— Гектор?! — наклонившись к Роланду, неприкрыто удивленным шепотом поинтересовалась я. — Его золотая рыбка, которая потерялась во время переезда из Лондона, — заговорческим шепотом ответил Олдридж. — Потерялась?! — продолжала шептаться я. — По правде говоря, я её случайно смыл в унитаз… — Случайно?! — Долгая история, — гулко вздохнул Роланд, после чего посмотрел на меня и решительно добавил. — Правда, случайно. — Глория! Ты нашла моего Гектора! Это лучший подарок! За это время он так вырос… — Что ж, Ваш вариант подарка определенно переплюнул мой, — шепотом и с притворной завистью признал поражение Олдридж. — И не только Ваш, — самоуверенно заулыбалась я, слыша за спиной завистливое перешептывание самоуверенных мамаш, которые были уверены в том, что нельзя обманывать ребенка, даря ему поддельного Гектора. После праздничного ужина вечер потек легче. В гостиную внесли главный символ дня, и Мартин задул десять бирюзовых свечей на огромном двухуровневом торте с декоративным дизайном. Я всю жизнь думала, что подобные произведения искусства — это что-то не из мира сего, но вкус этого чуда в сто крат превзошел его внешний вид. Казалось, будто мои рецепторы впервые в жизни включились на полную мощность. После торта взрослые разбрелись по гостиной, разбившись на небольшие кучки, а дети отправились играть на задний двор главного особняка. К моему удивлению, двойняшки с легкостью поладили с детьми из высшего общества, в то время как Лео остался в стороне, всем своим видом показывая своё нежелание играть в пятнашки. Так мы и остались втроем на краю террасы — я, Доротея и Лео. Когда же моя группа поддержки попрощалась с именинником и покинула праздник, я впервые за весь вечер почувствовала себя словно не в своей тарелке. Не зная куда деть руки, я решила воспользоваться предложением Джонатана и угостилась бокалом шампанского. — Одно из лучших шампанских, которое я когда-либо пила в этой жизни, — заявила остановившаяся справа от меня Ава. — Роланд всегда знал толк в выгодных сделках, дорогих автомобилях и качественной выпивке, хотя и вырос в относительной бедности. Кажется, вкус у него в крови. — Вы хорошо знаете мистера Олдриджа? — Хорошо знаю? — вздернула брови женщина. — Лучше, чем все вместе взятые на этом празднике. Право слово не понимаю, зачем он потратил отменное шампанское на подобное сборище. — Вам здесь не нравится? — Не больше чем тебе, милочка. Не путай моё отношение к этому месту с отношением к присутствующим, — поправила свою раскидистую шляпу женщина и, поставив опустошенный бокал на поднос официанта, поднесла к губам мундштук. — Ты ведь не хочешь пить, тогда зачем взяла бокал? — Чтобы остальным меньше досталось, — изогнула бровь я. — Ха! Это интересно… Интересно… Знаешь ли, не смотря на свой шестой десяток, я не прочь злоупотребить дымом или выпить лишний бокал шампанского. — Вам шестьдесят? Выглядите минимум на пять лет младше. — Это всё Тибет, деточка. — Вы буддистка? — Еще в младенчестве я была окрещена в христианку и христианкой я и умру. Но это совершенно не значит, что я закрываю глаза и затыкаю уши в отношении других вероисповеданий. Хочешь дам совет? — А если я скажу «нет», что-то изменится? — Определённым образом всё. Ведь ты никогда не узнаешь, что именно я хочу тебе сказать. — Таким образом, можно утверждать, что для меня также всё изменится, если я услышу то, что Вы хотите мне сказать. Пожалуй, я откажусь. Я знаю достаточно из того, что мне нужно знать, и не знаю определенно ничего из того, чего мне знать не нужно. Не будем же нарушать эту тонкую грань золотой середины. — Я рада, что хотя бы у одной мозг оказался бо́льшим размером, нежели у Гектора, — выдохнула дым из легких Ава и взяла новый бокал шампанского. Я не до конца поняла, о чем именно только что сообщила мне обычно прямолинейная Ава, но решила не уточнять, чтобы не разрушить её ложное мнение о моем интеллекте. * * * Я решила уйти за полчаса до того, как начнут расходиться остальные гости. Тем более запыхавшиеся и покрасневшие двойняшки сами подбежали ко мне, избавив меня от попыток выловить их среди хаотично движущейся детворы. Однако нас сразу же отловил Олдридж, с которым я хотела лишь мимолетно попрощаться, но, благодаря гиперактивности племянников, всё пошло прахом. — Мистер Роланд, Вы ведь отпустите Мартина на наш день рождения? Он у нас первого августа, — громко поинтересовалась раскрасневшаяся от беготни Элис. — Конечно, — заулыбался Олдридж. — А что он нам подарит? — встрял Дин, и я чуть не провалилась сквозь землю. — А что бы вы хотели? — Пусть лучше Мартин сам придумает, — дернула за руку брата Элис. — А знаете что? Вы тоже приходите! И принесите свой подарок. — Да-а-а! — восхитился идеей сестры Дин. — Тогда будет на один подарок больше. Только Вы дарите мне и Элис раздельные подарки, а не как бабушка Пэт и дедушка Кристофер. Они всегда дарят нам общий подарок, а Элис потом не хочет делиться со мной воздушным змеем! — Неправда, это ты со мной не делишься, — мгновенно возмутилась Элис. Из-за этих двоих мне было так неловко, что вдруг захотелось испариться в пространстве. После того, как Роланд вдоволь отсмеялся куда-то в сторону, он снова посмотрел на двойняшек, после чего произнес с легкой усмешкой: — Обязательно приду с подарком. Глава 60 Все были в шоке от того, что Дин и Элис осмелились пригласить Олдриджа, совершенно забыв посоветоваться со старшими, но в больший транс всех вгонял тот факт, что миллионер принял приглашение. Если честно, после этого я была так зла на своих племянников, что они всячески пытались избегать лишних встреч со мной. Последующие пять суток перед днем-икс дом стоял на ушах: мама с бабушкой тряслись над списком продуктов и составлением меню, папа с дедушкой тряслись над починкой всей сломанной мебели в нашем доме, Тэмми тряслась над генеральной уборкой, а я просто тряслась. Меньше всего на свете я хотела увидеть Роланда Олдриджа из шикарного дворцово-паркового ансамбля в своей захудалой хижине, в которой, когда на втором этаже дети устраивают ковбойские дуэли, с потолка сыпется труха. Я так и видела, как на небрежно причесанные волосы Роланда сыплются опилки, а под его прокаченной задницей трещит и кренится влево папин «лучший» стул. Главное, чтобы у дедушки в очередной раз не выпала челюсть или щенки двойняшек не справили нужду в самый неподходящий момент в самом неподходящем месте. Катастрофа! В «День-Икс», сидя на своем месте за столом, я чистила уже тридцать первую картофелину и наблюдала за происходящем в доме: мама готовила праздничные торты, бабушка занялась приготовлением основных блюд, Эмилия слушала указания мамы и протирала пыль в указанных местах, Тэмми в сотый раз перемывала все окна в доме, дети не решились выходить из своей комнаты, чтобы не попасть под раздачу, а мужчины занимались ремонтом. Если говорить откровенно: сломанная ножка табурета, вдавленная дверная ручка, покосившаяся еще десять лет назад люстра, накренившийся кухонный шкафчик, отломившийся крючок вешалки в коридоре и сползший еще месяц назад карниз — были починены еще за сутки до. Видимо поэтому дедушка, папа и Эмметт перешли на «недополомки» и, уставившись в телевизор, занялись подозрительно-относительной починкой маминого каблука и дедушкиных ходиков с кукушкой, которые, на моей памяти, вообще никогда не работали. Все взрослые так сильно увлеклись подготовкой к приходу другого взрослого, что совершенно забыли о существовании маленьких виновников торжества. Таков абсурдный мир взрослых, который они с таким трепетом лелеют и взращивают — они готовы напрочь забыть о смысле детского дня рождения из-за мелочи вроде нежданного гостя, а через десять лет, когда отношение с уже выросшим ребенком портятся, могут даже не вспомнить о том, что именно сделали не так. — Нет, честное слово, я уже хочу с ним познакомиться! — вдруг заявил папа, когда в очередной раз ударил себя по пальцу молотком, в попытке прибить гвоздь в стену, ради слетевшего еще год назад натюрморта, который до сих пор прекрасно чувствовал себя на подоконнике в гостиной. Подобное заявление заставило меня ухмыльнуться. Как именно объяснить отцу, что он уже знаком с Олдриджем? «Пап, ты покупал у него щенков» или «Не переживай, Роланд тебя уже знает»? — Мне тоже было бы интересно увидеть этого человека вблизи, а не из-за его танка, в котором он в прошлый раз увёз Глорию, — как-то напряженно произнесла мама. — Его танк стоит больше, чем ваш дом, — ухмыльнулся в ответ Эмметт. — Мам, прекрати. Я тебе уже говорила, что Олдридж не извращенец, и ничего предосудительного между нами нет, — выставляя по шесть розовых и голубых свечей на праздничные торты двойняшек, отозвалась я. Мама, на все дни рождения домочадцев, собственноручно делала самые вкусные торты в мире, но на фоне торта Мартина, они выглядели всего лишь миленькими пирожными. — Смотря, что именно ты исключаешь из рамок предосудительного, — сдвинув брови, ответила мне мама. — Кому как не вам с отцом знать всё о результатах воспитания собственных детей, — с иронией парировала я. — Ну-да, ну-да, — многозначительно согласилась мама, наверняка сразу же вспомнив о невеселых результатах того самого воспитания. Без пятнадцати шесть все собрались в гостиной, чтобы совместно разработать нервный тик левого глаза. Всё было готово: входная дверь с отремонтированной ручкой отполированы, коврик на пороге вычищен, праздничный стол накрыт на заднем дворе, окна вымыты до дыр в прямом смысле этого слова — на кухне бабушка так сильно пыталась отчистить пятно со стекла форточки, что выдавила его с корнем. Десять натянутых до предела струн рассыпались по гостиной в нервном ожидании гостей, две из которых постоянно выглядывали в окно (папа и мама). Дин никак не мог смириться с удушающей его бабочкой на шее, Элис норовила стащить с головы огромный бант, а я кусала свои ногти, наблюдая за всем этим цирком, разрядившимся в пёстрые цвета. Папа надел под темно-коричневые штаны свою белоснежную рубашку, которую берег лишь для значимых моментов своей жизни; мама надела свою лучшую блузку в розово-белую полоску и тонкую юбку из натуральной шерсти, что для лета было слегка не подходящим вариантом; Эмметт напялил деловой костюм, что смотрелось слишком неестественно на общем фоне (будто он на собеседование к Роланду собрался), но в паре с Эмилией, которая была в своем новом розовом костюме из гипюра и выглядела слишком празднично для семейного застолья, этот парень смотрелся вполне гармонично; Тэмми была в своей любимой юбке из неопрена цвета слоновой кости и шафрановой майке; двойняшки мучались в вычурно-пестрых, неудобных одеяниях, от которых им явно было не по себе. На общем фоне казалось, будто я одна решила не заморачиваться над своим внешним видом и остаться в джинсах, в тандеме с хлопковой майкой (в конце концов, Олдриджи видели меня и в худшем одеянии, так что их точно сердечный приступ не должен был хватить от моих повседневных джинс). Все вместе мы выглядели так неестественно, что создавалось впечатление, будто для начала шоу в нашей компании не хватало только клоуна, который уже скоро должен был появиться в дверном проеме со словами: «Да начнется хаос!» — После чего все мгновенно подпрыгнут со своих мест, начнут бегать по дому в поисках дополнительных салфеток и шикать друг на друга из-за неправильно произнесенных слов одним из присутствующих. — Это он? — во второй раз поинтересовалась бабушка, указывая на машину, завернувшую на нашу улицу. — Это какая-то старая кляча, мама, — разочарованно выдохнул отец, впустую подошедший к окну. — Вполне приличная машина… — Перестаньте стоять у окна, — попросила Тэмми, уже давно подхватившая общий мандраж. — Никто и не стоит, — пожал плечами папа, словно он вообще здесь ни при чем и вообще он просто проходил мимо окна. — Дерек, перестань, — попросила отца мама, и он сразу же перестал теребить свой замученный воротник. — Это он! — вдруг слишком громко заявила подпрыгнувшая на месте Эмилия, и все мгновенно ринулись к окну, чтобы посмотреть на машину. Переведя взгляд со спин, прилипших к окну родственников, на сдирающую с головы вместе с волосами бант Элис, я закрыла лицо руками, безумно желая надеть шапку-невидимку. — Это он, — панически подтвердила бабушка. — Все к входу! — отдала приказ мама, после чего все сразу же ринулись через маленькую гостиную в коридор, по очереди спотыкаясь о журнальный столик. Я осталась сидеть на месте, стараясь отрешиться от происходящего. Открыв глаза лишь спустя полминуты, я увидела сидящего перед собой на полу Дина, который всё еще тщетно пытался снять удушающую бабочку со своей многострадальной шеи. Я рукой поманила племянника к себе и легким движением руки разобралась с его удавкой, после чего мальчишка с воплями индейца рванул за остальными. Конец. Это конец моей репутации, моего образа, моей карьеры… А если в конце вечера бабушка снова вздумает показывать мои детские фотографии в жанре ню, тогда гарантируется еще и снижение моей самооценки в паре с самоуважением. Зажмурившись от осознания собственного бессилия, я резко встала и направилась в переполненный коридор, чтобы, облокотившись о дверной косяк, встать позади всех и воочию наблюдать за падением Римской Империи. — Дерек, открывай, как только раздастся звонок, — шепотом скомандовала мама и звонок тут же раздался. — Открывай! — Добрый вечер, мистер Олдридж! Ровно шесть, какая пунктуальность! — широко улыбаясь, с восклицанием произнес папа, и я буквально упала внутри себя в обморок от подобного радушия. Наверное, Роланд к концу вечера с ума сойдет от наигранно-радостного отношения к своей персоне. — Добрый вечер, — улыбнулся Роланд, после чего протянул маме огромный букет из пионов. — Спасибо, — ахнула мама, принимая цветы. Странно, но она с невероятной скоростью сменила ропот на радушие по отношению к моему работодателю, который, в отличие от остальных, додумался одеться в обычные джинсы и тёмно-синее поло. — Здравствуйте, — бодро произнес показавшийся из-за спины Роланда Мартин, после чего протянул аналогичный букет бабушке, мгновенно расцветшей от счастья.