– Но я дам вам совет. Не возвращайтесь домой! Там вас наверняка ждут жендармы и помощники рива. Нам удалось захватить в администрации списки личного состава армии. Лучше найдите себе другую одежду и бегите из города! Вот прямо сейчас, в ночи! – Ещё бы знать, куда бежать… – пробормотал Люк, думая, что его не услышат, но, как оказалось, у здоровенного касадора был отменный слух. – Ну не знаю… Придумайте сами! – усмехнулся Дан. – В любом случае, не стоит вам оставаться в Викторине. Метен Страус, конечно, со временем сменит гнев на милость… Но когда придут войска Старого Эдема, они точно щадить никого не станут. Вам сегодня повезло, метен! Не испытывайте удачу дважды! – Вы путешествовали по всей Марчелике, верно? – набрался смелости Люк. – Если советуете бежать, то посоветуйте: куда? Где меня не достанут ни местные законники, ни эти дельтианцы, о которых вы говорите, ни солдаты Старого Эдема! Где я смогу жить с любимой девушкой и не бояться, что её однажды убьют?.. – Я знаю только одно такое место, – задумчиво признался касадор. – Во всяком случае, оно будет последним, куда доберутся ваши и наши недруги. Кастиелло де Романо. Но это долгий путь, метен… Подумайте, стоит ли в него пускаться. – Спасибо, метен! – искренне поблагодарил Люк. Касадор чуть приподнял шляпу и повернулся к спутнице. – Ну что? Пойдём, защитница слабых и угнетённых! Метен Альфареро, наверно, заждался! Ох!.. Вместо ответа Пелла приложила касадора в бок кулачком. И недовольно поджала губы. – Ну что ещё?! – возмутился Дан. – Ты назвал меня мелкой! – сердито сказала она. – А, ну да… Назвал! Поверь, это было не оскорбление! Я называл тебя мелкой, исполнившись глубочайшего уважения к твоему упрямству и росту! – ответил касадор. – Ну раз так, то ладно… Но я на тебя немного обижаюсь! – предупредила Пелла. – Как тебе угодно! – не стал спорить касадор. Тем временем на набережной прибавилось людей. Большинство из них столпилось у ограждения и смотрело на другую сторону залива. Там, где ещё недавно мерцал одинокий костёр, горело что-то большое. И пламя огненной птицей взлетало в тёмные небеса над окрестностями Викторина. – Метен Старган, я тут сопоставил этот пожар и ваши слова… – заметил сыщик, когда Дан и Пелла вернулись. – И теперь очень хочу спросить: что это горит? – Это горит штаб-квартира местной ячейки «Диахорисмос», – ответил Дан. – И пускай горит… – Надеюсь, дельтианцев вы просто повесили! – округлила глаза Пелла. – Большинство из них мы гуманно застрелили, – признался Дан. – Так что нет… Мы там никого не жжём. Но горит-то красиво! Пятиэтажное поместье, спрятанное в уютном местечке за пределами города, и вправду красиво горело. Зарево этого пожара было видно издалека. И вместе со старым домом сгорало страшное детище дельтианцев, едва рождённое государство – Южная Конфедерация. Одни государства рождаются в муках, накапливая историю побед и поражений. Другие – в пламени войн и на стыке эпох. А есть такие, что сразу рождаются нежизнеспособными. Южная Конфедерация ещё в утробе купалась в горе и бедах собственных граждан. И в момент своего рождения уже ломала судьбы и проливала реки крови. И если бы она окрепла, то утопила бы в крови весь юг Марчелики. Однако судьба забросила в зубчатую передачу маленький камушек – смелый отряд обиженных касадоров. И Южная Конфедерация умерла так же, как родилась – в дыму, в огне и в крови. К счастью, и дыма было немного, потому что пламя не было большим. И крови пролилось мало, потому что защитников у этого «ребёночка» не набралось достаточно. А уж помогло ли это югу Марчелики или нет – пускай оценят историки. Спустя много-много лет, когда пыль войн наконец-то уляжется… Глава 21 Г. Стеинхольвег, Марчелика, 1 мая 1937 М.Х. Сыч снова возвращался в Стеинхольвег. Вот уже в который раз. И, надо сказать, даже радовался этому. В последнее время он всё чаще и чаще раздумывал над своей жизнью, вспоминая молодость, начало карьеры… И чем дальше, тем больше ему хотелось навсегда остаться в Стеинхольвеге. Впрочем, причина у него имелась. Весьма веская. И имя у неё, причины, было красивое – Сильвия. А если точнее – Сильвия Эмерод, сирота, родившаяся и выросшая в Марчелике. Она родилась не в семье касадоров, не в семье фермеров, не в семье горожан. Маленькая Сильвия появилась на свет на пепелище небольшого лагеря переселенцев. И в кои-то веки пепелище появилось не из-за нападения хаблов или грабителей, не из-за разборок между людьми – а из-за простой человеческой беспечности. Фургоны с парусиновой крышей, стоявшие вплотную друг к другу, вспыхнули как спички, когда упала забытая одним из переселенцев свеча. Большинство людей проснулись в огне и пытались спастись, но дерево и парусина, высушенные марчельским солнцем, горят так, что шансов почти ни у кого не было. Выбрались из пожара только мать и бабушка Сильвии. От потрясений у беременной начались преждевременные схватки. На останках надежд, на осколках мечты о новой жизни, в дыму и пламени, родилась маленькая Сильвия. Её мать смогла продержаться на этом свете ещё месяц. Ровно столько, сколько нужно было, чтобы убедиться, что жизни её дочери ничего не угрожает… Обожжённая женщина, державшая младенца на руках, и её старенькая мать шли пешком по центральным равнинам. Изнывая от жажды, страдая под лучами яростного марчельского солнца. И наконец-то добрались в Стеинхольвег. Городской лекарь постарался спасти женщину со страшными ожогами, но не смог. Он вообще не понимал, как она ещё была жива… Наверно, её держала на этом свете важная задача: донести до людей новорождённую дочь, которой требовалось молоко. И одна уцелевшая в пожаре грудь исправно это молоко давала. Пока ещё были силы… После смерти матери Сильвию несколько лет воспитывала бабушка. Пока ещё могла ходить, пока старость не одолела её, а смерть не забрала к себе. И тогда Сильвию приютил… Бордель! Ну а что делать? Не было в Стеинхольвеге детских приютов. Их вообще в Марчелике было мало. А вот борделей, где работали заботливые женщины с деньгами, которыми их щедро снабжали одинокие мужчины – много. Сыч всегда считал, что шанс встретить девственницу в борделе настолько ничтожен, что его можно не учитывать. Однако жизнь решила посмеяться над прагматичностью агента Акесекрета. В тот страшный день, когда хаблы совершили набег на Стеинхольвег, Сильвия Эмерод выходила на свою первую рабочую смену. А ещё в город прибыл сам Сыч. И в суматохе боя эти двое умудрились встретиться и познакомиться. Сложно было представить себе более необычную пару – и более глупую историю знакомства. Так считали и Сыч, и Сильвия. И даже отец Иоахим, который их обвенчал на свой страх и риск. Но молодожёны этого не стыдились: они гордились тем, как шутница-судьба решила их свести. И теперь в маленьком доме, притулившемся на задворках города, агента Акесекрета всегда ждала заботливая, молодая, красивая и верная жена… Ну а Сычу ещё предстояло решить один важный (пожалуй, даже самый важный в его жизни) вопрос. Как соскочить со службы и остаться в живых?.. Ведь всем давно известно, что не бывает бывших агентов секретных служб. Даже если он попытается скрыться, рано или поздно его найдут. И убьют. Ведь, чтобы вырастить такого специалиста, как Сыч, тратилось очень много денег. И Сыч их ещё до конца не отработал. Сильвия всё знала. Он не стал ничего скрывать, оставшись честным перед ней. Но Сильвия надеялась, что всё разрешится, глядя в будущее восторженным взглядом, свойственным молодым девушкам. Она просто не верила, что кто-то может сознательно убить её мужа за то, что он осмелился полюбить и завести семью. И Сыч, к своему удивлению, не спешил разочаровывать жену, а, наоборот, старался сделать всё, чтобы оправдать её наивные мечты. Странная, в общем, получилась пара… Однако в городе их обоих полюбили. И пусть никто не знал, куда исчезает странный человек, но все оценили, что Сыч никогда не возвращается к жене с пустыми руками. И даже если он вдруг грабит банки… Ну, одного уважаемого в городе метена как-то поймали на любви к козе – вот его отправили на костёр. А банки грабить – это даже в чём-то благородно!.. Начинался тихий весенний вечер. На улицах носилась ребятня, которую скоро позовут ужинать. А ещё вскоре должен был забить колокол на церкви, призывая на службу. Город жил своей спокойной, размеренной и сонной жизнью. Сыч привязал волла у дома, открыл дверь и улыбнулся своей жене. А та радостно кинулась ему на шею, покрывая его лицо поцелуями. – Я тут заскучала! – сообщила она. – Ты, Сыч, пропал почти на неделю! – Сили, ну что поделать, если работа такая… – ответил тот. – Я знаю… Просто заскучала! Зато у меня ужин есть! Вкусный!.. Я вот прямо чувствовала, что ты вернёшься! – девушка гордо вздёрнула нос, требуя немедленного снятия пробы со стряпни, похвалы и, вообще, радости и счастья. – Ну давай, хозяйка… Показывай, что наготовила! – улыбнулся Сыч, подходя к умывальнику и намыливая руки. Раньше он подобными мелочами пренебрегал. Однако жена убедила его в том, что если это и не полезно для здоровья, то точно полезно для крепости семейных уз. Пришлось учиться мыть руки… Солнце медленно катилось к горизонту. По пыльной дороге двигалась сотня солдат. Это была совсем ещё новая сотня, прибывшая в Марчелику недавно, вместе с подкреплениями. Ей нечего было делать тут – так далеко на востоке. Но всё-таки она добралась до центральных равнин, сбившись с пути… Солдаты устало топтали красноватые земли континента, оглядываясь по сторонам. И были уверены, что не увидят человеческого жилья, покуда не воссоединятся с основными силами экспедиционного корпуса. Однако в какой-то момент на горизонте показался маленький тихий городок. И в сердцах появилась надежда на отдых, выпивку, еду – и, конечно же, женщин. А поскольку в сотню набрали тех, кому в ином случае грозила бы смертная казнь, то почти все они были уверены: здешних мужчин надо добивать сразу. Чтобы не мешали отдыхать. К счастью, офицеры с таким подходом были категорически не согласны. И собирались прекратить любые попытки мародёрства самыми суровыми методами. Но всё вышло иначе, чем планировалось… Солдаты вошли в город с марша, покрытые грязью с ног до головы. Пыльные мундиры стали почти серыми, и вышедшая на веранду дома на окраине подслеповатая старушка, уже впадавшая в маразам, приняла их за хаблов. С воинственным кличем бабушка кинулась в дом и, схватив со стены ружьё, вернулась на улицу… И сразу открыла огонь, убив сотника первым же попаданием – судьба… С того самого момента события в Стеинхольвеге понеслись вскачь, как взбесившийся волл. Солдаты, потеряв командира, не только не растерялись, но и пришли в лютое бешенство. Какой-то маленький задрипанный городишко встречал их пулями!.. Развернулись орудия, и первые смертоносные ядра полетели в сонный вечерний городок. А пехота, построившись тремя колоннами, двинулась на штурм. Если бы солдаты хоть раз встретились с хаблами и – что ещё более невероятно! – нашли с ними общий язык, они бы узнали интересную историю о том, как этот сонный городишко однажды перемолол несколько сотен аборигенов. Однако сила в неведении, и солдаты шли на штурм, абсолютно уверенные, что сметут любое сопротивление. Били орудия, разрушая домики Стеинхольвега. Стреляли ружья, револьверы и винтовки, посылая во все стороны смертоносные гостинцы. А колонна солдат рвалась по главной улице к мэрии, гоня перед собой женщин и детей, пытавшихся укрыться в укреплённом кольце центрального города… Услышав первые выстрелы, Сыч тут же отправил Сильвию за укрепления, где собирались остальные жители. А сам со всех ног кинулся к церкви. Там, в здании храма Божьего, уже должны были окопаться другие защитники Стеинхольвега. Этот почти неприступный форт, вынесенный за пределы городского центра, всегда первым вставал на пути захватчиков. И там сейчас мог пригодиться такой умелый стрелок, как Сыч. Он бежал вдоль улицы, стараясь не кидаться под ноги убегающим жителям. А спереди уже неслась ожесточённая стрельба и испуганные крики. Когда Сыч выскочил на площадь перед церковью, с другой стороны на неё как раз входили солдаты. А на земле лежали трупы. Много трупов. Мужчины, женщины, старики… «Хоть детей нет!» – подумал Сыч, быстро прячась за оградой дома священника. Впрочем, уверенности в этом факте у него было. Солдаты почему-то оказались очень злы. Едва Сыч успел спрятаться, как двери храма распахнулись. На крыльцо выбежал отец Иоахим. Седой священник окинул взглядом площадь, поднял руки… И тут же кинулся наперерез наступающим солдатам. – Остановитесь! Остановитесь! – закричал он. – Это просто мирный город! Он верен Старому Эдему! И что было удивительно, солдаты действительно стали замедляться. Вид бегущего старого священника, машущего руками и кричащего про Старый Эдем, вдруг напомнил им о дисциплине и приказах. Один только заместитель командира не услышал этих слов… Он потерял не просто сотника, а своего единственного брата – и теперь отчаянно жаждал мести. – Именем Господа! Остановитесь! Вы убиваете мирных людей! – Сотня в ружьё! Первый ряд на колено! – взревел заместитель, взявший на себя командование. – Первый и второй ряды, целься! Огонь! Слитный грохот винтовок… И четыре десятка пуль, устремившихся к цели. Целью был отец Иоахим, который преградил солдатам путь, пока жители города со всех ног бежали в укреплённый центр. Обрывки рясы, капли крови – и удивлённый взгляд священника… – Господь тебе не поможет, старый дурак… – пробормотал командир. – Сотня! Продолжать штурм! – Остановитесь, безумцы! – отец Иоахим покачнулся, но голос его был всё так же силён, будто грудь у него не была пробита сразу в паре десятков мест. – Вы нарушаете законы что божеские, что человеческие! – Сотня, стой! В ружьё! Первый ряд, на колено! – раздражённо приказал заместитель командира. И солдаты снова послушно изготовились к стрельбе.