Дженни вместе с Нэнси сидела в гостиной и рассказывала ей «все об этом», Арчибальд прогуливался в розарии вместе с сержантом Бэгшоу, Дерек был в столовой вместе с инспектором Меригольдом и предлагал ему выпить. — Это очень мило с вашей стороны, инспектор, — говорил Дерек. — С содой или без? Верно, не надо портить цвет. Ну, а теперь… — Ваше здоровье, сэр. — Благодарю вас, инспектор, это очень… — Конечно, вы же видите, сэр, я исполнил свой долг. — Именно. Выпейте еще. — Ну, сэр… Достаточно, сэр, благодарю вас. — Что? Простите. — Может быть, я немного поторопился под конец… Еще раз за ваше здоровье. — Вы очень добры. Думаю, я выпью с вами. — Правильно, сэр. Нет-нет, мне больше не надо… ну хорошо, благодарю вас, сэр. — За ваше доброе здоровье, инспектор. — Благодарю вас, сэр. О чем я говорил? Да, невысокий полный левша, ведет малоподвижный образ жизни. Ну, сэр, разве это не ваш брат? Я вас спрашиваю откровенно. — Вне всякого сомнения. Как вам нравится виски? Довоенное. — Отлично. Первый класс. О чем я… — Еще глоточек. — О чем я говорил? Доктор Уиллоби Хатч определил убийцу как невысокого полного левшу, который ведет малоподвижный образ жизни. Нет-нет, сэр, больше не надо. — Между нами, инспектор, мне всегда казалось, что действительно хорошее виски лучше всякого лекарства. — Д, сэр, именно так. О чем я говорил? Доктор Хатч велел мне искать невысокого малоподвижного типа, который ведет полный образ жизни. И вот я вижу этого человека. Но левша ли он? Кто знает? А потом прямо перед моим носом хладнокровно вытаскивает спичечный коробок и… Ну, может, я и потерял голову. А кто бы не потерял? — Действительно, кто? — Не забудьте, я не говорил, что был уверен, но, так сказать, не мог рисковать. Поэтому я сейчас слушаю вас неофициально, потому что вижу, что вы понимаете, как все произошло. — Это очень лестно. — Дерек осторожно огляделся и сказал, понизив голос: — Между нами, инспектор, вы верите всему, что говорит доктор Хатч? — Я понимаю, сэр, к чему вы клоните… Ну, давайте скажем так. Предположим, я верю не всему, что говорит один джентльмен. Предположим, я иногда думаю: «Ха! А кто это сказал вам, хотел бы я знать, доктор Господь Всемогущий Хатч?» Но я не должен был говорить этого. Даже вам, сэр. Ваше самое доброе здоровье, мистер Фентон. — Знаете, — сказал Дерек, рассеянно наклоняя бутылку, — мне иногда кажется, что, если доктор Хатч говорит, что убийство совершил невысокий полный левша, то самым разумным будет искать высокого стройного правшу, который совершил самоубийство. — Ха-ха-ха! Неплохо, сэр, очень неплохо. Остроумно. За ваше здоровье, сэр. Я понимаю, о чем вы, и вижу, что вы осознаете мое положение. А вы понимаете, что я имею в виду, когда так говорю. Остроумно. Ну что же, возможно, мне придется, сэр, ведь работа наша тяжелая, взять вас под стражу, так что не говорите больше, чем следует. — Именно. Я как раз собираюсь, инспектор, рассказать вам, что случилось в Обурн-Лодже и чего наш друг-медик, как выясняется, не заметил. — Отлично, сэр, мне нравится, как вы к этому подходите. — Это история, которую мисс Дженни Уинделл… очаровательная девушка, а, инспектор? — Очень аккуратненькая. Ее здоровье, сэр. Ну, вот столько, не больше, благодарю вас, сэр. — Как вам известно, мисс Уинделл родилась и выросла в Обурн-Лодже, а все эти счастливые детские воспоминания так много значат для нас и оказывают такое воздействие на нашу жизнь… — Это верно, сэр. Я вспоминаю, как у меня был кролик в тысяча девятьсот первом… — Ее счастливые воспоминания связаны с эти домом, Обурн-Лоджем, который теперь сдан со всей мебелью этим чужим для нее людям, Парракотам. — Это верно, сэр. Красивая женщина эта миссис Парракот. А какая фигуристая! — У мисс Уинделл был — в конце концов это ее дом — ключ от входной двери Обурн-Лоджа, и в прошлый вторник утром она вдруг ощутила желание еще раз оказаться хоть ненадолго в доме своего детства. Ведь мы можем понять это, Меригольд, верно? Не станем винить ее, Меригольд? — Не станем. Очень понятно. Как вспомню своего кролика… — Кроме того, что в этом дурного? Она знала, что Парракоты уехали, что дом стоит пустой. Возможно — она на самом деле мне этого еще не сказала, — но возможно, ей захотелось еще раз взглянуть на старые семейные фотографии в серебряных рамках, стоящие на рояле. Фотографии, которые так мало значат для этих чужаков Парракотов и так много для нее. Я думаю, это естественное, можно сказать, похвальное желание. Неплохая мысль, а, Меригольд? — Весьма похвальная. Весьма неплохая. И подтверждается фактами дела. Я особо отметил эти фотографии. Массивные рамки из серебра. Прекрасное зрелище. — И вот в гостиной Обурн-Лоджа она обнаруживает тело своей тети. — Ах так, сэр? Нашла ее там. Доктор Хатч говорил… Совершенно верно, сэр. — Инспектор посмеивался, наблюдая, как наполняется его стакан, затем провозгласил тост: — За Господа Всемогущего Хатча! — Очевидно, мисс Латур поскользнулась на натертом полу… — Да, уж полы там натерты, я чуть было… — …и ударилась головой о забавное медное украшение. Инспектор одолел свой стакан. — Это рассказ мисс Уинделл, сэр? — Да. — Но, сэр, должен вам сказать… — Подождите минутку, дорогой мой Меригольд. Не осознавая, что делает, мисс Уинделл подняла эту медную безделушку, вытерла ее и поставила на место на рояль. — Погодите, сэр, — сказал Меригольд, поднимая руку. Он закрыл глаза. Дерек с беспокойством следил за ним, прикидывая, не собирается ли он заснуть, гоня от себя мысль, что придется начинать все сначала, когда (и если) он проснется. — Такая медная штучка, — сказал инспектор медленно, не открывая глаз, — вроде изображения замка. Я прав, сэр? — Он открыл глаза и выжидающе посмотрел на собеседника. — Правы ли вы? — воскликнул Дерек. — Да вы чудо, дорогой мой Меригольд! От вас ничто не ускользнет. Вы должны выпить еще. — Нет-нет, сэр. — Да-да, я настаиваю. — Ну, если вы… благодарю вас. Ваше здоровье, сэр… и здоровье дамы. Да, я помню этот замок. Из меди. Безделушка. — Замок Конуэй. — Правда? А я не сообразил. Но должен вам сказать, мне это кажется удивительным, мистер Фентон. — Что именно, инспектор? — Да что он стоял на рояле, честно говоря, ведь это то, что называется дверной стопор, его употребляют, когда надо держать двери открытыми, если подают еду или приходят и уходят. — Меригольд, — сказал Дерек, глядя на него с благоговением, — это почти невероятно. Это надо отметить. Я понял! Вы должны выпить со мной. — Не могу, сэр. Никогда, можно сказать, не пью в это время дня. Не пить до ужина — вот мое правило. — Не важно. Один раз вы можете нарушить свои правила. — Ну, благодарю вас, сэр. Достаточно. Благодарю вас. — Вы решили задачу, Меригольд. — Разве, сэр? — Знаете, как складываются фрагменты головоломки? — За ваше самое доброе здоровье, сэр. И за здоровье дамы. — Спасибо, Меригольд. Вы добрый человек. — Вы что-то говорили, сэр, о фрагментах головоломки… — Именно. Парракоты, зная, для чего предназначена эта безделушка, дверной стопор, держали ее на полу. Мисс Уинделл, для которой она, по детским воспоминаниям, была замком, машинально подобрала ее и поставила на рояль, на привычное место. Разве не так все произошло? — Необыкновенно похоже, что так, сэр. Примерно так я себе это и представлял. Тем не менее, сэр, вы, как и я, отлично понимаете, что она не должна была трогать этот замок.