— Понятно, — Шлыков повернулся к Оленьке. — А тебе? 65 Вот так взял и спросил: «А тебе?» В смысле: «А тебе есть что делать дома четырнадцатого февраля?» И что отвечать? «Нет»? При всех «раздеться»? Сказать «да»? И потом доказывать, что… — Есть еще третий вариант: «Затрудняюсь ответить», — это Нико. Пошел к себе, на ходу бросил: — Если не хочешь в метро толкаться в час пик, подожди до девяти, я тебя отвезу. Мне по дороге. — Я дальше живу… — Ну и что? Сделать Вовке сюрприз, ввалиться в десять домой. 66 Как весело! Шлыковская «Субару» летит, в два счета обходит квелые автомобильчики. Нико мягко ведет машину, играется с ней. Это вам не Вовка со своей пенсионерской ездой. Как доехали — не заметила. Ну, конечно, еще и болтали. — Мне тут фильм обещали дать посмотреть, французский. Он едва ли не все рекорды проката побил. «Марш императора» называется. Может, видела? — Нет. Оленька улыбается. Она незаметно разглядывает руки на руле, — как непривычно, руль в машине справа, — руки, они лучшие рассказчики. Эти — ни грубы, ни ласковы, руки человека, которому некогда миловаться. Человека, который идет куда-то. И главное, знает куда. Шлыков ускоряется, пролетает на желтый. — Говорят, невероятная история о мужестве. — Что-то историческое? О каком императоре речь-то? Повернулся: — Ты что, правда не в курсе? Ну ты даешь. Фильм прогремел и уже с экранов сошел. Ну я — понятно, что не видел, мне некогда, но ты-то чем занята? — Как всякая женщина. Своими переживаниями, — смеясь. — Ах, простите. — Ничего. Переглянулись, засмеялись. И этот смех вдруг сблизил. — Хочешь, Оль, секрет скажу? Я тоже мало что смотрю. Когда ребята про этот сериал говорили, откуда актриса на обложке, — я только звон о нем слышал. Но прикинулся, что видел. Всего не успеешь, вот тут и нужна команда, которой на сто процентов доверяешь. Ребята во всем этом варятся, ездят всюду — я ж на месте не держу, если оно на пользу. Мне бы тоже почаще на людях появляться, заделаться публичным человеком… Да времени жалко. Кстати, думаю, порочную практику поздних посиделок надо прикрывать, хоть ребятам и нравится. Моя беда — я неисправимая сова. — Да мне тоже… нравится. — Да? Вообще-то в тебе такой уж нужды нет. Ты ж можешь домой материалы брать. Просто хочется, чтобы оно быстро происходило — вычитала, поставили, все. Но если… — Нет, не надо. — Уверена? — Не хочу сидеть дома. Шлыков кинул короткий взгляд: — У тебя же сын. — Еще плохой матерью меня назови. Машина резко соскользнула в соседний ряд. — Заболтался, сейчас поворот проскочили бы. В принципе меня тогда тоже можно назвать… плохим отцом. У меня их двое. Мальчик и мальчик. — А сколько им? — Одиннадцать и семь. Помолчали. — Ну, я себя плохим отцом не считаю. Я занятой отец, это совсем другая песня. Мужик должен иметь свое дело. Вот сейчас я журнал затеял, дело для меня новое, хочется всего по максимуму, а сам иногда думаю: подниму ли? Но сразу говорю себе: имел смелость схватиться — тащи. Такой вызов самому себе. Потому что если не потяну — скверно мне будет. Оленька улыбнулась: — Мы тебе поможем. Дедка за репку… Шлыков хмыкнул: — Ты в бабки метишь или во внучки? — В мышки. — Меня обвинят в зоофилии. Короткая пауза: довольная, чтобы осознать услышанное, и недостаточная, чтобы сообразить, как ответить. — Да, хорошо иметь такую мышку — если что, хвостиком махнет… — Нико, это из другой сказки. Сразу видно, что дети у тебя уже подросли. Но мыши, да — на них всегда надежда. Я как-то читала статью про образ мыши в русских сказках. — И что пишут? — Говорят, вполне логично, что мышь присутствует, а не жираф. — Тут не поспоришь. — И еще Саша Черный писал, что мышь храбрее всех на свете. — Да? Странно. А как же лев? — И ты туда же… Видишь ли, «легко быть храбрым, если лапы шире швабры»… — Это была цитата? — Ну типа того. — Догадался. Я ж дремучий человек, Оля. Так почему мышь-то храбрее? — А что ей остается, как не храброй быть? Посмотрел внимательно: — Да нам всем только это и остается. 67 — Адрес твой надо было в навигатор забить, не подумал. — Да я знаю, как ехать. Сейчас направо.