— Я его тоже был готов убить, — глаза Уокера сузились, в лице появилось что-то нехорошее. — Сейчас берем бутылку и ищем уединенное тихое место. Нужно поговорить. *** — Вот где начало клубка, — Уокер продемонстрировал нам жесткий диск, который я получил от Супруна. — Точно такой же я видел у Клыка. Один в один. Это было очень давно, и я тогда думал, что Клык сам собрал эту штуку. Но теперь знаю, что это не так. Клык, а возможно и Меченый не были вольными сталкерами, они имели хозяина, который поставил им определенную цель — добраться до Саркофага и выяснить истину об Исполнителе желаний. А теперь этот же заказчик подписал на эту работу Кайзера. И твой зять с ним, Дед. — И кто этот заказчик? — спросил я. — Ты уж не темни, говори по сути! — В том-то и дело, что это неизвестно. Но если рассуждать логически, тогда подумаем, кому интересны тайны Зоны. Правительство и спецслужбы Украины — раз. Иностранные разведки — два. Частные заказчики — три. Выбирайте, кто нравится. — И ты думаешь, они ищут артефакт? — Ты сам видел, как отреагировал Бармен, когда я шепнул ему на ухо название артефакта. И мы знаем, что Кайзер почему-то уверен, что сможет найти либо само Сердце Зоны, либо, — тут Уокер сделал выразительную паузу, — достоверную информацию о том, где его искать. — Это все понятно, — Дед вытащил изо рта незажженую сигарету. — Но нам зачем этот артефакт? У нас другие цели. — Ошибаешься, старче. У тебя цель найти зятя, а это можно сделать, только отыскав Кайзера. У Пиндоса задача выжить, и опять без Кайзера никак — если он опередит нас, наш друг станет ГУРовцам не нужен, и они от него избавятся, так ведь, Пиндос? — Тут Уокер мне подмигнул. — А я просто хочу заработать много денег. Что объединяет все три цели? Кайзер и его задание. Вот так совпало. Узнаем, что именно ищет этот сукин сын, и каждый получит то, что хочет. — Тогда не будем терять времени, — сказал Дед. — У нас и так его немного. — "Ровно неделя!", — подумал я, и это был очень невеселый вывод. Но вслух я ничего не стал говорить. В таких случаях лучше молча выпить, что я и сделал. — Не расстраивайся, Пиндос-кун! — Уокер будто прочел мои мысли и хлопнул меня по плечу. — Все будет зашибись, даже не сомневайся. — Я поддерживаю Деда, — сказал я. — Надо идти на Радар. Задание нужно выполнять. — Я вас оставлю ненадолго, — вдруг сказал Дед, встал и направился к выходу из ангара. — Куда это он? — Я вопросительно посмотрел на Уокера. — А тебе не все ли равно? — Уокер налил мне и себе понемногу. — Давай выпьем, Пиндос-кун. Чувствую, на Радаре придется соблюдать сухой закон. Мы чокнулись. Водка огнем пролилась в желудок, на душе стало легче, но ненамного. Я заел выпивку тушенкой, а потом взял с ящика жесткий диск и затолкал его поглубже в рюкзак. — Чего задумался? — Уокер вгляделся мне в лицо. Ненавижу я эту его манеру — не потому что не люблю, когда на меня смотрят, а потому что за стеклами очков Уокера не было видно глаз. Будто слепой на тебя зырит. — Я ж сказал, не боись. — Я не боюсь. Просто мысли разные. — У человека одна жизнь и одна смерть. Все мы когда-нибудь умрем. — Это какой-то китайский философ сказал? — Это я говорю. А вот представь себе, что все закончится благополучно. Проберемся мы в лабораторию, наколпачим Кайзера и ты получишь то, чего от тебя требуют. Сдашь Супруну свой диск, получишь вольную — что тогда будешь делать? Домой поедешь? — Да, — сказал я твердо. — Хватит с меня. — Вот так просто свалишь? — Уокер усмехнулся. — Несолоно хлебавши? — Так просто свалю. Тебе-то что? — Я думал, мы с тобой еще в Зоне потусуемся. Знаешь, я иногда думаю — а что мне делать на Большой земле? Меня ведь там ничего не ждет. Семьи у меня нет, близких и родных тоже, друзей не осталось. Даже дома своего нет. Деньги, правда, есть, скопил кое-что на хабаре, но на кого их тратить? На себя? Купить особняк, машину навороченную, по курортам кататься? Скучно. Не по мне это. Почти восемь лет я в Зоне, и привык к такой жизни, даже нравится мне. Каждый день как последний. Каждое утро думаешь — а доживешь ли ты до вечера? — Уокер помолчал. — Сарыч такой же был. Милостью Божьей сталкер. Думал я, и ты такой же, а выходит, нет. — А мне плевать, что ты думаешь, — я налил себе водки и выпил. — Нехрен мне тут психоанализ устраивать. — А я и не устраиваю, — ответил Уокер примирительно. — Мы ж друзья как-никак, вот и хочу понять, куда наша дружба идет, к восходу или закату. — Ты откуда узнал про Сердце Зоны? — Был такой наемник Леший, которому поручили найти редчайший артефакт — то самое Сердце Зоны. Уже тогда эту штуку искали. Его разыскивали с того самого дня, когда в Зону пришли первые сталкеры. Семецкий, Журналист и Рэд Шухов его тоже пытались найти. Но все, кто отправлялись на поиск Сердца Зоны либо гибли, либо исчезали бесследно. Лешего наняли за очень хорошие деньги, и страховать его вызвался довольно известный наемник Хог со своими людьми. Артефакт Леший не нашел, попал со своими людьми в пространственный пузырь и еле выбрался оттуда. Потом работал на "Чистое небо", помогал им попасть в Лиманск, а после этого порвал с наемниками и подался в "Свободу". Так вот, Леший однажды проговорился по пьяни, что в его отряде был человек заказчика, которому по условиям контракта и следовало передать артефакт. Но у парня поехала крыша от всего пережитого, он сбежал на болота, спрятался в какой-то хибаре и стрелял по всем, кто пытался к нему подойти. У этого психа была флэшка с подробной информацией о заказе, но Леший не рискнул сам ее забрать, сказал о ней Максу, одному из командиров "Свободы", а тот нанял сталкера эту флэшку добыть. Угадай с трех раз, как звали того сталкера? — Не удивлюсь, если Меченый. — Точно, Пиндос. Именно Меченый. Какое совпадение, а? Именно Меченый грохнул сумасшедшего, забрал флэшку и передал ее Максу. А Макс в приватном разговоре уже мне рассказал о том, что было на флэшке. Уж не знаю, воспользовались ли вахлаки-свободовцы этой информацией — вряд ли. Скорее всего, Леший просто не хотел, чтобы информация с флэш-диска попала к кому-то, и, возможно, сделал он это по просьбе "Чистого неба". А судя по тому, что сказал нам Бармен, Меченый, не будь дурак, скопировал эту информацию и узнал про артефакт. — И что было на флэшке? — Электронные копии документов научной группы, входившей в "О-сознание" по результатам экспериментов с артефактами. Часть файлов оказались испорченными, но даже то, что сохранилось, просто цены не имеет. — Почему ты раньше об этом не рассказывал? — Потому что ты не спрашивал. И кстати, — тут Уокер понизил голос, — нашему деду-супермену не стоит знать, о чем мы говорили. Не доверяю я ему. — Я думал, ты… — Тсс! В ангар вошел Дед, молча подошел к костру и, усевшись на матрац, продемонстрировал нам новенькую СВД с глушителем. — Вот, прикупил у Бармена, — пояснил он. — Посмотрел его прейскурант, ничего лучше не нашел. АК с оптикой штука хорошая, но эта гораздо круче будет. Еще и глушитель. Только вот денег у меня больше нет. — Одобряю, — заявил Уокер. — Такую серьезную покупку надо обмыть. Пиндос, дуй за водкой и закуской. Всегда хорошо насладиться радостями жизни перед опасным походом. *** Там, наверху, неистово бушевала Зона, трясла землю так, что со свода бункера сыпалась бетонная крошка, выжигала землю огненными волнами, заливала ее смертельным излучением и ослепляла молниями. Шел выброс — чудовищный, небывалый по силе, выброс, подобно которым Зона отчуждения еще не знала. Я стоял, смотрел на мигающую под потолком лампочку, думал, защитит меня бункер или нет, и от этой мысли временами темный ужас сжимал мое сердце. Но выброс кончился. Стихли далекие громовые раскаты, лампа под потолком загорелась ровно и тепло. Я выжил. Сидорович по-прежнему сидел на своем месте и смотрел на меня с ожиданием. — Ну, чего стоишь? — спросил он наконец. — Я…это… выброс был. — Это не выброс. Это Конец света, братан. Нет больше мира, есть одна большая Зона, сечешь? — То есть мы что, умерли? — Я торговец, я не могу умереть, — Сидорович засмеялся противным каркающим смехом. — И ты не можешь. Потому что ты отмеченный Зоной. Ты родился почти одновременно с ней, двенадцатого апреля1986 года, да еще в Припяти. Двадцать шестого апреля восемьдесят шестого года был первый взрыв, а 12 апреля 2006 — второй. Надеюсь, ты не думаешь, что это простые совпадения? Ты наш, Пиндос, по всем статьям наш! — Ваш — это чей? — Хозяев Зоны. — Лицо Сидоровича странным образом изменилось, и передо мной уже сидел сумрачный Бармен в своей неизменной меховой безрукавке. — Нас много, но все вместе мы Зона! — Так же неуловимо Бармен превратился в генерала Воронина, потом в Сарыча и наконец в Уокера. — И ты часть нашего братства. — Я сам по себе. — Люди приходят в Зону, чтобы искать богатство, счастье, бессмертие, а находят себя, — заявил мне Сидорович-Бармен-Воронин-Сарыч-Уокер. Он понемногу утрачивал материальность, окутывался голубоватым свечением, превращаясь в голограмму. Да и сам бункер вокруг меня начал меняться — стены раздвинулись, низкий бетонный потолок ушел наверх, в темноту. Я очутился в зале без окон, и передо мной находились расположенные звездой горизонтальные капсулы-автоклавы, похожие на барокамеры — их крышки были сделаны из прозрачного материала и под ними угадывались очертания человеческих фигур. — Зона дает каждому из вас такую возможность. — Что такое Зона? — Это Разум. Могучий, чистый, созидающий будущее. Чтобы обрести этот разум было проделано много работы и принесены большие жертвы. Но тебе этого не понять, ты всего лишь сталкер. — Если вы Разум, то откуда в Зоне так много тварей? — Сон разума рождает чудовищ, Андрей Аркадьевич. — Ты знаешь мое имя? — Знаю. И твои мысли тоже. О чем ты мечтаешь? — Это не твое дело. — Ты не можешь ответить на мой вопрос. Твои мысли пусты. У тебя нет целей. Твои желания не оформлены. Ты пришел в Зону с пустым сердцем. Ни горя, ни радости, ни любви, ни ненависти. Пустота. Хватит ли у тебя мужества предстать перед Исполнителем желаний и попросить о самом заветном, самом выстраданном? Стены исчезли, пол под ногами пропал, я будто повис в ослепительном белом свечении, наполнившим все пространство вокруг меня. А потом, подхваченный неведомой силой, я поплыл в этом море света вперед, к появившемуся передо мной сияющему пятну. — ЗАГАДАЙ ЖЕЛАНИЕ! Пространство свернулось вокруг меня в трубу, по которой я несся с сумасшедшей скоростью. Бешеный полет закончился в огромном полуразрушенном зале под бетонным куполом, в отверстия которого пробивались слабые лучи солнца, растворявшиеся в мощном зеленовато-голубом сиянии, которое испускал стоявший на возвышении черный кристалл неправильной формы. Я смотрел на него и понимал, что этот странный артефакт долгие годы ждал именно меня. Набравшись храбрости, я перекрестился и шагнул в окружающее кристалл свечение… Свет исчез. Я стоял перед подъездом давно заброшенного пятиэтажного дома. Прочитал на табличке: "Ул. Дружбы Народов, 13". Потом вошел в подъезд. По усыпанным битыми стеклами и мусором ступеням поднялся на второй этаж, вошел в квартиру № 4. Обычная квартира зажиточной советской семьи. Уютная маленькая кухонька с четырехконфорочной газовой плитой, холодильником "Мир" и польским гарнитуром "Кася". Стены отделаны белым кафелем с розовыми цветочками, на окне красные занавески с рюшами. Все чистое и ухоженное, полы недавно вымыты и блестят, нигде ни пылинки, будто не было спешной эвакуации и тридцатилетнего забвения, и хозяева вышли отсюда лишь минуту назад. В зале диван и два кресла, между креслами продолговатый журнальный стол с лампой под красным абажуром, стенка с книгами, телевизор "Темп 714" и радиола "Ригонда" в углу, на полу красный гэдээровский палас. Справа дверь на застекленный балкон, слева вход в спальню, где две составленные вместе кровати с деревянными спинками, накрытые голубым нейлоновым покрывалом, румынский, орехового дерева шифоньер, пианино "Элегия" и трюмо с овальным зеркалом с самодельной металлической рамкой. И детская кроватка под балдахином в углу, возле которой картонная коробка с игрушками. За моей спиной будто всхлипнул кто-то. Я вздрогнул, обернулся, вышел обратно в зал. На столе, рядом с лампой, окруженный золотистым свечением, медленно вращался в воздухе мерно пульсирующий предмет, похожий на человеческое сердце. — ИНОГДА МЫ ХОТИМ СЧАСТЬЯ, НО НЕ МОЖЕМ ОПРЕДЕЛИТЬ, В ЧЕМ ОНО, — сказал голос. — ПОЭТОМУ ПРОСТО ВСПОМНИ, ЕСЛИ МОЖЕШЬ… — Аркаша! — Женщина говорила на кухне, и голос звучал недовольно. — Я же просила тебя не курить в квартире. У тебя новорожденный сын, а ты… — Я в подъезде курил, — ответил мужской голос. — Наверное, запах оттуда дошел.