С помощью манифестации они надеялись достучаться до трудяг из маленьких городков, пригородов и сельской местности, на которых никто не обращал внимания десятилетиями, тогда как политики как курица с яйцом носились с беженцами и раздавали им направо и налево виды на жительство. Людям, приезжавшим в страну паразитировать на ее благосостоянии в то время, как шведским пенсионерам приходилось жрать собачью еду, чтобы выжить. Эта система медленно, но верно двигалась к своему краху. Если не остановить такое развитие событий. Гетеборгской демонстрации отводилась роль первого и очень важного шага нового наступления. В сети и на улице. Ее успех требовался всем словно воздух. Как крепким уличным бойцам, так и тем, кто сражался сидя за столом. Вроде него. Он зашифровал сообщение на мобильнике и отправил. Ответ от Амида из Дании пришел через десять минут. Он расшифровал его. «Отдел безопасности не обнаружил никаких следов вторжения. Брандмауэры в порядке. Никто извне не проникал в систему, иначе мы сразу же получили бы сигнал тревоги. Защита обновлялась на прошлой неделе. Вы проверили камеру?» У него создалось ощущение, что, по мнению Амида, он ошибался. Но он не сомневался в своей правоте. Кто-то проник к ним и прочитал сообщения. «Камера», — прочитал он снова. — Веб-камера? — Потом до него дошло. Камера наблюдения. Он скосился назад, в сторону кухоньки офиса. Она находилась там над шкафчиком, но своим углом обзора охватывала всю комнату. Датчане имели в виду, что кто-то проник к ним в офис? Он ухмыльнулся. И как такое могло случиться? Уличную дверь здания запирали на ночь. Их помещение тоже. Шанс для постороннего попасть внутрь почти равнялся нулю. И в таком случае они, наверное, увидели бы следы проникновения? Он подошел к Яльмару, сидевшему в другом конце комнаты. Именно он отвечал за камеру. — Ты проверял записи видеонаблюдения в последнее время? — поинтересовался он. Яльмар удивленно посмотрел на него. — Я делаю это каждый понедельник, — сказал он. — Почему ты спрашиваешь? — Надо убедиться кое в чем. Ты не мог бы проверить последнюю неделю как можно быстрее? Яльмар пожал плечами и кликнул по папке с записями. Они были рассортированы по дням и часам. — С чего начнем? Манфред показал на понедельник. Яльмар начал прокручивать запись в ускоренном режиме. Ничего необычного. Час сменялся часом. Так они дошли до вторника. На экране Манфред видел, как сотрудники ходили по офису или сидели перед своими компьютерами. Потом свет погас, когда последний из них покинул помещение. Ноутбуки стояли неподвижно, и никто не двигался в комнате. Потом он остолбенел от неожиданности. Снаружи в коридоре появилась тень. Манфред кликнул по клавиатуре и перевел воспроизведение в нормальный режим. Он проверил время. Чуть больше половины седьмого, четыре дня назад. Никто не должен был находиться там тогда. Силуэт человека с капюшоном на голове остановился напротив их стеклянной двери. Нормального роста, одетый во все черное, он стоял так, что его лицо находилось в тени. Виднелся слабый свет от мобильника. Неизвестный возился с замком. Скорее ковырялся в нем, чем пытался взломать. Сначала у него, похоже, ничего не получалось. Но потом он поменял инструмент, и вроде бы дело пошло. Внезапно дверь открылась. Человек проскользнул в комнату, а затем стоял неподвижно несколько секунд. Вероятно, проверял, нет ли какой-то опасности. Манфред беспомощно наблюдал, как события развивались дальше. Неизвестный подошел к одному из ноутбуков и открыл его. Потом он переместился к другому столу и наклонился к веб-камере его собственного компьютера. Развернулся и окинул взглядом комнату. Судя по всему, прикидывая, что попадало в объектив. Сейчас капюшон съехал в сторону, и он сразу узнал того, кто прятался под ним. Линн Столь. Белокурые волосы выглядывали наружу. Ребяческое лицо. Он почувствовал чуть ли не физическую боль, наблюдая, как она вставила флешку в его компьютер. Злоба захлестнула Манфреда. Он подумал, что Амид будет в ярости. Вся информация об их кампании внезапно оказалась доступной врагу. Все материалы, касавшиеся их планов и стратегических замыслов, находившиеся в его ноутбуке, возможно, уже похитили. И переправили АФА. Или их потом могли отправить в полицию или какому-нибудь известному журналисту. Бьерну аф Клеену или Янне Юсефссон, например. Хотя одного того факта, что сама Линн Столь получила доступ ко всему этому, хватало. Он был хорошо осведомлен о случаях, когда она нападала на них раньше. О том, чем все закончилось для «Патриотического фронта». Йоргена Кранца и Михаэля Коскинена. Возможно, она приложила руку к обыскам в офисе «Скрытой правды» в мае прошлого года и у Ульф А/С в ноябре. И сейчас она вернулась. В наихудший из возможных моментов. Он хотел отвести глаза в сторону, но его взгляд словно приклеился к экрану. Он увидел на записи, как Линн повернула его ноутбук и, подойдя к столу, стоявшему в центре помещения, за которым они обычно проводили свои совещания, села за него. Она кликнула по своему мобильнику. Он напряг зрение. Сначала ему не удалось ничего различить. Потом, когда контуры сидевшей за столом Линн появились на экране ее телефона, он понял, что она каким-то образом активировала его веб-камеру. Та снимала все происходившее в офисе. Подчиняясь чужой воле. И ее объектив смотрел прямо на то место, где они сидели во время видеоконференции с Данией, состоявшейся несколько дней спустя. Глава 19 Воскресенье Амид осторожно снял несколько клинкерных плиток с кухонного пола, достал несгораемый сейфовый ящик из тайника и открыл крышку. Сунув туда две компьютерные распечатки, протокол их последней встречи с Бофельтом и службой безопасности, он положил сверху DVD-диск с записью, закрыл крышку и прижал плитки на место. Стоило сделать первый шаг самому. Ему не верилось, что они думали пожертвовать им. Но, если такое случится, он не собирался погибать в одиночку. Его кузен, один из немногих, с кем он по-прежнему поддерживал контакт в Ливане, хранил у себя запечатанное письмо, которое ему следовало переправить датской полиции, если Амида найдут мертвым. Там находились инструкции, как они смогут найти доказательства против Ульв А/С в его доме. Мобильник завибрировал. Он открыл эсэмэс и прочитал. Все тело сразу напряглось, словно его свело судорогой. Кровь бешено запульсировала в висках. Амид с силой сжал свой мобильник. Сообщение было незашифрованным. И написано по-английски. Но все равно ему стоило труда понять смысл. Он как в трансе таращился на экран. Линн Столь. Имя резало глаза. Он обеспокоенно прошелся по комнате, нашел пачку сигарет в ящике комода и достал одну. Конечно, он бросил курить, но это был исключительный случай. Ему требовалось успокоиться. Он вышел на балкон с сигаретой во рту и втянул в себя никотин. Сделал глубокую затяжку. Положил ладони на обледеневшие перила. В парке стояли двое бродяг, гренландцы, судя по виду, и по очереди прикладывались к пакету с вином. Для них, похоже, не играло никакой роли, что было воскресенье и раннее утро. Он покачал головой и вернулся в комнату, только бы не смотреть на это безобразие. Они поставили на место мусульман, но чертовы эскимосы, похоже, не сильно отличались от них. Он кликнул по приложенному файлу. Запись с камеры наблюдения имела плохое разрешение. Но все равно у него не возникло и толики сомнения. Это была она. Снова. Напоминала маленького породистого терьера. Опять нарывалась на неприятности. Неужели она на самом деле считала себя недосягаемой? Неуязвимой? Сверхчеловеком, пусть сама и презирала собственное арийское происхождение. Ранее ей уже удавалось подобраться к ним близко несколько раз. Когда она отследила денежные потоки к Ульв А/С от компаний Love Dolls, Wolverine и SEB-банка. Им пришлось задействовать приличные ресурсы, чтобы удержать ее подальше от себя. Однако каждый раз, когда, по их мнению, Линн сдавалась, уставшая или испугавшаяся, очень скоро она вновь появлялась на горизонте. У них создалось мнение, что она не прекратит свои атаки. Пока сама не перестанет существовать. Они приняли решение еще в ноябре. Это уже больше не обсуждалось. Оставался один вопрос. Когда? Он вернулся на кухню, достал ступу и растолок в ней сухие листья мяты и свежие от растения, росшего в горшке на подоконнике. Вверх поднялся пар, когда он залил всю смесь в чашке кипятком. Сильный запах сразу немного успокоил его. Потом он осторожно пил маленькими глотками. Прежняя стратегия, когда они пытались запугать ее и таким образом заставить замолчать, оказалась абсолютно неэффективной. И даже контрпродуктивной. Надежды Бофельта, что угрозы вынудят ее сдаться и что это не привлечет много внимания к их деятельности в Дании, не оправдались. Амид привык подчиняться. Не задавая вопросов. Но он изначально не верил в столь мягкий метод. В худшем случае, пресса могла устроить охоту на них. Началось бы расследование. Но они выпутались бы все равно. Заранее подстраховались. Имели надежных людей в нужных местах, предупреждавших, если кто-то приближался к ним. Будь то датская или шведская полиция. Он уставился на плакат, украшавший стену гостиной. Горный пейзаж. Норвегия или Австрия. Пожалуй, Швейцария. Он прекрасно сознавал, что картинка являлась обычным ширпотребом, но она все равно символизировала нечто важное для него. Кристальную ясность. Чистоту. Жизненное пространство. Все то, чего ему не хватало в детстве. Тогда его разобщенная семья находилась в постоянном движении. Спасалась от друзов или пряталась после нападения на американское посольство в Бейруте. Они переезжали с отцом, пока того не убили на фронте у Голанских высот. Потом они переехали снова, чтобы избежать преследования просирийских фракций. Всегда одни и те же запахи и пейзажи перед палаткой. Каменная пыль, пустыня, взорванный бетон, торчавшие из него куски арматуры, кровь, запах горелой резины и бензина. Он сделал еще глоток чая. По телу разлилось тепло, и мышцы расслабились. Он почувствовал, как уверенность вернулась к нему. Он справлялся и с более серьезными проблемами, чем эта, которая сейчас так внезапно возникла перед ним. Он отодвинул чашку в сторону и достал свою дорожную сумку. Она стояла собранная в шкафу. В ней лежало только самое необходимое. Он зашифровал сообщение и отправил Росомахе. Ему требовался кто-то на месте, даже если он собирался закончить работу один. Тот, кто помог бы ему раздобыть оружие, которое невозможно было бы отследить. Рассказал бы о последних перемещениях Линн и сообщил ее известные адреса. Потом Амид собирался действовать. Он особо не жаждал встречаться со шведом. Росомахой. Фредриком. Или как там его звали. Конечно, тот принес им большую пользу за все эти годы. И считался их главным ресурсом в Швеции. Когда все другое в мае прошлого года разрушилось, он по-прежнему оставался тем, на кого они могли положиться. Держал их в курсе событий, пока ему на время не пришлось отступить в тень и залечь на дно. В течение полугода он действовал в качестве спящего агента. Но потом снова продолжил работу. Против их общей цели. С прицелом на будущее, неуклонно и всегда фокусируясь на идеологическом аспекте. Амиду стало немного неприятно на душе. Росомаха никогда не подводил. Ни разу не дал причины усомниться в своей надежности. Но он не нравился Амиду. Как человек, или как там его можно было называть. Они встречались только однажды. Несколько лет назад. Амид вздрогнул, когда воспоминания нахлынули на него. Это произошло во время допроса члена АФА в Хельсинборге. Он сделал ошибку, позволив Росомахе участвовать. Во-первых, поскольку тот настоял, а во-вторых, поскольку Росомаха занимался компьютером парня в соседнем помещении. Когда Амид потом вернулся в тесную комнатку, его чуть не стошнило. Пусть в своей жизни он насмотрелся всякого. Видел оторванные части тел после атак террористов-смертников в восточном Бейруте во время гражданской войны. И сжигание в ливанской деревушке автопокрышек на шеях перебежчиков, которые задыхались от дыма. Амид сам совершал ликвидации, когда он только начал работать на Бофельта. Но без всякого удовольствия. Ему требовалось доказать свою лояльность. Сделать что-то ради высокой цели. В его случае все заканчивалось быстрой смертью. Три пули. Две в лоб и одну в сердце. Но с той поры много воды утекло. Росомаха однако представлялся ему монстром в человеческом обличье. Он совершал насилие ради насилия. Оно служило для него средством наслаждения. Комната буквально утопала в крови, когда он вошел. Словно ее стены красили из баллончика. Росомаха улыбнулся, увидев его удивленный взгляд. Они уже раньше получили пароль от компьютера пленника. Им в принципе ничего больше не требовалось выяснять. И все равно бедняга представлял собой страшное зрелище. Лицо превратилось в бесформенную липкую массу, казалось, по-прежнему остававшуюся единым целым исключительно за счет скотча, наклеенного на рот и обмотанного вокруг головы. Веки были сожжены сигаретой, а пальцы — раздроблены молотком, который Росомаха все еще держал в руке. Амид бросил зубную щетку в сумку и застегнул молнию. Их новая встреча в Стокгольме, пожалуй, должна была получиться короткой. Пить пиво с Росомахой и ужинать с ним он точно не собирался. Амид вышел из автобуса, доставившего его в город из аэропорта Арланда, у Центрального вокзала. Они договорились встретиться у кольца. Там обычно сновало множество людей. И никто не обратил бы внимания на них. Он наблюдал за Росомахой сверху. Тот ждал в условленном месте, в переходе между пригородными поездами и метро. Амид стоял на этаж выше, в зале ожидания вокзала. Росомаха примкнул к их организации уже более пяти лет назад. Но с тех пор он особенно не изменился. У него была такая же бритая голова, как и всегда. Плечи, правда, похоже, стали шире. Корпус выглядел массивным. Он явно много тренировался. Амиду оставалось только надеяться, что швед не злоупотреблял анаболиками. Нервозность и импульсивность, которые, по мнению Амида, появились у него за последние полгода, насколько он мог судить из их разговоров, пожалуй, свидетельствовали об обратном. Непредсказуемость Росомахи и его садистские наклонности представляли собой не самую приятную комбинацию. Швед обеспокоенно вертелся на месте и поглядывал на свои часы. Амид спрятал камеру в руке и сфотографировал Росомаху. Они не имели ни одного его современного снимка, который смогли бы использовать надлежащим образом в случае, если бы их верному помощнику пришло в голову сменить сторону или сбежать. А это уже казалось довольно реальной перспективой. И дело было не только в особенностях психики Росомахи, беспокоивших Амида. С ними он мог мириться, пока мерзкие методы шведа давали результат. Хватало и другого. Когда они завербовали его, Росомаха трудился за письменным столом. И, пожалуй, он лучше всего подходил для той работы. Однако поведение, демонстрируемое им за последние месяцы, сперва удивило Амида, а сейчас все более раздражало. Все началось с новой для него роли агента под прикрытием. Сама мысль выглядела хорошо. Собрать как можно больше данных о сети АФА, а потом уничтожить их ударом изнутри. Пусть даже, по мнению Амида, Росомаха на прежнем месте принес бы им больше пользы. Но тот принял решение, и его не удалось переубедить. Потом ситуация постепенно стала выходить из-под контроля. Постоянно ширилось сотрудничество Росомахи со «Скандинавским копьем». Нацистской группой, естественно, не имевшей столь масштабных и далеко идущих планов, как у Ульв А/С. Даже если они теоретически находились на одной стороне, Амиду не нравилось, что Росомаха неоднократно передавал им информацию об АФА, а потом планировал вместе с ними акции, не спрашивая его разрешения. Вопреки существовавшей между ними договоренности. Амид посмотрел на настенные часы. Ровно 12:00. Он спустился по ведущей к тоннелю лестнице, по-прежнему размышляя о том, с кем ему сейчас предстояло встретиться. В какой-то момент он поверил, что Росомаха спал с Кларой Рессель из «Норвежского копья». И речь шла о банальной любовной истории. Пусть швед не выглядел человеком, склонным к серьезным отношениям. Но вместо этого тот, похоже, пытался избавиться от их опеки и начать свою собственную игру. В связке со «Скандинавским копьем» и вне поля зрения Ульв А/С. И даже если Амид знал, что они боролись с одними и теми же врагами, он раздражался, когда не мог контролировать что-то. Амид кивнул Росомахе, когда их взгляды встретились. Он постарался подавить свое раздражение. Последнюю акцию, контратаку против АФА в Тюресё, швед, в любом случае, сначала согласовал с ним. И лучше, если бы с его стороны все продолжалось в том же духе. В борьбе, которую они вели, не было места для своенравных индивидуалистов. Здесь все крутилось вокруг организации Ульв А/С и ее лидера Бофельта. И конечно, вокруг национального и расового вопросов. Если бы речь шла о чем-то ином, они с таким же успехом могли перейти на сторону анархистов все вместе. Глава 20