Был во всём этом и плюс: учёба накрылась медным тазом, потому что без связи Данила не получал школьные задания. Но был и минус: любимое развлечение, программирование, тоже временно оказалось под запретом. Оставалось разве что целыми днями читать книжки на наноэкране, да тихонько заниматься на тренажёре. Громко и открыто — нельзя. Когда занимаешься, ускоренно теряешь калории и потребляешь больше воздуха. А надо экономить… Данилу вся эта «космическая романтика» давно достала. Пока нормальные дети ходят в школы, заводят друзей и путешествуют по Земле, он сиднем сидит на корабле и развлекается, чем может. Родители почему-то посчитали, что с него хватит пяти мягких игрушек, конструктора и десятка солдатиков… Чем — и главное, каким образом?! — они вычислили необходимый объём детских развлечений, Данила точно не знал. Конечно, немного спасали положение виртуальные игры. Жаль, что в них ему нельзя было находиться больше двух часов. Пока двенадцать лет не исполнилось. Вот ведь гадство!.. Глядя, как переругиваются родители, Данила тихо доел, оттолкнулся от стола и отправился в свою каюту. Ему до жути хотелось закутаться в одеяло и расплакаться. Но он прекрасно понимал, что если его на этом поймают, то мама обязательно скажет что-нибудь в духе: — Такой большой! Десять лет уже… А ревёт как ребёнок! А папа добавит: — Да я в твоём возрасте… Ну и дальше начнёт рассказывать что-нибудь из того, что он делал в возрасте Данилы, а Данила не делал никогда, потому что его отец родился и вырос на Земле. Только институт папа заканчивал на Марсе. И каждый раз Данила хочет бросить это в лицо родителям, но понимает, каким будет ответ… — Подчиняться требованиям ребёнка нерационально. Взрослые не должны идти на поводу у детей и их желаний! И ладно бы услышать такое от Пала. Нет, от мамы с папой… А вроде ведь не роботы… У Данилы на глаза слёзы навернулись. Он, конечно, к родителям привык — они у него долбанутые на всю голову. Но это не мешало ему, как и любому другому ребёнку, расстраиваться из-за их слов. Ведь и сам Данила появился на свет нерационально. Надо было раньше года на четыре — ну или позже лет на пятнадцать… А то, что за четыре года, пока рос Данила, родители на своём корабле лабораторию сумели оборудовать — это вообще не учитывается. Когда он об этом подумал, Даниле стало так обидно и больно, что он всё-таки завернулся в одеяло в своей каюте и начал тихо плакать. Хреново это, когда твой лучший друг — робот Пал. Хотя до родителей, казалось бы, рукой подать. Две каюты совсем рядом расположены. Казалось бы, выйди из своей — и зайди к родителям. Но нельзя… Запрещено. Даниле нельзя заходить в каюту родителей — а ещё в реакторную, на технический уровень, в лабораторию и в рубку. Ему доступна только своя каюта и кают-компания, которая одновременно выполняет функции гостиной, столовой и кухни. Ну и ещё медотсек. Но его тоже нежелательно посещать без причины… И только в те редкие моменты, когда корабль проходит обслуживание на Плутоне, Данила может почувствовать себя человеком. Он даже разок выходил в скафандре на поверхность планеты!.. В тот день прилетал куратор родителей со стороны МООК — дядя Миша, как он сам себя просил называть. И, посмотрев на несчастное лицо Данилы, не удержался и повёл его развлекать. Лёгкая вибрация корпуса корабля подсказала, что начинается манёвр. Данила понял, что родители перестали спорить, и мама всё-таки победила. Корабль наконец-то разворачивается к Плутону. Перестав плакать, мальчик отбросил одеяло, оттолкнулся от стены и полетел к обзорной галерее. Ему всегда нравилось смотреть, как красиво смещаются звёзды во время поворота… Корабль выполнял манёвр с помощью гравитационного притяжения ледяного планетоида. Его глыба закрывала половину обзора, но Данила всё равно смотрел на происходящее, затаив дыхание… Он увидел какие-то искажения впереди, а потом услышал, как запищали приборы в лаборатории, сообщая, что обнаружено что-то из того, что искали родители мальчика. На этот раз они пищали все и одновременно… Очень странно! Данила услышал, как в рубке громко вскрикнул отец. Слов разобрать не получилось, но голос был очень удивлённым. А потом Данила увидел, как корабль — вместо завершения разворота — вдруг прянул прочь от планетоида, немного боком. Мальчика слегка повело в воздухе. Заскрипела обшивка, жалуясь на слишком резкие телодвижения корабля. И ещё откуда-то потянуло потоком воздуха. А потом Даниле вдруг показалась, что его будто засосало куда-то — словно песчинку в пылесос. За обзорным иллюминатором мир, звёзды, планетоид как-то странно искривились, смазались, и мальчика больно приложило о стену. А потом его внезапно кинуло на обзорное окно, придавив к нему непонятно откуда взявшей силой тяжести. Впрочем, нет — теперь очень даже понятно… Прямо под иллюминатором тянулась поверхность какой-то огромной планеты. — Двигатели на полную, Женя! На полную! — кричала из рубки мама. — Не вытянем! — отвечал ей отец. И всё же двигатели, наконец, взревели. Кораблик начал одновременно и разгон, и отклонение от неизвестной планеты. Ну а Данила продолжал лежать у иллюминатора, придавленный навалившейся силой тяжести, и смотреть на ало-жёлтые завихрения плотной атмосферы… Где-то в системе звезды под названием Солнце, орбита гигантской планеты Гробрудер, хотя действующим лицам название неизвестно, 4 февраля 1925 года М.Х., хотя это тоже неизвестно действующим лицам, потому что они всё ещё думают, что у них 15 марта 2359 года н. э. — Планета только похожа на газового гиганта, милая… — отец Данилы задумчиво смотрел вдаль, на напылённый на глаз экран. Данные были только у родителей. Мальчику никто ничего не скидывал, и он пытался понять, что происходит, из разговоров взрослых в кают-компании. — Это не так? — недоверчиво спросила Елена. — Вовсе нет! Мы просто не знаем! — воскликнул Евгений. — Хотя, не скрою, атмосфера очень плотная и толстая. У это планеты довольно сильное магнитное поле… И кстати, оно далеко распространяется. Мы всё ещё в нём. — А эта планета?.. Как ты её там назвал? — Елена поморщилась, вспоминая детский восторг своего мужа. — Гея! — обиженно напомнил Евгений. Но Елена почти сразу забыла название, потому что всё, что её теперь интересовало — это как вернуться домой. Ведь сыну даже не пришлют сюда домашнее задание! — Эта твоя Гея… Она тоже в магнитном поле? — Да, и она тоже, — подтвердил Евгений. — Я только не понимаю, почему она так быстро двигается по орбите. Это странно! — Странно? — переспросила Елена странным голосом и уставилась на мужа. — Дорогой, перемещение из Солнечной системы в неизвестную систему за одно мгновение — вот это странно! А всеми остальными странностями уже можно временно пренебречь!.. — Но так не должно быть! Это антинаучно! — возмутился Евгений. — Антинаучно, милый, не признавать факта, который лежит у тебя перед носом! — отрезала Елена. — А разобраться, почему эта планета летит, как спринтер, по орбите можно и потом. КОГДА МЫ ВЕРНЁМСЯ!!! — Ладно! Я понял, был неправ! — сразу сдался Евгений, чувствуя, что ещё немного, и по кораблю его будут гонять обручальным кольцом, снятым с пальца супруги и используемым в качестве обидного снаряда. — Итак, что мы получаем… — женщина откинулась на спинку стула. — Мы оказались в системе неизвестного безымянного оранжевого карлика, без связи, без топлива… Мы не можем подойти к тому месту, где появились, потому что без достаточной скорости нас притянет планета. А работает ли этот путь в обратную сторону — ещё неизвестно. Мы не можем набрать скорость, потому что нас не отпускает эта здоровая красно-жёлтая безымянная планета. Мы можем только приземлиться на эту… Как ты её назвал? — Гея, — мрачно напомнил Евгений. — Вот на эту Гею… И попытаться там заправить корабль… Ну, предположим, это возможно. У нас есть солнечные панели и ветряки в аварийном наборе. А у этой… — Геи! — подсказал Евгений. — У этой твоей Геи… Есть атмосфера и даже вода. А какой состав? — Елена выжидающе посмотрела мужа. — Похожа на земную. Точнее можно будет сказать, если взять пробы… — Евгений вздохнул и посмотрел на Данилу, лицо которого украшал огромный синяк. — Ты как, сын? Синяк болел, но Данила жаловаться не собирался. Родители у него долбанутые на всю голову, а поэтому жалобы обычно считают нерациональными. — Всё в порядке! — ответил он. За прошедшие четыре дня кораблик, набравший немалую скорость, смог приблизиться к маленькой планете с признаками атмосферы, растительности и воды. Ну как, маленькой… Может, и немного поменьше Земли, но не сказать, чтобы очень уж сильно. Беда была в том, что на все эти манёвры родителям Данилы пришлось убить последние запасы топлива… Пришлось даже расщепить корабельные запасы воды, чтобы набрать водорода. Но хватит его разве что на посадку. Лишь бы ничего не помешало… — Иди в каюту и пристёгивайся! — приказал отец. — Будем садиться… Да, милая? — Жень, если у тебя есть другие предложения, то самое время их сейчас высказать! — строго ответила Елена мужу, просверлив его недобрым взглядом. — Нет… — Тогда нерационально спрашивать об очевидном! — отрезала Елена. Данила, конечно, не пошёл в каюту, а полетел. Гравитации на корабле опять не было, да и лампы теперь горели так редко, чтобы разве что в стены носом не врезаться… В каюте Данилы было кресло. В детстве он садился в него и представлял себя капитаном космического корабля. Потому что это было анатомическое амортизационное кресло — и выглядело оно круто, прямо как в виртуальных игрушках. Кресла его родителей располагались в рубке, но Даниле в рубку было нельзя. Он влетел в свою каюту и пристегнулся. Ему было страшно и одновременно любопытно — что же будет там, на этой самой Гее? Жаль, конечно, что Даниле в рубку нельзя… Там есть огромный обзорный экран, и можно было бы смотреть за посадкой. Впрочем, Данила всё равно подключился к нему. И тут же вывел бледную картинку на экран, напылённый на роговицу глаза. Доступы к общей корабельной системе он взломал ещё пару лет назад, потому что ему надоело сидеть в своей каюте и мучиться неизвестностью. Правда, о том, что Данила давно подключился куда только можно, знал только дядя Миша. Обнаружил во время тестирования систем, но родителям сдавать юного хакера не стал. А, наоборот, даже похвалил. Конечно, из рубки смотреть интереснее — там экран показывает всё, как через тонкое стекло. Но так хоть что-то видно… Въехал Пал, которому во время посадки предписывалось следить за ребёнком. Он выпустил манипуляторы и закрепился на полу. — Как настроение, Данила? — поинтересовался он. Всего лишь дань вежливости, прописанная в алгоритме. Но как же приятно! — Спасибо! Приподнятое! — ответил мальчик. — Постарайтесь не отстёгиваться до конца посадки! — дежурно напомнил Пал. Потянулось ожидание. Кораблик медленно правил курс, собираясь плавно войти в плотные слои атмосферы Геи. Когда это произойдёт, родители включат тормозные двигатели и активируют на полную мощность магнитный экран, сажая аккумуляторы — зато тогда пламя будет полыхать на экране, а не на обшивке. Она, конечно, и не такое способна выдержать, но зачем рисковать? Кораблик четы Красновых в чём-то был уникален. Во-первых, в медотсеке располагались две новейших медицинских капсулы с режимом глубокого криостаза. Формально, конечно, это не был тот самый криостаз, который описывают писатели-фантасты — выйти из него было нельзя. Чтобы оживить человека, попавшего в этот режим, ещё надо было добраться до Земли — и там, в огромном центре криоразморозки, ему бы фактически сделали новое тело. Сохранить в такой ситуации старались только мозг, который заливали прямо в черепной коробке специальным желе — вместо ликвора. В общем, это была фактически смерть, с заморозкой образцов тканей. Мозг потом оживить ещё можно было, а вот тело — нет. Зато потом можно было воскреснуть — ещё и с новым, неиспользованным телом. Правда, у этой технологии имелись свои ограничения… Вечно так мозг хранить было нельзя. Но заморозку использовали лишь в крайних случаях, когда жизнь исследователя и впрямь висела на волоске. Во-вторых, исследовательский отсек, занимавший большую часть кораблика, был прямо-таки забит всевозможными приборами и агрегатами. В нём было такое оборудование, которое позволяло даже медикаменты делать — лишь бы все составляющие имелись. А они здесь имелись. Исследовательский кораблик способен был существовать в автономности почти что бесконечно долго. Реактор — на водороде, двигатели — на водороде. А водород, как известно, самый распространённый элемент во Вселенной. Если бы не запасы пищи, то кораблик мог вообще не садиться на планеты. Теоретически, конечно… Каким бы распространённым ни был водород — его ещё надо было найти в этой большой и пустой Вселенной. Во всяком случае, до того, как столкнёшься с каким-нибудь особо редким металлическим астероидом… В-третьих — ну и в-последних — кораблик был сделан из материалов повышенной прочности. А также имел на внешней обшивке множество датчиков, которые позволяли очень многое видеть даже там, где никто другой бы не увидел. А чтобы прикрыть их от возможного поражения тем же солнечным ветром, существовал магнитный экран, создававший зону безопасности от внешних воздействий толщиной почти в полсантиметра. Назывался кораблик «Арго». Да, Евгений был немножко помешан на греческих мифах¸ а Елена не возражала… И стоил этот кораблик как системный дредноут. Вот только дредноут — это огромная чушка с пушками, а «Арго» — это малыш с мозгами, как шутила мама Данилы. Поэтому в их ситуации мощный дредноут бы уже погиб. А маленький исследовательский кораблик имел все шансы выжить. Скоростной зонд, который облетел планету, бесславно сгорел в атмосфере, успев передать Красновым карту рельефа. На планете было очень много воды и целых три континента. Два больших в северном полушарии, и один маленький — в южном. Изображения, конечно, оставляли желать лучшего по своему качеству — никаких подробностей. Но всё же лучше, чем ничего. Даниле было так интересно, что сейчас происходит, что он даже разрешил себе включить прослушку рубки. Все разговоры вносились на бортовой самописец — иными словами, в чёрный ящик. А заодно становились слышны и мальчику.