— Рада, конечно, — ответила я, когда мы ужинали за столом в один из июльских будней. Сам Ярослав на это только хмыкнул, не поднимая головы. — Ты молодец. — Ты тоже, — вдруг посмотрел он на меня, цепляя синими глазами, внимательными, и порой очень страшными. Наверное, впервые за последний месяц он обратился ко мне лично. — Теперь ты не рискуешь башкой просто так, а уже осмысленно, чтобы показать всем то, что они и так знают. Я не поняла его в тот момент. Мне казалось, что он издевается. Поэтому я вскочила и убежала из столовой, но затормозила, когда услышала слова отца. — Считаешь фигурное катание опасным видом спорта? — Борис, — заговорила мама, откашлявшись. — Ничего он не опасный. И вряд ли мнение Ярослава может быть авторитетным в этом вопросе. — Не может, конечно, — заговорил как никогда серьезно сам Ярослав. — Но последний месяц она на тренировках постоянно делает не то, что нужно, постоянно рискует собой, мне кажется, после той операции можно было выбрать спорт попроще. — И какой же, Ярослав? Может быть, шахматы? Или… — Да то же плавание или фехтование. Такие нагрузки… — Достаточно, — я услышала, как мама отодвинула стул, и я была солидарна с ее гневными высказываниями. — Я, конечно, понимаю, Ярослав, что ты мальчик умный не по годам, но нам и врачам виднее, что нужно и можно нашей дочери. У тебя здесь нет права голоса. — У него есть право голоса, Нина. Он мой сын. Но насчет Миры, пожалуй, нам лучше знать. Я зажала кулак зубами, сдерживая крик и слезы. «Почему, почему он снова пытается сделать мне плохо? Что я ему сделала?», — кричала я про себя, а когда дождалась его у лестницы, вылила на него поток обиды и самой искренней детской ненависти. — Ты лишил меня прогулок! Теперь хочешь, чтобы я вообще из дома не выходила? Почему ты меня так не любишь⁈ — Я люблю, дурная твоя башка… — Ага, так я тебе и поверила. Ненавижу тебя! — толкнула я его, отчего тут же заболели руки, потому что он даже не сдвинулся, лишь продолжал смотреть на меня свысока. Я убежала в свою комнату и пообещала себе не думать больше о Ярославе. Никогда! И весь следующий месяц у меня почти получалось, пока однажды вечером я не заметила, как во всем черном Ярослав тайком выбирается из своей комнаты, оглядываясь по сторонам. Я направилась за Ярославом, не обращая внимания на то, что была босой. Мне важно было знать, что он задумал. Почему встал посреди ночи? Куда идет? Мы спустились на первый этаж и прошли на кухню. В какой-то момент он застыл, повернул голову четко в мою сторону. Но я стояла за лестницей, меня не должно было быть видно. Я на это надеялась. И когда он все-таки стал идти дальше, меня словно перестали держать над пропастью. Отпустили. Я выдохнула и сделала шаг. Страшно было, вокруг темно, но любопытство было сильнее страха. Я следовала за Ярославом по территории нашего участка, чувствуя ногами влажную траву, маленькие камушки. Вплоть до домика для персонала. В некоторых окнах горел свет, и я сильнее задумалась. Зачем Ярославу сюда идти? Что он ищет? Глава 18 Глава 18. Он обошел дом и вошел через дверь черного хода. Я тенью скользнула за ним. Сразу на второй этаж, но вдруг я его потеряла из виду. Обернулась вокруг себя, поднялась на пролет и снова оглянулась. Именно в этот момент меня дернули в сторону, и я хотела закричать от испуга. Но мой рот зажала знакомая, грубая рука, а чуть выше послышался гнусавый голос Ярослава, и я мгновенно успокоилась. С ним, несмотря ни на что, никогда не было страшно. Он словно та стена, которую никто никогда не обрушит. Может быть поэтому, даже катаясь, даже лазая по деревьям, я не имею привычки бояться? Он был той бесстрашной силой, которая мне помогала. — Малявка, ты чего за мной поперлась? Молчи и стой здесь. Поняла? — А-ам… — Я сейчас тебе все расскажу, но стой здесь и молчи! Мне оставалось только кивнуть, и он отпустил меня. Зыркнул в темноте своими глазами. Затем скрылся за ближайшей дверью, единственной, из которой не лился свет. А я так и стояла, прижавшись к стене, пока тело немело от страха, что кто-то меня заметит. Я даже не понимала, как объяснить свое присутствие в доме прислуги. Мама, я заблудилась? Даже мне смешно. — Все, погнали, — отвлек меня Ярослав и потянул вниз, крепко ухватив за руку. И я, почти не глядя, снова последовала за ним. Наверное, так же я последовала в ту ночь, когда он отвел меня к врагам. За ним я готова была идти куда угодно. Остановились мы, только когда добрались до кухни. Ярослав сразу налил себе стакан воды и, отпив немного, протянул мне. Словно знал, что мое горло пересохло. Только осушив стакан до последней капли, я готова была заговорить, но вдруг оказалась прижатой к стулу, а Ярослав у меня в ногах. — Ты совсем дурная? Босиком? — он взял полотенце и обтер мои ноги, потом включил приглушенный свет, чтобы осмотреть стопы с разных сторон. Все было в порядке, но он все равно злился. — Ты ведь могла пораниться! — А ты представляешь, завтра может прилететь метеорит, так что может случиться все, что угодно. — Ну, точно… Вроде, все в порядке. Зачем ты пошла за мной? — Зачем мы туда ходили? — одновременно спросили мы друг друга. А ноги я отняла, он бы так и держал их в своих руках. Иногда он казался мне странным. Вот и в тот момент. — Ну, нет. Туда ходил я, а ты меня преследовала. Зачем? Настучать хотела? От возмущения у меня выступили слезы. Но мне так надоело плакать, ведь последние недели я делала это постоянно. — Я не ябеда, в отличие от некоторых! — Да не ори ты! Всех перебудишь. Тогда зачем ты за мной пошла? — настаивал он на ответе, снова схватив меня, но на этот раз за коленку, и как ни дергайся, не отпускал. Я в тот момент даже пожалела, что не спала в пижаме, а надела сорочку, которая почти не грела. Теперь, когда его руки были на моей коже, я ощущала себя беззащитной. И так было всегда, стоило ему нарушить мою зону комфорта. — Откуда я знаю? — фыркнула я чисто по-девчачьи. — Мне же интересно, зачем ты бродишь по ночам. А вдруг с тобой, что-нибудь случилось? Отпусти, — прошипела. — Мне больно! — Как будто тебя это волнует, — встал он. — Конечно, волнует! Ты дурак, что ли? Ты, конечно, тот еще олух, но ты мой брат! И я люблю тебя! — Точно? — приподнял он бровь, выражая весь скептицизм, на который был тогда способен. — Мог бы просто ответить, что тоже меня любишь, — мне постоянно хотелось обидеться на него. Вечный раздрай рядом с ним. — Люблю, конечно. Хочешь узнать, зачем я ходил? — Ты еще спрашиваешь? Я сейчас умру от любопытства! Расскажи! — Ладно, ладно, — усмехнулся он и аккуратно поднял меня со стула. — Пойдем ко мне. Все расскажу. Ярослав взял меня за руку, и я сразу почувствовала небывалое ранее счастье. Ведь он сейчас посвятит меня в тайну. Печали всех недель, обиды, слезы — все резко стерлось, словно ластиком с белой бумаги. Мы поднялись в его спальню, но постоянно оглядывались, чтобы нас никто не застал. Несмотря на юный возраст, мы уже знали, что прогулки по ночам ни к чему хорошему не приведут. Уже в самой спальне мы уселись на кровать, не включая яркий свет, а оставив только лампу. И страх того, что нас могут застать, наругать, наказать, добавлял подобному общению ощущение запретного, нашей личной тайны. — Ты же дальше своего носа не видишь, — вдруг заговорил он, когда я наслаждалась возвращением в комнату брата. Словно домой. — Ты обижать меня решил? — Я правду тебе говорю. В доме полно слуг, и у них там настоящие интриги. — А с чего бы им интриги плести? Разве у них нет работы? — Ну, на тебя в день тратится больше, чем их месячная зарплата, как бы… — Эй. Хочешь сказать, я виновата? — Нет, я хочу сказать, помолчи и послушай. Так вот у Нины работает горничная. За одеждой присматривает и вообще. Но ее хотели подвинуть, потому что место жирное. — Жирное? — не поняла я. — Да, Мира. У нее самая высокая зарплата в доме. Так вот, ее хотели подставить. Выкрали у Нины бриллиантовое колье и спрятали у этой девушки Эли под подушкой в комнате. Я услышал про это в разговоре Оли, которая метила на ее место, и охранника, — Оля. Эля. Словно про сериал слушаю, которые так Диана любит. — Я забрался в комнату Эли и взял это ожерелье. — Зачем⁈ При чем здесь ты? — спросила я, но в следующий миг не смогла выговорить и слова.