— Да. Но в моем сне я был бесконечно рад, что нам больше не придется беспокоиться о крови, о родстве. Мы могли быть вместе, несмотря ни на что. И меньше всего меня в тот момент волновал твой возраст. Я показал тебе документ, я все сказал, но тебя это испугало. Ты не была готова, а мне не терпелось сделать тебя своей. Но Элиас ревновал тебя, пытался изнасиловать, а ты случайно его убила. — Боже! — Да, хоть роман пиши. Мы сбежали, потому что я взял вину на себя. И все бы ничего, мы бы протянули, денег нам бы точно хватило, но сдержанным я не был. И как только мы заселились в отель, я взял тебя силой. — Да, всегда был страх, что ты на это пойдешь. — Ты устроила истерику, выбежала на улицу почти голая и попала под машину. — Ярослав, Господи, почему ты столько времени держал это в себе? — Проснувшись и увидев тебя живой, счастливой, я понял, что больше никогда не смогу подвергнуть тебя опасности. Она облизнула губы, прикрыла глаза, из которых градом катились слезы, и вдруг аккуратно легла рядом. Я автоматически подвинулся, я так делал много раз. Но это было давно, и сейчас это кажется дикостью. — Что? Она вдруг поднимает лицо и тянется к губам. А я никогда не мог устоять перед таким соблазном. Вобрал в себя пухлые губы, лаская их языком, отсчитывая бешеный ритм сердца. — Наверное, теперь, чтобы ты взял меня, придется тебя связать. — Не шути так, Мира. Мой рассказ ничего не меняет. — Ничего, ты прав. Зато рассказ отца изменил все. — Что за рассказ? — Когда тебе понадобилась пересадка почки, он не подошел. — Почему? — сердце замирает, а ее кожа больше не кажется волшебной. Наоборот, живой, настоящей, которую хочется сжать и пробовать на вкус снова и снова. Не может быть! — Потому что он тебе не отец, а это значит… Я даже ждать не смог, подмял ее под себя, несмотря на боль в боку, и стал целовать настойчивее, грубее и то, как она мне отвечала, только сильнее кружило голову. Не было страха, а информацию, которую я ждал столько времени, я принял спокойно, я поверил ей, не глядя. И пусть это новый бред, сон, кома, главное, сейчас моя девочка со мной, безоглядно отдается слиянию губ и языков, совершенно не стесняется того, что я коленом раздвигаю ей ноги. — Так! — врывается в нашу идиллию голос, и я выругиваюсь. Мог ведь чуть позже зайти. — Что здесь происходит? Пациент Распутин. Глава 68 Глава 68. Я отстраняюсь, Мира, вся краснющая, спрыгивает с кушетки и пробегает мимо отца, который совершенно бесстрастный стоит за врачом. Тот проверяет мои показатели, что-то причитая о развратной молодежи. — Вы поберегите себя. Пересадка почки — это не растяжение. — Я понял. Врач ушел, а отец прошелся по палате, потом повернулся ко мне. — Оправдываться я не буду. Так было лучше для всех. У Миры должен был быть выбор. — А Нине ты дал выбор? — Нет, — усмехается он. — Не дал. Но в отношении Миры, скорее, всегда решала она. — Полагаю, с Платоном так не будет? — Нет. Как ты? Принести что-нибудь? — Мира, — пожал я плечами. — Сейчас я хочу только ее. Ну, в том смысле, что быть с ней. — Я понял. Думаю, Нине это не понравится, но вряд ли, это вас сейчас будет волновать. Можно сказать, что она сделала все, чтобы уберечь от тебя дочь. Ты всегда ее пугал. — Главное, что я не пугаю Миру, а на остальных мне плевать. — Останетесь в Москве? У тебя учеба. — Пока не думал об этом. Но если ей предложили место в Германии, думаю, надо ехать. — Готов дать ей шанс стать чемпионкой? — Нельзя обрезать крылья той, кого любишь, потому что потом она будет пытаться сделать несчастными всех, кого любит. — Не учи меня. — Даже не пытаюсь, — я протянул руку. — Несмотря на желание врезать, я благодарен, что ты не убил меня тогда. Отец пожал руку, оглянулся и, увидев Миру, пошел к ней. Удивительно, но обнял ее и что-то прошептал на ухо. — Что он сказал? — Чтобы решила вопрос с мужем, — она сглотнула, а я вздохнул. Точно. Замуж-то выйти она успела. — Я поговорю с Ником. Он не идиот, все понимает. — Да, ты прав, и знаешь… Он сказал, что ты посадишь меня в клетку, и я этого действительно боялась, а ты… — Еду с тобой в Германию? — Да! Почему? Я уже готова была отказаться от всего ради тебя, потому что желание быть рядом неравноценно желанию блистать на Олимпийских. Я приманил ее пальцем и заставил лечь рядом, хоть она и сопротивлялась. — В этой жизни я привязан только к тебе. И я буду рядом, чего бы ты ни захотела! И буду стоять рядом, когда тебя назовут Олимпийской чемпионкой. — Думаешь, у меня есть шанс? — Да, и для этого тебе не нужны никакие партнеры. — Сказал тот, кто устранил всех. — Просто я всегда верил, что ты сама способна на успех, а твои партнеры лишь костыли, от которых давно нужно было избавиться, — целую ее в губы и крепко прижимаю к себе, бросая взгляд на дверь. Не будь мы в клинике, я бы взял ее, и плевать на боль в боку. — Яр, я люблю тебя. — Ох, и я люблю тебя, жить не смогу без тебя. — И не надо без меня. Только со мной. Эпилог Эпилог. Николас Время подходит к вылету. Посадку уже объявили, а я все еще жду Миру. Глупо было в нее влюбляться. Нужно было оставить формат дружеских отношений с ноткой флирта. Но одобрение Яра меня смутило. Я всегда хотел равняться на его непоколебимость, стойкость, принципиальность. И сам попал в ловушку, влюбился в ту, о ком он грезил многие годы. И если у него никогда бы с ней ничего не вышло, то у меня был шанс. Разве я мог его упустить? Разве мог не попытаться? И что теперь? Ну, поженились мы, а первой брачной ночи так и не было. Более того, без этой ночи наш брак не более чем фарс, чтобы заставить Яра действовать. И к чему это привело? К правде, которая мне очень не нравится. К ней я не готов. Потому что если есть реальный шанс, что Мира не сестра Ярославу, то он никогда ее не отпустит. А она всегда будет его добровольной пленницей. Я пью уже четвертый кофе, все время поглядывая на телефон. Вижу последних опаздывающих на рейс и беру свою сумку. Оформить развод на расстоянии не проблема, если претензий нет. Не пришла, значит, осталась с ним. В какой-то момент начинаю злиться.