В играх, в каких ты искусен, – но, верно, во всех ты искусен, – Бодрому мужу ничто на земле не дает столь великой Славы, как легкие ноги и крепкие мышцы, яви же Силу свою нам, изгнав из души все печальные думы. Путь для тебя уж теперь недалек; уж корабль быстроходный 150 С берега сдвинут, и наши готовы к отплытию люди». Кончил. Ему отвечая, сказал Одиссей хитроумный: «Друг, не обидеть ли хочешь меня ты своим предложеньем? Мне не до игр: на душе несказанное горе; довольно Бед испытал и немало великих трудов перенес я; 155 Ныне ж, крушимый тоской по отчизне, сижу перед вами, Вас и царя умоляя помочь мне в мой дом возвратиться». Но Эвриал Одиссею ответствовал с колкой насмешкой: «Странник, я вижу, что ты не подобишься людям, искусным В играх, одним лишь могучим атлетам приличных; конечно, 160 Ты из числа промышленных людей, обтекающих море В многовесельных своих кораблях для торговли, о том лишь Мысля, чтоб, сбыв свой товар и опять корабли нагрузивши, Боле нажить барыша: но с атлетом ты вовсе не сходен». Мрачно взглянув исподлобья, сказал Одиссей благородный: 165 «Слово обидно твое; человек ты, я вижу, злоумный. Боги не всякого всем наделяют: не каждый имеет Вдруг и пленительный образ, и ум, и могущество слова; Тот по наружному виду внимания мало достоин – Прелестью речи зато одарен от богов; веселятся 170 Люди, смотря на него, говорящего с мужеством твердым Или с приветливой кротостью; он украшенье собраний; Бога в нем видят, когда он проходит по улицам града. Тот же, напротив, бессмертным подобен лица красотою, Прелести ж бедное слово его никакой не имеет. 175 Так и твоя красота беспорочна, тебя и Зевес бы Краше не создал; зато не имеешь ты здравого смысла. Милое сердце в груди у меня возмутил ты своею Дерзкою речью. Но я не безопытен, должен ты ведать, В мужеских играх; из первых бывал я в то время, когда мне 180 Свежая младость и крепкие мышцы служили надежно. Ныне ж мои от трудов и печалей истрачены силы; Видел немало я браней и долго среди бедоносных Странствовал вод, но готов я себя испытать и лишенный Сил; оскорблен я твоим безрассудно-ругательным словом». 185 Так отвечав, поднялся он и, мантии с плеч не сложивши, Камень схватил – он огромней, плотней и тяжеле всех дисков, Брошенных прежде людьми феакийскими, был; и с размаха Кинул его Одиссей, жиловатую руку напрягши; Камень, жужжа, полетел; и под ним до земли головами 190 Веслолюбивые, смелые гости морей, феакийцы Все наклонились; а он далеко через все перемчался Диски, легко улетев из руки; и Афина под видом Старца, отметивши знаком его, Одиссею сказала: «Странник, твой знак и слепой различит без ошибки, ощупав 195 Просто рукою; лежит он отдельно от прочих, гораздо Далее всех их. Ты в этом бою победил; ни один здесь Камня ни дале, ни так же далеко, как ты, не способен Бросить». От слов сих веселье проникло во грудь Одиссея. Радуясь тем, что ему хоть один благосклонный в собранье 200 Был судия, с обновленной душой он сказал предстоявшим: «Юноши, прежде добросьте до этого камня; за вами Брошу другой я и столь же далеко, быть может, и дале. Пусть все другие, кого побуждает отважное сердце, Выйдут и сделают опыт; при всех оскорбленный, я ныне 205 Всех вас на бой рукопашный, на бег, на борьбу вызываю; С каждым сразиться готов я – с одним не могу Лаодамом: Гость я его – подыму ли на друга любящего руку? Тот неразумен, тот пользы своей различать не способен, Кто на чужой стороне с дружелюбным хозяином выйти 210 Вздумает в бой; несомненно, себе самому повредит он. Но меж другими никто для меня не презрителен, с каждым Рад я схватиться, чтоб силу мою, грудь на грудь, испытать с ним. Знайте, что я ни в каком не безопытен мужеском бое. Гладким луком и самым тугим я владею свободно; 215