелбриджеанских подтяжках. Он был, как показалось сначала, холостяком, жившим в Обурн-Лодже, поблизости от Бромптон-роуд. Отдыхал в Истберне, а дом в это время стоял пустой. В вышеозначенный день он уехал из Истберна ранним поездом и по пути в Кроумер через Лондон заехал в Обурн-Лодж забрать одну-две вещи. — Какие именно? — спросил мистер Уикс, чувствуя, что диалог в таком случае выглядел бы эффектнее. — Ну, в сущности, — сказал Джордж беззаботно, — просто одну-две вещи. Бриллиантин… и крем для лица… и… — Крем для лица? — переспросил мистер Уикс, хмурясь. — Э-э, да, — виновато произнес Джордж, внезапно осознав, о чем говорит, — в сущности, да. — Вы пользуетесь кремом для лица? Все уставились на лицо мистера Парракота, которое мгновенно запылало румянцем. — Э-э, в сущности, да, — подтвердил мистер Парракот. — Зачем? — спросил коронер, и молодежь, созревшая для женитьбы, стала прислушиваться в надежде узнать что-нибудь новое. — Для лица, — ответил Джордж, тщательно обдумав ответ. Инспектор Меригольд шепнул что-то на ухо коронеру. — Клянусь, сейчас его арестуют, — с надеждой перешептывался народ на дешевых местах. — А! — произнес мистер Понсонби Уикс. Затем обратился к Джорджу: — Вы женаты, мистер Парракот? — Ну да, — неохотно признался Джордж. — В сущности, да. — И миссис Парракот отдыхала вместе с вами и вместе с вами заходила в Обурн-Лодж? — Ну, э-э, да, — еще более неохотно признался Джордж. — В таком случае будьте любезны, так и говорите. В наше время этого не стоит стыдиться, мистер Парракот. Все засмеялись; молодежь, созревшая для женитьбы, громко, молодежь, только что вступившая в брак, вызывающе, молодежь, только что получившая развод, смущенно. — Продолжайте, пожалуйста, мистер Парракот. И мистер Парракот продолжил. Дешевые места теперь были настроены явно враждебно по отношению к нему и раздумывали, безопасно ли будет поехать отдыхать с детьми в Кроумер в этом году. Кресла партера смотрели на него с восхищением. Все знали, что этот тип Парракот хорошо известен Скотланд-Ярду как наркоторговец, а теперь еще, оказывается, он замешан в Торговле Белыми Рабами. Ну и тип… Дорогая давала показания. Дешевые места жалели ее — ведь дорогая была замужем за убийцей. Партер тоже жалел дорогую. Я хочу сказать, милая, лицо у нее совершенно голое, и проста, как доярка. — Вы были лично знакомы с покойной, миссис Парракот? — спросил коронер, а партер засмеялся при мысли о том, что Тото могла водить знакомство с Лорой… Инспектор Меригольд давал показания. Дешевые места перешептывались, сообщая друг другу, что он из «Большой Пятерки»[24], но при этом пребывали в неведении, кто же остальные четверо. Партер глядел на него со смешанными чувствами. У инспектора Меригольда была репутация неподкупного человека, но мало кто из сидящих в партере верил в это. К тому же он был лишен чувства юмора, и когда известная партия Искусственного Вскармливания Младенцев заполнила Мэррион-плейс и в три часа ночи затеяла игру в «стук почтальона», он реагировал крайне вяло. Но те из них, кто был завсегдатаем ночных клубов, понимали, что инспектор Меригольд обладает и человеческими чертами, о которых не подозревают ни простая публика, ни его собственное начальство… Был вызван доктор Уиллоби Хатч, и зал суда в предвкушении уселся поудобнее. Доктор Хатч, не вдаваясь, по счастью, в технические детали, дал отчет о результатах своих исследований органов покойной в ответ на вопрос мистера Понсонби Уикса относительно того, было ли вскрытие продиктовано интересами Правосудия или Прессы. Перейдя с некоторым нежеланием к внешним телесным повреждениям, суд узнал, что причиной смерти послужил удар по голове узким острым предметом неизвестного назначения.