— Мы анонс в прошлом номере дали, не помнишь? — А, да. Молчание. — Нико, а давай сами найдем японца и все у него выспросим. — К японцу не подступиться. Да он уже, наверно, уехал. И кого я к нему пошлю? Внештатники еле ворочаются. И по-английски только Шушлебин сносно. Молчание. — Нико? А можно я схожу к японцу? 72 Конечно, он сказал «нет». Если даже японец и не уехал, то пойди сыщи его. А сыщешь — не подпустят: Шушлебин записывался за два месяца. Оленька встала пораньше и принялась обзванивать бары суши. В одном сказали, что мастер-класс прошел третьего марта, в японский праздник девочек, а где сейчас господин Коимори Итиро, пес знает. Имея на руках имя, можно звонить по фешенебельным отелям (не станет же мэтр ютиться в дыре). В отеле попугай берет трубку, а ты официальным тоном просишь соединить с господином Коимори Итиро. На имя среагировали в «Мариотте»: сказали, уже уехал, но могут дать телефон пресс-службы. Взяла, без всякого энтузиазма. Не получилось Нико удивить. Позвонила в пресс-службу, так уж, просто. — Hi, can I speak with Koimori Itiro? — Девушка, можете по-русски… Да, мэтр отбыл в Страну восходящего солнца. Но никаких интервью он не давал. У старика с английским туго. — Но наш корреспондент записывался… — Он, наверно, на мастер-класс записывался. — Нет, сказал, что господин Итиро ему полчаса выделил… — Господин Коимори. У них сперва фамилия, потом имя. А как зовут вашего корреспондента? — Шушлебин. — Шушлебин, лохматый такой? А, так его с мастер-класса вывели. Была презентация, он напился саке и начал, ммм, неуважительно себя вести по отношению к господину Коимори. — Правда? — А что вы думаете… Если у вас есть вопросы, подъезжайте, ответим. — Но мне нужно, чтобы сам… — Вы как маленькая. Напишете, что он и отвечал. 73 У них все было: фотографии с мастер-класса, яркие картинки японской снеди, даже портрет Коимори-сана: тощенький такой япоша, в морщинах — будто взяли и хорошенько смяли личико. Сидит на стульчике в этаком золотистом халате. Как все обговорили, Оленька включила мобильный и обмерла: четверть пятого, и не меньше сорока минут добираться. Едва вышла из офиса, телефон зазвонил. — Оля, ты где? Шлыков зол. — Сережа? Я еду. Скажи ему, что японец у нас на крючке. — Какой японец? — Ну скажи. Он знает. Не успела до метро добежать — звонок. — Оля, что за шутки? — Нико, я с представителями японца встречалась. Материал есть. Молчание. — Ты когда будешь? Не слишком-то он обрадовался. — Через полчаса. — Поторопись. И трубку положил. 74 — Оля, когда все делают что в голову взбредет, это называется анархия. — Но… — Я тебе этого задания не давал. Вообще, ты корректор, а не репортер. Забыла? Вот так, прилюдно. Света, с красным от сморкания носом, от экрана оторвалась, наблюдает. — Я хотела… — Да мало ли, что ты хотела, мне на фиг не нужны представители, мне китаец нужен. — Японец, — это Серега. — Ну японец. А не какие-то там… — Да он никому не давал интервью! Он не говорит по-английски! Он старый и больной! И статью он эту никогда не прочтет, кому какая разница! У них половина ответов была заготовлена, он еще дома у себя на вопросник ответил! И ничего, никто не жалуется! Твой любимый Шушлебин вообще наклюкался и нахамил старикану, вывели под белы руки! Ну давай, я сейчас все порву и в помойку! Выкручивайтесь сами. Мне все равно. Оленька достала из сумки листы — с подробным рассказом о суши, о становлении мастера Коимори, с его ответами на вопросник, — и исписанные ею самой. — Не надо так не надо. Только фотографии оставлю — обещала вернуть. Разорвала надвое листы и бросила в мусорную корзину. — Все. Никто не шевелился. Оленька села за стол и уставилась в компьютер. Она повторяла себе, что сама виновата, инициатива наказуема, Шлыков такой же, как и все. Слезы поднимались, накатывали, она их смаргивала, но было их слишком много. — Оля, зайди ко мне… с картинками. Ушел в кабинет. Оленька поднялась не сразу. Потерла глаза, напрочь забыв, что с размазанной тушью будет больше походить на панду, чем на обольстительницу. Посидела, глядя в экран. Просто глядя в экран, как в пустоту. Вера снова принялась стучать — ведь есть же динозавры, которые все еще приносят от руки нацарапанное. Остальные занялись своим делом. Никто не подошел. Оленька взяла фотографии и поплелась к Шлыкову.