– Привет. – Блин, чувак! Ты меня напугал. – Извини, я просто… ты как раз пел. – А… Ну да. Мама говорит, что я пою на автопилоте, вроде как нервный тик. И что я пел? – Space Oddity. – Вижу, ты тоже фанат Боуи? – Чего? – Я про футболку. – А, ну да. Точно. Ладно. Извини, что напугал. – Ты ведь Ной, да? Одна треть Валаноя? – Треть чего? – А вы специально подружились, потому что у вас имена сочетаются? – Не понял… – Эй, очнись. Валерия. Алан. Ной. Валаной. Точь-в точь название лыжного курорта. – Так а ты тоже из нашей школы или?.. – Не-а, я на индивидуальном обучении. Но я видел вас на улице. У тебя все нормально? Ты вроде как плакал? – Значит, ты живешь по соседству? – Ага, тут за углом, на Пидмонт-драйв. Я Ротор. – Кто-кто? – Ротор Лавлок. – Ой. – Что? – Кажется, я недавно говорил с твоей сестрой. Сара, да? – Да, точно. – Круто. Если что, я без всякой задней мысли. – Мне это и в голову не пришло. Хочешь? – Нет, спасибо. Вообще-то, я не курю траву. – Как скажешь. – Ну ладно. Было приятно познакомиться. – Слушай, а можно с тобой минутку поговорить откровенно, Ной? Ты похож на человека, с которым можно откровенно поговорить. – Хм. Неужели? – Последний час или около того я размышлял над происхождением слова «беседа». – Правда? – Когда я нервничаю, то читаю словари. Они меня успокаивают. Короче, оказавшись в этом доме среди полчищ пьяных клоунов, я принялся размышлять над словом «беседа», которое, если верить словарю, означает… Так, куда оно делось? Ага, вот: «Вербальный обмен впечатлениями, наблюдениями, мнениями или идеями»… и знаешь, что я внезапно понял? – Нет. – Мы тут наблюдаем монологи, совместное распитие, танцы, сплетни, шашни, тусню всех сортов, но во всем этом огромным сраном доме не встретишь ни одной беседы. Без обмена нет и беседы. И знаешь, о чем я тогда подумал? – Нет. – Я даже не помню, когда в последний раз вел настоящую беседу, которая соответствует определению в словаре. И я пообещал себе завязать разговор с первым же встречным, если он не полный кретин. И тут опаньки – вот он ты! – А… – Ты ведь не полный кретин, Ной? – Хотелось бы думать, что нет. – Итак, побеседуем? – Так мы уже, разве нет? – Не-а, до сих пор я в основном жаловался на жизнь, это не считается. Вот, садись в одно из здешних безумных кресел. Хочешь виски? У Лонгмайров хороший бар. Что тут у нас… «Спрингбэнк» десятилетней выдержки? Нечто под названием… «Гленморанджи»? Не уверен, что правильно произношу. Ого, круто, тут вообще двадцать шесть лет выдержки. Односолодовый, что скажешь? – Скажу, что для непенсионера ты неплохо разбираешься в виски. – Вот, попробуй-ка. – Что это? – Пятнадцатилетний «Лафройг». Папин любимый. – Ух-х! – Заценил? Аж шерсть на груди сразу колосится, скажи? – На вкус как жидкая лава. – Ну ладно. Вот мы сидим, пьем, беседуем как взрослые. Теперь расскажи мне что-нибудь о себе. Только по-настоящему. А я расскажу что-нибудь о себе. Не забывай: обмен идеями. – Слушай, Ротор. Все это как-то странно. Тебе не кажется? – Если и так, то только потому, что мы разучились вести настоящие беседы. – Хорошо, ладно. У меня есть друг Алан. – Так. – Совсем недавно мы поругались на кухне. Или не поругались, а точнее… не знаю. Я кое-что ляпнул. – Продолжай. – Алан мой лучший друг, и я его люблю, но иногда он задалбывает. Иногда задалбывают даже всякие мелочи, вроде их болтовни про Wilco. – Про группу. – Ага. И Джейк обожает Wilco, а вот Алан их ненавидит, и они стали препираться. – Ну и? Ты любишь Wilco? – Вообще-то, мне они безразличны. Я не склоняюсь ни на ту, ни на другую сторону, что теперь считается утраченным искусством. Типа, надо обожать или ненавидеть, иначе твое мнение не в счет. Но не все сводится к лучшему и к худшему. Не все на свете рулит или сосет, какие-то вещи просто немножко хорошие или немножко плохие, вот и всё. Но что касается Алана… – И что? – Ничего. Не важно. – Все нормально, Ной. Мне можно доверять. – Я даже слышал про тебя. У нас в округе не так много Лавлоков. – Но ты слышал обо мне не поэтому, верно? – Твой отец… он… в смысле… он был… известным изобретателем, да?