— Я в дозоре! — обиженно отозвался Ионатан. — И не было его, между прочим! Дан не поверил старому приятелю и полез на фургон проверять. В темноте марчельской ночи рассмотреть хоть что-либо было решительно невозможно. — И чего ты мне тут лапшу на уши вешаешь? — спросил Дан. — Как ты мог его увидеть, если дальше пары ярдов ничего не видно? — Я же говорю, не было его!.. — хмуро отозвался Ионатан. Но ошибка была учтена, а меры приняты. В отдалении от фургонов касадоры повесили несколько масляных фонарей, которые должны были освещать окрестности, пока не взойдёт Гробрудер. Однако больше в эту ночь ничего необычного не случилось… Вадсомад Старган, дальше к западу от Каменной Собаки, Центральные равнины, Марчелика, 30 мая 1936 года М.Х. Бывает так, что приспичит ночью, а идти не хочется. Но ведь приспичило уже — и снова уснуть из-за этого не удаётся. И тогда на чаше невидимых весов лень начинает своё соревнование с нуждой. Надо ли говорить, что победа нужды в этом извечном споре — лишь вопрос времени? Лень Дана продержалась на сей раз минут десять, не больше… Он с неохотой поднялся с кровати, натягивая в темноте на ощупь штаны и рубашку. По въевшейся намертво привычке, Дан прицепил на пояс ещё и кобуру: сортир — сортиром, а никогда не знаешь, когда пригодится заряженный револьвер. Открываясь, дверь фургона слегка скрипнула, и Старган отметил этот факт: пора было всё смазать, пока скрип не стал совсем уж неприличным. Хорошие касадоры следят за своими фургонами не хуже, чем иной рачительный хозяин за домиком. Потому что фургон — это и есть дом. Пусть маленький, пусть на колёсах. Но черепахи и улитки ведь не жалуются! Вот и касадорам не положено жаловаться — а положено следить… Красноватый свет Гробрудера заливал окрестности, искажая их и делая настолько странными и необычными, что и узнать-то сразу не получалось. Стоящий на страже Мигель повернулся на звук шагов внутри защищённого круга. Чтобы тот его признал, Дан махнул рукой и направился к выходу из лагеря. Сортир касадоров всегда стоял немного в стороне. И если уж сильно приспичило в тёмное время ночи, то все безропотно ходили в горшки. Но, право слово, из горшка же после этого воняет! Зато во вторую половину ночи, когда благодаря Гробрудеру светлеет — никто не мешает осторожно пробраться к отхожему месту. Выйдя за пределы круга фургонов, Дан остановился и внимательно огляделся. Центральные равнины вокруг лагеря были пусты. Мелькнула пара мелких неопасных зверьков. Проползла змея, шурша по песчаному грунту и лишь слегка задевая траву. Погода стояла безветренная, что для конца мая, кстати, было странно — Обфельди задерживался. Но Дан был уверен: со дня на день начнутся песчаные бури. Он прошёл к туалету по тропке, расчищенной от травы, прикрыл занавеску и принялся за дело. Но стоило ему начать облегчаться, как прямо за его спиной раздался подозрительно знакомый вой. — Ба-а-а-ы-ы-ы-ыд! В этот самый момент Дан почувствовал, что процесс под угрозой срыва… Ну а за деревянной стеной всё не унимался нежданный ночной гость: — Л-а-а-а-с-а-а-а-о-о-о-л! Раздался предупреждающий крик Мигеля, но если Дан всё правильно понимал, то как раз между другом и воющим григио и находилась злосчастная кабинка с главой вадсомада… — Ы-ы-ы-г-о-о-о-д-ы-ы! — не унимался придурковатый абориген. — Завали, а?! — вежливо попросил Дан. — К-о-о-в-а-а-а-ы-ы-д! На-а-а-а-т-а-а-а! — подвывал григио. Скрипнув зубами, Дан вытащил револьвер, навёл его куда-то в сторону вопля… И решительно спустил курок. Грянул выстрел, второй — и за стеной послышался тяжёлый удар об землю. — Вот урод, а!.. — пробормотал молодой касадор и облегчённо вздохнул, когда процесс, наконец, восстановился. — О, хоро-о-ош… Когда Дан вышел из сортира, к кабинке уже подходили Мигель и заспанный Иоганн. За туалетом лежало тело григио, лишённое челюсти и с пробитым горлом. — Мне кажется, он что-то хотел сказать! — глянув на труп аборигена, заметил Мигель. — Плевать! — буркнул Дан. — Нет, Дан, что-то прямо по-нашему! По-человечьи! — настаивал Мигель. — Миг, слушай… Пусть он приходит поговорить по душам, когда у меня запор! — не выдержал глава вадсомада. — А сейчас его вопли только мешали! — Странно. Голос как у вчерашнего, а тело вроде другое… — задумчиво заметил Иоганн. — А ты со многими григио лично знаком? — выгнув бровь, уточнил Дан. — Умеешь их по голосу отличать? — Нет… — Всё, спать пошли… Завтра вставать рано! — приказал Дан, заканчивая разговоры, и направился в свой фургон. Вадсомад Старган, ещё дальше к западу от Каменной Собаки, Центральные равнины, Марчелика, 31 мая 1936 года М.Х. И он пришёл! Обфельди, Великий и Ужасный! Вихрь нёс с юга огромные облака пыли и песка. Тёмная полоса на горизонте скоро превратилась в сплошную стену, вздымающуюся вверх на сотню ярдов… Тёмную, страшную, клубящуюся. Ветер крепчал, пытаясь сорвать шляпы, гнул к земле траву и гибкие кактусы, трепал ткань одежды, поднимал пыль с земли… В общем, бесчинствовал и хулиганил, как и положено Великому и Ужасному Обфельди. Казалось, даже тяжёлые фургоны касадоров вот-вот сорвёт с места и поднимет в небеса, унося куда-то вдаль… — Дан! Дан! — перекрывая вой ветра, прокричал старик Джон и потыкал рукой куда-то в сторону. Старган посмотрел, куда указывает опытный товарищ, и просигнализировал в ответ, что всё увидел. Небольшая впадина диаметром в несколько десятков ярдов — с одной каменистой отвесной стеной, как раз на южной стороне — могла надёжно укрыть фургоны от удара стихии. Дан решительно направил воллов к обнаруженному месту, и вскоре стало ясно, что там имеется даже небольшое озерцо — на берегу которого и решили разбить постоянный лагерь. Буря стремительно надвигалась, и члены вадсомада как можно быстрее завершали необходимые приготовления. Как всегда, сложнее всего было оперативно снять фургоны с колёс. Конечно, каменный обрыв защищает лагерь от порывов ветра, но иногда Обфельди бушует так, что даже с ног сбивает. А фургоны у касадоров и без колёс весьма высокие. А уж на колёсах — так и подавно могут заменить парус на средних размеров лодке. Ну а жить ещё пару дней в лежащем на боку передвижном доме — то ещё удовольствие, сильно на любителя… И если в сезон дождей фургоны окапывали, чтобы отвести воду, то во время ветров их обкладывали мешками с песком. Пусть на Эрфе и не слышали про такое место, как Канзас — а заодно про риск улететь в страну уродливых маленьких сопляков и злобных колдуний — зато укрепляли собственное жилище не хуже сказочного поросёнка Наф-Нафа. Про которого на Эрфе, кстати, все с детства знали — просто звали его тут иначе. Успели! Как, впрочем, и всегда. Лагерь намертво встал полукругом под каменным обрывом у маленького озерца. Воллов загнали внутрь защищённой территории, а люди попрятались по домам, перекрыв все двери и окна. Вокруг стремительно темнело. А потом ударил первый порыв бури… Дан сидел в фургоне и слушал, как мелкая песчаная взвесь яростно шуршит по стенам. — У-у-у-у-у! — выл ветер. — О-о-о-о-о! И было в этом вое что-то знакомое. — В-ы-ы-о-о-о-од-ы-ы-ы! — требовал вместе с ветром неугомонный григио. — Вот привязался-то! — раздражённо пробормотал Дан, которому всё это уже начинало сильно надоедать. Он подхватил стоящую у стены винтовку и, рискуя быть отправленным в клятую страну Оз, всё-таки открыл дверь. Григио стоял посреди лагеря и выл во всю глотку, пытаясь произнести нечто членораздельное. Несчастные воллы от ужаса жались к стенам фургонов и жалобно ревели. Хаблов они просто ненавидели, а вот григио искренне побаивались. — По-о-о-хо-о-о-о-ов-о-о-о-р-р-р-ры-ы-ы-д! — потребовал незваный гость, протянув к Дану руку. Застывшая у двери своего фургона тётя Луиза, опешившая от того, что видели глаза и слышали уши, посмотрела на главу номада, который вскинул винтовку… И только и успела, что крикнуть: — Не надо! Дан! Грохнул выстрел, и григио бесформенной куклой опал на землю. — И не ори мне больше! — не хуже григио проревел юный Старган его трупу. — Дан! — крикнула, перекрывая вой ветра, тётя Луиза. — Он же ничего не сделал! — Я не собираюсь ждать, когда эта сволочь вывихнет всем мозги! — прокричал в ответ Дан. У тёти Луизы было ещё много аргументов в защиту своей точки зрения… Вот только громче всех в этот день завывал неистовый Обфельди. И его вой очень быстро превратился в яростный рёв. Луиза попыталась докричаться на Дана, но её слова каждый раз срывало с губ и уносило вдаль. Вздохнув, женщина махнула рукой и скрылась в фургоне, надёжно заперев дверь. А Дан задержался лишь для того, чтобы выбросить труп долговязого аборигена из лагеря. — Надеюсь, ты сдох окончательно! — крикнул он ему, закрепляя щит на входе в лагерь. Однако и сам себя не услышал… На обратном пути главу вадсомада едва не унесло. Пришлось пережидать резкий порыв ветра, схватившись за лестницу фургона Иоганна. К счастью, вскоре стихия слегка выдохлась и взяла короткую паузу. Нескольких секунд затишья Дану хватило, чтобы вбежать в свой фургон и закрыть дверь. И ещё несколько минут он сидел и чихал, очищая нос и лёгкие от набившейся пыли. А потом достал бутылку с горлодёром, налил себе стаканчик… И ещё долго сидел, вслушиваясь в вой и вздрагивая каждый раз, как ему слышались знакомые нотки. Он даже выглядывал пару раз в окошко, но григио в лагере больше не было. Глава 15 Порт Марчелика, Марчелика, 5 июня 1936 года М.Х. Прибывшие рив и наместник сидели в кабинете Франциско Эдвина да Сидадедепауло, попивая янтарного цвета виски. Они вели с губернатором важные переговоры, а вот Полу оставалось только ждать, чем всё закончится, сидя в приёмной. К вящему удивлению секретаря, на следующий день после отправки писем, которые Пол написал под диктовку Сидадедепауло, никто не пришёл к губернатору и не вздёрнул его. Да и спустя две недели начальник Пола был ещё жив и даже продолжал выполнять свои обязанности. Наоборот, в город начали прибывать губернаторы ближайших провинций. А теперь даже сам наместник округа приехал, чтобы провести переговоры. Как стало понятно Полу, большая часть губернаторов дерзкую идею Сидадедепауло поддержала. И Старому Эдему решено было отказать в выполнении его требований. Более того, начался активный сбор средств — чтобы противостоять возможной угрозе со стороны метрополии. Скупались боеприпасы и оружие, издавались приказы по «благоприятствованию в промышленном производстве». Порт Марчелика и окрестные провинции вовсю готовились к войне. И нельзя сказать, что подготовка была слишком уж неудачной… Нашлись богатые люди, готовые обеспечить армию обмундированием и оружием. Нашлись в округе и добровольцы, готовые стать под ружьё. Особенно, после того как Пол свёл губернатора со своим старым приятелем, с которым он часто выпивал в одном из салунов Порта Марчелика. Приятель оказался членом какой-то влиятельной организации — которая, как выяснилось, давно готовилась к тому, чтобы выступить против Старого Эдема. Особого секрета он из этого не делал, но пока метрополия не прислала свой ультиматум, никто всерьёз подобные вопросы даже не обсуждал. Теперь же, когда вопрос встал, что называется, ребром, приятель Пола оказался востребован высшим светом колоний — и его связи немало помогли в начинавшейся подготовке к войне. Разве что наместник округа и окружной рив не поддержали благородный порыв метена Сидадедепауло… И как только всё закрутилось, прибыли к губернатору вдвоём. По всей видимости, собираясь отговорить его от столь опасной затеи. И как бы ни был Пол верен своему нанимателю, но точку зрения гостей поддерживал: не дело это — вести войну против Старого Эдема.