— В чем дело? — прохрипела она. Он догадался по ее взгляду, что она все поняла. Она попыталась дотянуться до него, но не смогла освободиться от захвата Беатрис. — Эрик, это не имеет никакого отношения к нам, — промямлила она. — Это мой брат. Он тоже полицейский. Из службы внутренних расследований. Беатрис загнула ей руку за спину. Исабелле пришлось наклониться вперед. — Вы на одной стороне, — сказала она сейчас громче. — Речь не идет ни о чем незаконном. Эрик равнодушно посмотрел на нее. Неужели она сама верила в то, что говорила? Беатрис повела ее к двери. — Я люблю тебя, Эрик! — крикнула Исабелла сорвавшимся на фальцет голосом. — Ты слышишь меня? Я не делала ничего плохого. Беатрис остановилась в дверном проеме, крепко держа наклонившуюся вперед Исабеллу, и вопросительно посмотрела на Эрика. Он покачал головой. — Уводи ее. Я больше не хочу ее видеть. Глава 30 Казалось, его тело окаменело. Эрик сидел на диване сгорбившись и чувствовал, что у него нет сил подняться. Он тупо смотрел на портрет Малькольма Икс, висевший на стене в гостиной. Задержание Исабеллы было пирровой победой. Оно стало большим успехом для расследования, но страшным поражением лично для него. Случившееся по-прежнему не укладывалось в голове. Почему он ничего не замечал? Он записался на прием к одному из полицейских психологов на следующий день. Беатрис уговорила его. Она сама когда-то побывала в подобной ситуации. Ее очень разочаровал человек, к которому она испытывала сильные чувства. Немногие пока знали, что, собственно, произошло. Он допустил оплошность. Опозорился, как еще неопытный стажер. Позволил чувствам возобладать над разумом. Эрик устало кивнул Беатрис. И все равно его порадовало, что она смогла вернуться к нему. — Хочешь что-нибудь выпить? — спросил он. Она пожала плечами. Он достал бутылку шампанского из холодильника, наполнил бокалы и протянул один ей. — Празднуешь? — спросила она. Он оценил ее черный юмор, но все равно не смог улыбнуться. — Это похоронное шампанское, — буркнул он. Она кивнула, выпила и посерьезнела. — Я помню, как чувствовала себя осенью. Когда задержали убийцу из SEB-банка. Я долго не могла оправиться, — сказала она и, сделав еще глоток игристого, потупила взгляд. — Постоянно чувствовала себя обманутой. Но так до конца не смогла поверить в случившееся. Неужели он действительно был таким? На самом деле любил меня и в то же время действовал в рамках своего плана? Эрик снова наполнил ее бокал. Сам не мог избавиться от похожих мыслей. Может, Исабелла любила его, хоть ей и приходилось выполнять задание? Но разве это играло какую-то роль? Он сидел молча. Беатрис положила руку ему на плечо. — Все образуется, — сказала она и выловила несколько оливок из салата, который принесла с собой. Задумчиво прожевала их. — Я сделала, как ты просил, — добавила она потом. — Она сидит в допросной. Но ситуация довольно шаткая. Самое позднее рано утром кто-то должен будет оформить ее. Эрик понимал беспокойство Беатрис. Одно дело, когда он импровизировал в одиночку. Но сейчас он втянул ее в свою игру. Она высоко ценила собственную карьеру, и он не хотел, чтобы это негативным образом отразилось на ней. Он посмотрел на нее. Она сидела, смотря через окно на улицу, и пила шампанское маленькими глотками. Затем повернулась к нему. — Я провела короткий первый допрос, — сообщила она. — Задержанная вела себя очень осторожно. Но она подтвердила то, что сказала, когда мы уходили. Ее брат работает у нас. Ругер Естанше. Он числится в отделе внутренних расследований. Она покачала головой и добавила: — Я проверила. Нет никакого сотрудника с таким именем. Но мы в это и не верили. Эрик устало кивнул. Несмотря на опасность нарушить правила, Беатрис все-таки помогала ему. Его мучил вопрос: поступала она так, только чтобы поддержать его? Или надеялась разделить с ним лавры, если его план осуществится? — Если в течение нескольких часов никто не будет знать, что она задержана, этого, пожалуй, хватит. Ты вернешься позднее вечером, оформишь ее и допросишь снова, а потом мы сможем формально арестовать ее через прокурора. Но в нынешней ситуации лучше, если никто не будет знать, что она у нас. Беатрис вопросительно посмотрела на него. — Нельзя, чтобы Росомаху предупредили о задержании его сестры, — объяснил он и добавил после короткого сомнения: — Если у него имеются свои люди в полиции или он каким-то образом сотрудничает с нами. Возможно, есть доля истины в утверждении Исабеллы. Беатрис отломила кусок от лежавшего на столе батона, намазала его маслом и подняла взгляд на Эрика. — Чем мы займемся сейчас? — спросила она. — Я уже предпринял кое-что. Мы выезжаем через полчаса, — ответил он и посмотрел ей прямо в глаза. — Мне все еще нужна твоя помощь, — констатировал он. Беатрис настороженно посмотрела на него, но не стала возражать. Это напоминало дешевый телесериал. И все равно она согласилась. Одежда оказалась немного великоватой. Но она подходила. Главное, чтобы выделялись женские формы, как сказал Эрик. И в этот раз речь не шла ни о каких сексуальных намеках с его стороны. Ему требовалось, чтобы Беатрис изобразила Исабеллу. В наряде, который она оставила у него дома. Беатрис предстояло встретиться с владельцем номера, на который Исабелла отправляла свои послания. С ее работодателем. Братом. Полицейским? Росомаха должен был появиться. Слишком уже резкое по тону эсэмэс пришло ему с мобильника сестры: «С меня хватит. Я больше не могу. Нам надо поговорить. Увидимся на железнодорожном мосту Седра в двенадцать». Его написал и отправил Эрик. Беатрис стояла там, на нее не падал свет уличного фонаря. Из-за дождя и тумана было трудно различить какие-то детали. В глаза бросались только ее бедра и грудь, на что Эрик, пожалуй, и рассчитывал. Сам он стоял абсолютно невидимый в кромешной мгле у бомбоубежища в конце моста. Она, дрожа всем телом, переминалась с ноги на ногу. Время уже перевалило за полночь. Стокгольм утопал во тьме. Черный шпиль немецкой церкви едва выделялся на фоне ночного неба. Внизу около плавучего отеля «Леди Хаттон» на Риддархольмене виднелся одинокий собачник в свете слабой подсветки фасада ратуши, который отражался в сине-черной воде Риддарфьердена. Еще один пригородный поезд миновал железнодорожный мост, находившийся справа от нее. Искры летели из-под его колес. Она окинула взглядом пустынный пешеходный мост впереди. Ни малейшего движения. Росомаха не поддался на обман. Попытка заманить его в ловушку не удалась. Она убрала руку с пистолета, спрятанного под пальто, застегнула кобуру и покосилась на Эрика. Он по-прежнему стоял в темноте. Прошло пять минут. И вот кто-то поднялся по лестнице у станции метро «Старый город». Он точно не принадлежал к той группе нетрезвых бритоголовых, которых она видела у вертолетной площадки, расположенной ниже пешеходного моста. Это был кто-то другой. Она отвернулась в сторону, незаметно сунула руку под пальто и снова расстегнула кобуру. После недолгого сомнения поздоровалась кивком с приближавшимся к ней человеком. Невысокий мужчина ответил на ее приветствие еле заметным жестом. Она повернула голову так, что капюшон скрывал лицо. Он, похоже, не почувствовал подвоха. Зато ее охватило беспокойство. Брюки мужчины были заляпаны грязью. Ботинки перемотаны скотчем. У него не хватало нескольких зубов. Он остановился перед ней. От него сильно пахло мочой и пóтом. А еще… розами. Изо рта. Колмексом. Она поняла, что незнакомец, возможно, недавно пил одеколон. Он улыбнулся. Или ухмыльнулся. Потом протянул ей обрывок бумаги, повернулся и направился в сторону метро. — Подожди, от кого ты это получил? — спросила она. — Понятия не имею. Кто-то дал мне 50 крон, чтобы я передал записку тебе. Черная кепка. Солнечные очки. Полчаса назад. Она развернула бумажку. «Место встречи два». Вот и все, что было написано на ней. Росомаха отрегулировал бинокль с функцией ночного видения. В какой-то момент у него еще были сомнения. Но потом он понял, что она слишком высокая. Это не могла быть его сестра. Тот факт, что женщина еще оставалась на месте, подтвердил его вывод. Иначе она ушла бы оттуда сразу. В парк Ивара Лу, где он сейчас стоял. На площадку, где они часто виделись раньше. И играли детьми. Откуда железнодорожный мост Седра был виден как на ладони. И пусть вид с него открывался просто прекрасный, он не мог то же самое сказать о ситуации. Кто-то послал ему сообщение от имени сестры, с ее мобильника. Чтобы устроить ему засаду. Она не могла принимать участие в заговоре против него. Он знал это наверняка. Всю свою жизнь они сохраняли нерушимую верность друг другу. Все другое было второстепенно. Абсолютно независимо от того, какие чувства они испытывали к другим людям, для обоих не было ничего важнее их родственных отношений. Выходит, сестру разоблачили. Поймали. Он почувствовал, как у него все похолодело внутри. Значит, ее задержали. Прежде чем он успел завершить свое задание. И сделать так, чтобы они оба оказались в безопасности. С новыми паспортами. Новыми именами. Она попала за решетку из-за него. Человека, которому доверяла больше, чем кому-либо. Единственного, кто у нее оставался. А он обманул единственную, кого любил. Он переминался с ноги на ногу, чтобы согреться. Он увидел, как стоявшая на мосту женщина двинулась решительным шагом. Но в неверном направлении. Он вышел из тени дуба и взял курс на темно-красную деревянную калитку. С каждым выдохом с губ срывалось облачко пара. Однако, несмотря на холод, тело, казалось, пылало огнем. Он надеялся, что еще не все потеряно. В своем скромном жилище Росомаха разложил перед собой на столе несколько предметов: два пистолета «глок», три мобильника в пластиковой упаковке, неиспользованные СИМ-карты. Скотч и кабельные стяжки. На полу рядом с пустым вещевым мешком лежали несколько бронежилетов, комбинезонов и лыжных масок. Не так много всего. На том его запасы и исчерпывались. Он лихорадочно разминал пальцы. Сгибал суставы. Изучал местами отклеившиеся обои. Все шло по плану. Сначала. Антон погиб после его так называемой перестрелки с полицейским. АФА полоскали в прессе как помешанных на насилии психопатов. Но сейчас все изменилось. Сперва они добрались до Клары Рессель. Потом задержали его сестру. Первые успехи превратились в страшное поражение. Он знал, что Исабелла действовала осторожно. Следовала его инструкциям. И все равно ее поймали. Страх не отпускал его всю ночь. Он ворочался в постели весь в холодном поту и обвинял себя в случившемся. И так и не смог сомкнуть глаз. Только под утро, измотанный, слегка задремал, но это не помогло восстановить силы. Он окинул взглядом комнату. Она вполне могла сойти за тюремную камеру. Кровать, письменный стол и туалет в коридоре. Микроволновка, стоявшая прямо на полу. Переделанное офисное помещение, точно такое же, как и те, в каких жили все его едва говорившие по-английски и нелегально находившиеся в стране соседи. Причем с семьями. Сириец, у которого он снимал ее, не задавал ему никаких вопросов, пока получал свои 10 000 крон в месяц. На задаток ему ушли последние деньги Росомахи. Взяв ручку, он выписал на тыльной стороне старого конверта итоги сложившейся ситуации. Сестра задержана. Он знал, что мог положиться на нее. Она не должна была ничего сказать. От мобильника, через который она связывалась с ним, он уже избавился. Он проверил приходившие от нее сообщения. Они не могли привести к нему. Единственно, позволяли понять, что он был человеком, интересовавшимся ходом расследования избиения членов АФА в Тюресё и связанными с ним событиями. А из этого полиция могла сделать вывод, что он сам принадлежал к антифашистам и хотел двигаться на шаг впереди них. Во всяком случае, так, пожалуй, должны были подумать все, кто занимался этой историей там. За исключением, возможно, Линн, у которой из-за ее прошлого еще хватало друзей в АФА и которая пыталась направить расследование в другом направлении.