— Вы когда-нибудь раньше видели это? — задал он вопрос. Арчибальд взял у него часы Дженни и уставился на них. — Откуда вы их взяли? — резко спросил он. — Не важно, сэр, я спрашиваю, видели вы их раньше? — Не важно, — ответил Арчибальд. — Я спрашиваю, откуда вы их взяли? Инспектор хотел сказать: «Я первый спросил», но решил, что это будет недостойно. — Эти часы, — произнес он, — сегодня утром мне вручила мисс Джулия Трехерн, которая сообщила, что вы их ей прислали. Досадно послать подарок на день рождения даме и обнаружить, что она тут же вручила его сопернику из полиции. Арчибальд был раздосадован. — Если мисс Трехерн сказала, что я подарил их ей, так оно и есть. — А! Вы заметили здесь «Д», выложенное бриллиантами? — Поскольку я же поместил его сюда, то, естественно, заметил. — Вы поместили его сюда? — Да. — И что, могу ли я спросить, обозначает это «Д»? — Оно должно было обозначать «Джулия». По-видимому, мисс Трехерн полагает, что оно обозначает «Джеймс». — Вас удивит, если я скажу, что это «Д» обозначает «Дженни»? — Нисколько. Оно может обозначать все, что угодно, начинающееся с буквы «Д». — И что это часы Дженни? — Я так понял, что они ваши. — И что они были опознаны как часы Дженни? — Правда? А кто такая Дженни? Этот вопрос вся Англия задавала себе два дня назад, но сейчас он показался инспектору излишним. — Дженни Уинделл, разумеется, — резко ответил он. — А кто такая Дженни Уинделл? — Ну-ну, мистер Фентон, не играйте со мной. — Мой дорогой инспектор, вам не кажется, что мы играем вместе? Обращаюсь к вашему литературному приятелю. Играю ли я, — сказал он сержанту Бэгшоу, — с инспектором? И если да, то во что? Напротив, я пытаюсь работать, а меня постоянно прерывают. — Он повернулся к своей рукописи и провел еще одну черту под словами «ГЛАВА ПЯТАЯ». — Предупреждаю вас, мистер Фентон. Это может обернуться для вас неприятностью. Арчибальд Фентон раздраженно вздохнул. — Вы можете начать с самого начала и сказать мне, в чем дело? Пока мы только выяснили следующее: вы отрицаете, что собираете пожертвования для благотворительного базара в пользу полицейского сиротского приюта, и вы сообщили мне, что мисс Трехерн только что вручила вам с этой целью украшенные бриллиантами часики. Как собрата по перу, — сказал он, обращаясь к сержанту Бэгшоу, — я вас спрашиваю, разве это не требует объяснения? Инспектор знал, чего это требует, и что в любой другой стране это бы уже осуществилось. Удержавшись от выражения естественных чувств полисмена, он сказал холодным официальным тоном: — Двадцать девятого числа прошлого месяца Джейн Латур была найдена убитой в гостиной в Обурн-Лодже. Неопровержимые доказательства свидетельствуют, что ее племянница Дженни Уинделл присутствовала при совершении преступления. С этого времени молодая женщина бесследно исчезла. Тридцатого числа прошлого месяца часы, принадлежавшие вышеупомянутой Дженни Уинделл, были заложены и затем выкуплены человеком, назвавшимся вымышленным именем Уильям Мейкпис Теккерей и соответствующим вашему описанию. Первого числа текущего месяца эти часы были отосланы мисс Джулии Трехерн, по общему признанию, вами. Теперь я спрашиваю вас, не хотите ли вы дать какое-либо объяснение этим фактам? Немедленным объяснением этим фактам послужило удивленное «Боже мой!» Арчибальда. Так вот в чем дело! Он видел газеты в среду, и знал, что эта Латур была найдена мертвой. Он вспомнил теперь, что были какие-то разговоры о какой-то пропавшей Дженни. А его собственный секретарь, Нэнси Фейрбродер, которая сейчас грелась на солнышке в его розарии, дала ему часы пропавшей Дженни, снабдив их от начала до конца придуманной историей о своей младшей сестричке Джойс! Боже мой! — Ну, — сказал мистер Фентон… — Это все было так, — сказал мистер Фентон. — На самом деле… — Не торопитесь, сэр, — произнес Меригольд. — И, — добавил он любезно, — если вы к тому же объясните мне, каким образом поранили голову, мы будем знать об этом все. Мистер Фентон не был Старым Фелсбриджеанцем, и хотя мальчиком проехал через Итон на велосипеде, не был, строго говоря, Старым Итонцем. Но он несколько семестров проучился в Харроу, и если даже девиз этого учебного заведения «Stet fortuna domus»[36] никогда особенно не вдохновлял его, тем не менее он понимал, что есть вещи, которых порядочный человек сделать не может. Он не мог пожертвовать очаровательной девушкой, с которой они только что собирались пить чай. — Вы всерьез подозреваете меня в убийстве Джейн Латур? — спросил он с самым беззаботным смехом, на какой был способен. — Это я пойму, сэр, выслушав ваши объяснения. — Я не уверен, что вы их услышите. — Считаю своим долгом предупредить вас, мистер Фентон, что есть множество доказательств, уже указывающих на вас, и ваш отказ дать разумные объяснения… — То есть вы собираетесь меня арестовать? — Ну, сэр, судя по всему, вы этого добиваетесь. — Наручники у вас при себе? — насмешливо спросил Арчибальд. С той стороны, где сержант Бегшоу прятал блокнот в карман, донеслось звяканье. Сержант флегматично смотрел в окно на голубей. Как и раньше. Арчибальд соображал быстро. Он не говорил себе, что в Англии не могут повесить невинного человека, так как у него были все основания считать, что могут, он говорил себе, что невинного Арчибальда Фентона, который знаком с министром внутренних дел, с прокурором, с тремя судьями из Высокого суда, с пятью мировыми судьями и практически со всей коллегией адвокатов, вряд ли повесят. Кроме того, говорил он себе, его новый роман выходит из печати в следующий вторник… В конце концов надо что-то сделать ради собственного нового романа. В прежние дни он устраивал прием с коктейлями, на который приглашал тех своих литературных собратьев, кто мог написать рецензию, с их моднейшими подругами, придававшими приему очарование. Он сам и его последняя Красавица крепко сжимали книгу, напоминая судей, дающих клятву, а фотограф из газеты, случайно оказавшийся поблизости, говорил: «Держите ее с веселым видом, мистер Фендер, ведь новые книги выходят не каждый день», и мистер Фендер держал ее с веселым видом, а какой-нибудь случайный распорядитель крестил книгу (если употребить это удивительно неподходящее слово) джином и вермутом, большая часть которого проливалась на рукав мистера Фентона (или Фендера) как раз в тот момент, когда фотоаппарат щелкал. Арчибальду нравились эти приемы, он видел в них искреннее выражение веселья, естественного в подобных случаях. Но сейчас они сделались смешны. Достоинство литературы окажется под угрозой, если писатели, о которых никто не слыхивал, будут устраивать подобные приемы с «крещением» книг, о которых никто не хочет знать, и получат больше рекламы в иллюстрированных газетах, чем кто-либо другой только потому, что ухитрились завязать знакомство с большим числом пэров. Теперь не устраивали приемов по поводу новых книг, никакой шумихи, простенькое сообщение в газетах: «Оказалось, мистер Фентон совершенно равнодушен к успеху своего вышедшего вчера долгожданного нового романа. Я застал его в кабинете за чтением «Од» Горация»… и тому подобное, разумеется, с фотографиями мистера Фентона за этим занятием. Возможно, сейчас это было бы «в саду в Феррис, его загородном доме в сердце местности, бурно заросшей хмелем, и явно более заинтересованного устройством новой розовой клумбы, чем сенсационным успехом своей новой книги». Вот и все. Разве только… Арестован за убийство! Какая реклама! — Ну, — сказал инспектор Меригольд, — мы собирались послушать ваши объяснения, не так ли? — Нет, — твердо ответил Арчибальд. — Я буду говорить только в присутствии своих адвокатов. С самым величественным видом он сложил запястья и протянул их сержанту Бэгшоу. Звяканье на этот раз прозвучало громче. ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ ШЕСТЕРО ВСТРЕЧАЮТСЯ В ФЕРРИС I На обратном пути в Феррис в автомобиле Арчибальда Дженни напевала. Время от времени рука Дерека оставляла руль и находила ее руки, и говорила им: «Люблю, люблю, люблю», и снова возвращалась на руль, потому что это был чужой автомобиль, и страшно было подумать, что может случиться авария, в которой только что обретенная Дженни будет для него потеряна. Но Дженни вовсе не думала об этом. Она была погружена в счастливые мечты и вряд ли сознавала, что напевает. — А вот и Нэнси, — сказал Дерек. — Ты не могла бы вернуть мою руку, дорогая? Я хочу остановиться. Нэнси дожидалась их за воротами. Она подбежала к автомобилю. — Послушайте, здесь полиция! — Боже мой! Ты их видела? — Я видела, как они пришли. Я разговаривала с твоим братом. Он ничего ни о чем не знает. Просто невинный младенец. Затем мы прогуливались по саду и острили напропалую, а еще раньше кто-то звонил и сказал, что будет в четыре, поэтому он пошел готовиться к визиту, а я подглядела из-за кустов, и это оказалась полиция. — Ты слышишь, Дженни? — Что? — рассеянно отозвалась Дженни. — Давно это случилось? — Минут десять назад. Его, наверное, как раз сейчас арестовывают, а он сует в рот белую таблетку, а инспектор подается вперед и говорит: «Не надо так, сэр», а мистер Фентон отвечает: «Дурак, это сода», потому что он всегда носит их с собой, и…