– Они совершенно не скучные. В них словно есть какой-то внутренний свет. Они темные, но будто искрятся. Он начинает смеяться. – Не вредничай! – кричу я, хлопнув его по руке. – Знаю, звучит слегка банально, но это правда. – Откуда твои родители? – вдруг спрашивает он. – Оба англичане, но бабушка по папиной линии была китаянкой. – Откуда она была? – Из Пекина, но родители увезли ее в Британию еще в детстве. Мой дедушка был англичанином. – Мне и не показалось, что в имени «Элис Симмонс» есть что-то китайское. – Ну да. – Ты знаешь язык? – Китайский? Нет. Мне бы хотелось, но папа всегда говорит по-английски. – Возможно, ты сможешь выучить его в университете. Я задумчиво смотрю вперед. – Хорошая мысль. У меня есть возможность взять языковой модуль. Надо будет узнать, когда туда приеду. – Я перевожу взгляд на него. – Се се! – Что это значит? – Спасибо, – улыбаюсь я. – За идею. Он изумленно качает головой: – Ну ты и мегамозг! – Итак, Джо Стрикволд, когда ты приедешь навестить меня в Кембридже? – Джо Стрикволд – ты даже не запнулась! – Я упражнялась: Джо Стрикволд, Джо Стрикволд, Джо Стрикволд. – Впечатляет. Элис Симмонс, Элис Симмонс, Элис Симмонс – о твое имя тоже можно сломать язык. – Элис Стрикволд. Боже, так еще хуже. – Придется мне сменить фамилию на что-нибудь попроще, прежде чем ты за меня выйдешь, – шутит он. Меня охватывает легкая дрожь. Я понимаю, что слишком тороплю события. – Эй, ты так и не ответил на вопрос. – Насчет Кембриджа? – уточняет он. – Возможно, к тому времени ты будешь сыта мною по горло. – Сомневаюсь. – Ты не захочешь, чтобы я тебя стеснял, когда встретишь всех этих остроумных всезнаек. – Уверена, ничего подобного не случится. – Ты не можешь знать наверняка. – Могу. Я не собираюсь встречаться с каким-нибудь пижоном из Кембриджского университета. В любом случае сомневаюсь, что я в их вкусе. – Тебя не отвергнет ни один мужчина. – Перестань! – смеюсь я. – Что за ерунда? – Ты красивая. Он пожимает плечами, словно это очевидно, хотя прежде мне никто такого не говорил. – По-моему, ты тоже великолепен. – Иди сюда, поцелуй меня. Я делаю, как велели. Наше расставание днем просто невыносимо. Часы без него тянутся медленно, как никогда прежде. Я еще никем так не увлекалась. И да, я называю это увлечением, хотя в голову уже не раз приходило слово на букву «Л». Голос разума твердит, что для подобных слов еще, мягко говоря, рано, но боже, как же он мне нравится. На самом деле, «нравится» – не то слово. Я обожаю его… Схожу по нему с ума… Нет, ни одна из этих фраз тоже не подходит. Я нуждаюсь в нем. Одержима им. Это больше похоже на правду. Хотя и не собираюсь ему об этом рассказывать. Он решит, что я не в себе, и сбежит куда подальше. Похоже, у меня период медового месяца. Папа приезжает в пятницу днем, и за ужином я практически не могу сосредоточиться, пока он рассказывает о своей рабочей неделе. Уверена, мама знает, что со мной не так. Она распланировала для нас троих забитые до отказа выходные, и я уверена, что она пытается держать меня подальше от Джо, не зная, что он занят в пабе. После ужина я пытаюсь смотреть телевизор, потому что читать бесполезно, но даже это не помогает отделаться от мыслей о нем. Мне все время хочется пойти через поле к пабу, чтобы его увидеть, но я слишком боюсь встречи с его родителями. Когда мама и папа отправляются спать наверх, я выхожу к калитке и стою там, вглядываясь во тьму. Глупо, но мне кажется, что так я становлюсь немного ближе к нему. Жаль, у него нет мобильного и ему нельзя позвонить – он откладывает все деньги на машину. Я сажусь на скамейку. Ясная ночь, в небе ярко светят звезды. В отличие от Лондона здесь нет оранжевого сияния от уличных огней. Это красиво. Вчера я наконец раскололась и рассказала Лиззи про Джо. Восстановление ее мамы после операции проходит неплохо, хотя они еще не знают, удалось ли вырезать всю опухоль. На следующей неделе у Сьюзан начинается химиотерапия, и ей придется очень непросто, как и моей подруге, которая будет видеть, как ее мама проходит через настоящий кошмар. Лиззи удивилась, что я встретила парня, – и удивилась еще сильнее, что я с ним целовалась. Мы обе думали, что будем вести здесь тихую жизнь. Она старалась делать вид, что очень за меня рада, но я-то знаю – ей хочется тоже весело поводить время здесь, и чтобы с ее семьей не происходили все эти ужасные вещи. Похоже, мне пора отправляться в постель. Я собираюсь встать, но замираю. Это… Дышит собака? – Джо? – тихо спрашиваю я. – Элис? Я встаю и бегу к калитке. – Ты где? – шепчу я в темноту и вдруг вижу его, идущего со стороны поля. Дайсон уже у калитки, виляет хвостом. Он припадает к земле, готовый залаять, и мои рефлексы срабатывают куда быстрее, чем я ожидала, потому что я выбегаю из калитки, наклоняюсь к нему и начинаю гладить его что есть сил, прежде чем он успевает издать хоть какой-то звук. Я не хочу, чтобы он разбудил родителей. Их окна выходят на задний сад, но лучше не рисковать. Джо подходит ко мне, я встаю и обнимаю его за шею. – Что ты здесь делаешь? – восторженно спрашиваю я. – Гулял с Дайсоном, и ноги сами привели сюда. Я тебя не преследую, – добавляет он. – Я была бы не против. Он улыбается: – Зачем ты здесь сидишь? – Тебя жду, – с улыбкой отвечаю я. Его поцелуи нежны, даже нежнее, чем прежде. Мне вдруг хочется заплакать. Очень странное чувство. Дайсон скулит и валяется в грязи у наших ног. Джо смотрит вниз, на него, а потом снова на меня. Странное желание заплакать исчезает. – Твой папа приехал? – спрашивает он. – Да. – Они спят? – Он кивает в сторону дома. – Думаю, да. – Он бы убил меня, если бы узнал, что я сижу тут с его дочерью. Я хихикаю: – Мне уже есть восемнадцать.