— Прошу, не томи. — Я решила согласиться на твое предложение! — Мое предложение? Ежусь от внезапных сомнений. — Навестить тебя в Уэльсе на Новый год. Конечно, если ты не против. В наступившей паузе я думаю об уже купленных билетах на самолет — Калеб ведь начинает влюбляться в меня — и чувствую легкую тошноту. — Конечно, конечно, — тараторит он: эти две с половиной секунды были самыми долгими в моей жизни. — Если ты сама хочешь, то я только за. Мое тело обмякает от облегчения, но в глубине души мне хотелось бы, чтобы он произнес что-то еще, например: «Я буду очень рад, если ты приедешь» или «Здорово, что мы будем вместе». Я не хочу принимать это решение. Я хочу, чтобы он попросил меня принять его. — Я правда хочу. — Отлично. Завтра по-прежнему у тебя? До отъезда? Завтра — его последняя ночь в Штатах до начала января. Я согласно мычу, и он обещает, что мы все обсудим позже, но сейчас ему необходимо вернуться к работе. Судя по его тону, Калеб недоумевает, почему я не могла сообщить ему о поездке завтра, но терпение — не моя сильная сторона. Единственный способ успокоить мой эмоциональный всплеск — перенести его на страницу. Устроить сцену. Почему Калеб не хочет впускать меня глубже в свою жизнь? Из-за нее, конечно же. Терпение — не моя сильная сторона. Как и осмотрительность. Я предлагаю Калебу поужинать в итальянском ресторане в Кэрролл-Гарденс, о котором Розмари недавно восторженно отзывалась в «Твиттере». Если мы столкнемся, ему придется сделать выбор — быстрый и инстинктивный. Я хочу быть его первым инстинктом. Я как раз заказываю бутылку красного, когда она входит в ресторан в сопровождении одной из подружек-блондинок. Меню выпадает из моих рук. «Наоми?» — спрашивает Калеб, а я беззвучно шевелю губами, будто рыба. — Простите. — Калеб обращается к утомленному официанту. — Мы возьмем пино нуар. Но я не ожидала, что это случится так скоро. Я была готова посетить десятки любимых мест Розмари, прежде чем мне повезет. Но вот она здесь, выглядит нехарактерно неопрятно в плохо сидящем свитере, с прыщами на лбу. Заметив Калеба, блондинка сначала краснеет, затем бледнеет, затем снова краснеет. Она суетливо пытается усадить Розмари спиной к нам, но та смеется, отмахивается и, как сделал бы всякий на ее месте, поворачивается в поисках источника странного поведения подруги. Наши глаза встречаются, и я делаю очевидную вещь. Я улыбаюсь. Розмари смущенно улыбается в ответ, пока не замечает Калеба. В мгновение ока она бросается к нам, в ярости повторяя: почему, как, когда, что ты натворила? Весь ресторан замер, затаив дыхание — даже официанты у бара, даже повара на кухне. Я говорю: «Прости, прости, прости, я не хотела так увлекаться, я действительно восхищаюсь тобой, все это правда, честное слово, я просто чувствовала угрозу. Разве ты не понимаешь, что на моем месте ты бы тоже чувствовала угрозу?» — Все кончено, Розмари, — бросает Калеб. — Теперь я с Наоми. Пожалуйста, хватит устраивать сцену. В этой версии истории Калеб извиняется за свою чокнутую бывшую, а затем уводит нас прочь от любопытных глаз, не замечая, что вспышка гнева Розмари была направлена на меня, а не на него. Я здесь злодейка. Я использовала оружие эмоционального поражения. В этой версии истории мы с Калебом просто живем, как жили. Это счастливый конец? * * * Терпение — не моя сильная сторона. Как и осмотрительность. В последнюю ночь Калеба в Штатах он не успевает даже разуться, как я предлагаю ему сходить куда-нибудь. Мы едем в направлении Форт-Грин, и, едва поезд тормозит на «Лафайетт-авеню», я хватаю его за руку и вытаскиваю через двери на платформу, в район Розмари. Сзади каждая девушка похожа на нее. Даже светлые волосы в сумерках окрашиваются в темно-рыжий. Сопротивляюсь желанию позвать ее по имени. Снова и снова, снова и снова. Меня возбуждает и одновременно пугает перспектива встречи — вдруг та сцена разыграется в жизни, а затем выйдет из-под моего контроля. Как можно одновременно желать и бояться чего-то? Если Розмари увидит нас с Калебом вместе, иллюзии разрушатся. Ее, его, мои. Я пойму, просто увидев их лица, обманули ли они меня. Сделали ли из меня дуру. Мы движемся к кварталу, где живет Розмари, и я чувствую, как наши тела — мое и Калеба — сопротивляются неизбежному. В последний момент беру его за локоть и поворачиваю. Я не готова быть дурой. И не готова действовать, когда мне откроется новое знание, преобразуя потенциальную энергию в кинетическую. Я лучше поживу здесь, внутри своих выдумок, еще немного. Чувствую невысказанное облегчение, когда мы пересекаем невидимую границу между Форт-Грин и Бед-Стуй. Там мы садимся в баре, и каждый умудряется выпить целую пинту пива, не проронив ни слова. Интересно, он тоже думает о ней? — Будешь еще? — спрашивает Калеб, нарушив молчание. — Конечно. — Я провожу пальцем по пятну на деревянной стойке. Но Калеб не спешит сделать знак бармену. Вместо этого он качает головой и трогает меня за плечо. — Ты в порядке? В последнее время ты словно… где-то в своем собственном мире. Ушла в себя. С удивлением поднимаю взгляд, пытаясь придумать вескую причину, объясняющую то, что он так точно это подметил. — Все нормально. Просто расстроена, что ты уезжаешь, вот и все. — Несмотря на нервирующие последствия пристального внимания Калеба, я довольна его проницательностью. Он хороший парень, он волнуется обо мне… — Но ты же приедешь, — удивленно моргает Калеб. — Мы недолго будем в разлуке. Всего две недели! — Я знаю, — отвечаю с нажимом, — но я все равно буду скучать по тебе. То, что ты привык к дистанции, не означает, что и я привыкла. Я предпочитаю жить в одном месте, где наши отношения реальны. Ты никогда не думал, что ваши отношения с ней могли быть, ну, не знаю, иллюзией? Все такое конфетно-букетное после долгой разлуки, никаких взлетов и падений, которые испытывают люди, когда они действительно вместе… Задыхаясь, слишком поздно понимаю, сколько желчи я выплюнула, и отчаянно пытаюсь спрятать ее обратно в укромное место. Но лицо Калеба уже потемнело и сжалось; я втащила Розмари к нам. Это все моя вина. — Ты закончила? Понятия не имею, откуда ты этого набралась, но мои отношения с Розмари в прошлом. Я был бы благодарен, если б ты перестала поднимать эту тему. — Он вздыхает. — И ты ошибаешься: после переезда в Нью-Йорк мы с ней пережили взлеты и падения совместной жизни, и знаешь что? Наши отношения закончились! И тебе это прекрасно известно. Но спасибо за напоминание. На мгновение потеряв дар речи, я протягиваю руку, чтобы коснуться его плеча в знак раскаяния. Он позволяет. И спустя несколько долгих секунд мне удается заговорить. — Мне очень жаль, Калеб, я не знаю, откуда это взялось. Просто выплеснулось наружу. Наверное, я иногда слишком не уверена в себе. И я не в духе, потому что просидела допоздна, сочиняя, — и это правда! — я очень устала. Может, вместо второго пива просто вернемся ко мне? — Как тебе угодно, Наоми. Давай забудем об этом. Не глядя на меня, он бросает несколько купюр на стойку и направляется к выходу. В метро я не могу избавиться от чувства паники, желания помириться и нужды. Касаюсь его колена, груди, глажу его волосы, затем тянусь к его руке и сжимаю ее. Калеб сжимает ее в ответ, и я замечаю, как на его лицо возвращается отблеск улыбки. Я не отпускаю. Вернувшись в квартиру, прошу его трахнуть меня на столе. Секс решает почти все, по крайней мере в краткосрочной перспективе. Мой стол обращен к зеркалу, и я люблю смотреть. Когда он входит в меня снова и снова, его ягодичные мышцы сокращаются, и эта деталь, этот ритм захватывают меня. Мне трудно поверить, что наши тела принадлежат нам; то, что я вижу, не сочетается с тем, что я чувствую, и потому, пока Калеб двигается между моими бедрами, мои мысли уносятся все дальше и дальше, и я начинаю представлять, что Розмари каким-то образом наблюдает за нами, она наш единственный зритель — заводит ли ее это зрелище, как меня заводили мысли о них двоих? Мой оргазм проявляет себя пронзительным вскриком ровно в тот момент, когда Калеб останавливается и обмякает. На мгновение я боюсь, что каким-то образом высказала все свои мысли вслух, но нет, он просто устал, объясняет Калеб, устал и волнуется перед полетом. Ему очень жаль, но ничего не получится. Перестань извиняться, прошу его, все в порядке, ничего страшного. Мы засыпаем на час или два, а потом я чувствую, как он твердо прижимается к моему бедру, и я сонно подстраиваю свое тело, чтобы он мог войти. На этот раз Калеб кончает быстро, а я нет. Когда он выскальзывает из меня и почти сразу погружается в глубокий сон, я медленно поглаживаю себя, пока не приходит разрядка. Спустя несколько часов меня будят губы Калеба на моем голом плече. — Увидимся в Уэльсе, — слышу я. После его ухода сажусь в кровати, достаю телефон и пишу сообщение Розмари. * * * Я предлагаю встретиться в баре «КГБ» в Ист-Виллидж. Этот бар, известный своей богатой литературной историей, кажется подходящим выбором для зарождающейся дружбы, которая, как думает Розмари, была основана исключительно на книгах. Прежде чем покинуть квартиру, я кладу в сумку пачку распечатанных страниц. Измененный вариант книги, чтобы Розмари могла спокойно его читать. Я потратила целый день на ее написание. Теперь повествование идет от лица бывшей, одержимой своей преемницей. Это та самая история, про которую я рассказывала Даниэль. Теперь это не ложь. Когда я прихожу, в баре нет никого, кроме Розмари. Ее волосы стали короче, теперь они четче обрамляют ее лицо. Ей идет, но теперь она меньше похожа на меня. Опускаюсь на соседний стул и говорю: «Привет», а она разворачивается и обнимает меня. Ее плечи у́же, чем кажутся; обхватив их руками, чувствую себя троллем. Тем не менее это наше первое в жизни объятие. — Я только что заказала мартини. А ты что будешь? Я никогда в жизни не заказывала мартини. На самом деле мне хочется плотного пива, чего-то такого, что можно выпить залпом, но вместо этого выбираю бокал белого вина. — Тяжелый день? — Жестом показываю на мартини и прилагающуюся к нему оливку. — А ты не размениваешься по мелочам. — Нет, на самом деле это был отличный день, отличная неделя — я праздную! — громкие заявления о счастье обычно настораживают меня. — И что же ты празднуешь? — Меня только что повысили! Говорю правильную, любезную фразу: «Поздравляю!» — но я не в силах перебороть горечь, подкатывающую к горлу. Она благодарит меня: — Конечно, это означает больше ответственности, но надеюсь, оно того стоит.