– Ничего такого не заметила, – холодно отвечаю я. – Надеюсь, что нет. От осуждения во взгляде Джеффа меня коробит. Кто он такой, чтобы судить? Он меня даже не знает. В последний раз мы виделись, когда у меня во рту были брекеты, а на лице – прыщи. Думаю, тогда я даже еще ни с кем не целовалась. – Как бы там ни было, я повеселилась, – говорю я Джеффу и Скарлетт, захлопываю шкафчик и закидываю рюкзак на плечо. – Мне пора идти. Хочу поговорить с преподавателем до звонка. Я ухожу, не дав им ответить, спешно махнув рукой через плечо на прощание. Я действительно хочу прийти на занятие пораньше, но не для того, чтобы поговорить с учителем. Сижу в засаде у двери класса. Ребята шастают туда-сюда мимо меня по коридору. Некоторые заходят в тот класс, который я сторожу, остальные идут в другие. Где он? От нетерпения я начинаю притопывать и теребить лямки рюкзака. Я оглядываю коридор в поисках его, пристально смотрю на всех парней, которые проходят мимо. Продолжаю ждать в коридоре даже после звонка, даже после того, как дверь в класс закрывается. И мое терпение вознаграждается. Чарли Доннели появляется в конце коридора. На нем черные карго и черная же футболка. Он спешит и явно зол на себя за то, что опаздывает. Когда парень замечает меня, останавливается как вкопанный. – Твою мать, – бормочет он. – Чейз, – неловко говорю я. Делаю шаг вперед, и он очень быстро отступает в сторону, рукой пытаясь нащупать дверную ручку. – Мы опоздали на урок, – говорит он, и его тон так холоден и отчужден, что я хмурюсь. Парень даже не смотрит на меня. – Мне все равно, что мы опоздали. Хочу поговорить с тобой. – Мне нечего сказать, – бормочет он. – Прошу, – умоляю я. Я хватаю его за руку, прежде чем он успевает открыть дверь. Он морщится, как будто я обожгла его каленым железом. Мне становится больно от этого. Несколько дней назад он умолял меня прикоснуться к нему. Теперь, похоже, не выносит даже моего вида. Почему, черт побери, это меня заботит? Волна гнева и самобичевания захлестывает меня. Этот парень сбил мою сестру и отправился за это в тюрьму. Меня вообще не должно заботить, что он не влюблен в меня. – Ну, у меня есть что сказать, – четко произношу я. – И неважно, опоздаем ли мы на одну минуту или на пять… это все равно опоздание. Так что вполне можешь уделить мне несколько секунд своего драгоценного времени. Он опускает руки и изо всех сил пытается не смотреть на меня. Синие глаза глядят поверх моей головы. Я чувствую себя глупо, разговаривая с его подбородком, но все равно делаю это. – Ты теперь ходишь в нашу школу, – начинаю я. – Ты меня спрашиваешь или информируешь? – его взгляд ненадолго встречается с моим и снова ускользает. – Я констатирую факт. Ты теперь учишься тут. Я учусь тут. У нас одни уроки. – Я неловко показываю пальцем на дверь позади. – Так что… учитывая ситуацию, в которой мы оказались, думаю, нам следует… расставить все точки над «и». Он смотрит на меня ошарашенно. – Расставить точки? Я… – снова отводит взгляд. – Ты сестра Рейчел Джонс. Сердце сжимается. – Да. – Нет никаких точек, чтоб расставлять, Элизабет. – Меня зовут Бэт. Он игнорирует меня. – Отойди от двери. – Нет. – Я упрямо расставляю ноги шире и скрещиваю руки на груди. – Ты не можешь притворяться, будто меня не существует и у нас не было се… – Заткнись, – рычит он. Я испуганно смотрю на него. Почти мгновенно его черты искажает боль. – Извини, что рявкнул, – резко говорит он. – И прости за ту ночь… – Он замолкает, и я понимаю, что в его взгляде не совсем раскаяние. Это стыд. Он тоже стыдится того, что мы сделали. – Ты жалеешь об этом? – бормочу я. На этот раз он смотрит прямо на меня и не прячет глаза. – Да. Я не могу описать боль, накрывшую меня. – Потому что я – ее сестра? – голос дрожит на каждом слове. – Да, – снова повторяет Чейз. Это заставляет меня задуматься. – Но если бы я не была ее сестрой… – я прерывисто вздыхаю, – ты бы жалел об этом? Он долго смотрит на меня своими пронзительно синими глазами, потом скользит взглядом ниже. – Нет, – наконец признается он. Моя очередь чувствовать стыд. Одно короткое слово – нет – приносит волну облегчения, вспышку счастья. Меня вот-вот стошнит от собственной реакции на этого парня. Я неподвижно стою, Чейз аккуратно отодвигает меня в сторону, открывает дверь в класс и исчезает внутри, не сказав ни слова. Я смотрю на широкую спину, пока он идет к своей парте. Он опускается на стул и смотрит перед собой. Миссис Рассел говорит о математическом практикуме, необходимом для занятий, или сокращенно о МАПРе, который определит все наше обучение в этом семестре. Она замечает меня в дверях и чуть сжимает губы. Бросает взгляд на Чейза, потом на меня и спрашивает: – Бэт, не хочешь ли сесть? Сзади есть пустое место, – то есть как можно дальше от Чейза. Я тащусь в класс, стараясь не смотреть на него. Наш разговор получился слишком коротким. Я не все успела сказать ему. У нас с Чейзом остались незаконченные дела. Смотрю на часы. Наш следующий совместный урок – история музыки. У меня есть два часа для составления плана. Вода камень точит. Берегись, Чейз. На тебя надвигается поток. 9 Последний раз я передавала записку в четвертом классе. В ней я спрашивала Скарлетт, хочет ли она научиться кататься на скейте. Я тогда увидела ролик на YouTube про каких-то девчонок из Афганистана, которые научились классно кататься, и хотела быть такой же крутой. Скарлетт ответила «нет». «Мы должны поговорить. Жди меня у моего дома. В полночь, – пишу я, пока миссис Дворак говорит о композиторах, которых мы будем изучать на истории музыки. – Я выскользну из дома». Затем стираю последнюю часть: ему не нужно знать такие подробности. Кроме того, это очевидно. Я сворачиваю лист из записной книжки и оглядываюсь назад. Он сидит через несколько рядов от меня и пристально смотрит в учебник. Как мне привлечь его внимание, не устраивая шоу? Я слегка кашляю. – Ты в порядке? – Скарлетт передает мне бутылку воды, но Чейз сидит не шевелясь. Я отмахиваюсь от нее. Постукиваю карандашом по столу. Миссис Дворак замолкает на середине предложения. Я кладу карандаш. Все так же никакой реакции от парня в черном. Зачем он носит черное? Хочет заявить миру, что он плохой? У него есть судимость, и все это знают. Он мог бы каждый день ходить в белом, и половина учеников все равно предложила бы его на роль злодея в школьной постановке. Я ерзаю на стуле, пытаясь заставить его скрипеть. – Мисс Джонс, вам нужно выйти? – спрашивает миссис Дворак. – Нет, мэм. – Тогда прошу вас не шуметь, хорошо? Я едва не умираю от стыда. – Да, мэм.