— Нет. — Но скоро выйдет, — пояснил Дерек. — Дженни! — воскликнула Нэнси. — Дорогая! В самом деле? Дженни счастливо кивнула. — О Дерек! — воскликнула Нэнси. — Правда, чудесно? — Ой, я так рада. А когда вы… — Прошу вас, прошу вас! — сказал инспектор Меригольд. — На самом деле, — заявил Арчибальд, досадуя, что почетное место на переднем плане уплывает от него, — это слишком жестоко. — Сэр! — театральным шепотом умоляюще произнес сержант. — Род занятий? — Инспектор, о чем вы спрашиваете? — укоризненно сказал Дерек. — Ведь мы только что сказали вам, что помолвлены? — Сэр! — Ну-ну, в чем дело? — Уинделл! Джейн Уинделл! Дженни Уинделл! — Что? — Послушайте, — сказал Арчибальд, — мы не должны допускать подобных вещей. — Вы Дженни Уинделл? — Да. — А! — Инспектор сделал глубокий вдох. Он выследил ее без посторонней помощи. — В самом деле, — сказал Арчибальд, — эти истерички будут называть себя как угодно. Любой психоаналитик… — Погодите минутку, сэр. Ну, мисс Уинделл. Вернитесь мысленно к утру двадцать девятого числа прошлого месяца. — Он имеет в виду, где ты была во вторник, дорогая. — Находились ли вы в обществе арестованного… — Нет, — отозвался Арчибальд. — Я ведь говорила вам, что мистер Арчибальд Фентон был вместе со мной, — сказала Нэнси. — И диктовал мне четвертую главу своего нового романа «Параллель». — Одно «р» и три «л», — прошептал Дерек сержанту Бэгшоу. — В тот раз мы ошиблись. — Не имеет значения, — произнес Арчибальд, решив, что пора самоутвердиться, — не имеет значения, где я был, вопрос в том, где я сейчас. Меня арестовали в самый неподходящий момент, как раз когда выходит моя новая книга «Водопад». Я должен… — «Водопад»? — переспросил сержант Бэгшоу, почесывая в затылке. — А у меня записано «Параллель». — Дорогой мой сержант, — сказал Арчибальд, злобно звякнув кандалами, — пошевелите мозгами. Мой новый роман, который выходит из печати во вторник и стоит восемь шиллингов шесть пенсов, называется «Водопад». Тот, что я пишу сейчас и закончу не раньше следующего года… — Прошу вас, прошу вас, прошу! — умолял инспектор. — Давайте по порядку. Мисс Уинделл, я спрашиваю вас… — А я говорю только, что, будучи подвергнут безотлагательному аресту, я, естественно, хочу связаться со своими адвокатами. Сидеть здесь и выслушивать жизнеописание молодой женщины, которая может оказаться, а может и не оказаться Дженни Уинделл, и которую я по весьма серьезным причинам могу подозревать в том, что она не Дженни Уинделл, и… — Надо это обдумать, — сказал Меригольд задумчиво, — вы не очень похожи на эти фотографии в газетах, мисс. — Как вы правы, инспектор, — сказал Дерек, — но посмотрите, как редко газетные фотографы бывают справедливы к людям. Возьмем хотя бы вас. Ведь вы известный инспектор Меригольд? Инспектор подкрутил усы и наклонил голову. — Точно. Но кто узнает по этим вашим фотографиям самого красивого мужчину полиции? — Так я арестован или нет? — крикнул Арчибальд. — Это все, что я хочу знать. Если арестован, то мое естественное желание связаться с моими адвокатами… — Позвонить им, мистер Фентон? — спросила Нэнси. — Нет. Позвоните министру внутренних дел. Он должен быть в клубе. Он всегда пьет там чай. Скажите ему, что мистер Фентон… — Но, мистер Фентон, — поспешно сказал Меригольд, — ведь я просил вас дать объяснение относительно часов. И даже сейчас, если вы захотите дать мне это объяснение, я буду только рад… — Часы Дженни? Разумеется, это я дала ему их. — Вы, мисс? Вы сказали, как вас зовут? — Нэнси Фейрбродер, я… — Нэнси Слейд Фейрбродер, — поправил Дерек. — Давайте будем точными. — А ей часы дала я, — сказала Дженни, — чтобы она могла продать их. — А мистер Фентон очень любезно согласился продать их вместо меня. И… — Это так, сэр? — Я уже говорил вам, — произнес Арчибальд с достоинством, — что ничего не буду говорить, пока не увижусь со своими адвокатами. Хардкасл и Хардкасл. В любом случае я не собираюсь прятаться за спинами этих двух дам. Я, так сказать, задаю себе вопрос, что собирается делать полиция этой страны. В Америке подобный арест был бы проведен просто, официально и достойно. Будучи сфотографированным в наручниках для основных ежедневных газет, обвиняемый сделал бы краткое заявление для печати… — У тебя здесь нет фотоаппарата, старина? Мы могли бы тебя сфотографировать. — Нет-нет, сэр. Я не могу допустить этого. — В самом деле? — холодно спросил Арчибальд. — Вы берете на себя смелость указывать моему брату, кого из членов семьи он может фотографировать? Фотоаппарат вон там на полке, мисс Фейрбродер. Если вас не затруднит взять его… — Ну же, давай ключ, — приказал инспектор Меригольд сержанту. Сержант дал ему ключ. — Что вы собираетесь делать? Отойдите! Послушайте, вы не должны этого делать! — Никакого насилия, прошу вас. Готово! Наручники были сняты. — Подобные вещи, — сказал Арчибальд с горечью, доставая из кармана портсигар, — расцениваются как нападение. — Насильственное освобождение джентльмена от кандалов, — согласно кивнул Дерек. — Выбирайте одно из двух, нельзя же надевать на человека наручники и снимать их по мгновенному капризу. Если я был законно арестован, то сейчас я незаконно освобожден из-под ареста. Если же, с другой стороны, — заметьте себе, мисс Фейрбродер, — если с другой стороны… — С какой, мистер Фентон? — Если я законно освобожден из-под ареста, из этого следует… — Сэр, сэр! — Что на этот раз, Бэгшоу? — Он зажигает сигарету левой рукой! — Если, — сказал Арчибальд, дуя на спичку, — я был законно… Законно или незаконно, но мистер Арчибальд Фентон в ту же минуту был арестован снова. II