– Значит, ты умеешь готовить? – Если перемешивание замороженных креветок и картошки фри на шипящей сковороде с маслом называется готовкой, то да, я умею готовить. Во всех других случаях – нет. Он тянется за моей сумкой и достает книгу. – Итак, что тебе нужно читать? – Шекспира и греческие трагедии. Он просматривает Титуса. – Что за черт? Написано словно на другом языке! Я смеюсь. – Я не понимаю ни слова. – Я тоже, половину времени. Он снова убирает книгу в сумку. – Тебе вообще никогда не хотелось поступить в университет? – спрашиваю я. Он задумывается. – Я никогда не считал это для себя возможным. Мои родители не настроены на высшее образование, – говорит он, подняв бровь. – Так что они никогда это со мной не обсуждали, плюс все это дерьмо с братом… Скажем так – школа не была моим основным приоритетом. – Когда твой брат выходит из тюрьмы? – тихо спрашиваю я. Он мрачнеет. – Скоро у него досрочное условное освобождение. Надеюсь, к тому времени меня уже здесь не будет. – Он вернется сюда, к вашим родителям? – Да, – коротко отвечает он. – Мы с Дайсоном пойдем, спустимся вниз, чтобы дать тебе возможность позаниматься. – Вовсе не обязательно, – быстро говорю я. Сейчас меня мало волнует учеба – я бы предпочла провести время с Джо. Но они с Дайсоном уже вскочили на ноги. – Скоро вернемся. – Хорошо. Спасибо, – отвечаю я. Я наблюдаю, как Джо спускается по крутой зеленой тропе. Когда он исчезает из виду, я беру в руки книгу. Вздыхаю. Мне совершенно не до Шекспира, но, видимо, придется читать. Я разворачиваюсь и ложусь на живот, глядя на холм. Здесь удивительно уютно. Над головой пролетает чайка – высоко над океаном, но низко над землей. Я даже слышу шум ее крыльев. Пытаюсь читать. Высокая трава вокруг колышется на ветру. Тишина и покой. Мое тело расслабляется. Я пробегаю строчки взглядом, не понимая смысла. Потом на секунду закрываю глаза и наслаждаюсь солнечным теплом на спине. И вот уже Дайсон лижет мне лицо. – Ай! – ДАЙСОН! – вопит Джо. Я отталкиваю пса, но у меня истерика. Джо поднимается вверх по тропе, пытаясь бежать. – Прости! – Тяжело дыша, он подбегает ко мне. Оттягивает низ своей футболки и вытирает ею слюни Дайсона с моих щек. Я смеюсь и не могу остановиться. – Бестолковый пес наносит новый удар, – говорит он. Он ощупывает мое лицо кончиками пальцев, чтобы убедиться, что не осталось слюны. Его руки медлят. Мои смешки иссякают, и я прямо встречаю его взгляд, а бабочки тем временем роятся в желудке. – Боже, ты мне нравишься, – вдруг говорит он, и в ту же секунду я понимаю, что он собирается меня поцеловать. Сердце начинает колотиться как безумное. Я запрокидываю голову ему навстречу, и его губы прикасаются к моим – сначала нежно, а потом все более страстно. Понимаю, это банально, но у меня в голове словно взрывается фейерверк. Я ощущаю странное, непривычное покалывание во всем теле. Он отрывается от меня, но не отстраняется. А потом словно из ниоткуда возникает огромный слюнявый собачий язык и лижет меня в щеку. – Ай! – снова вскрикиваю я. – Дайсон, отвали! – кричит Джо, отталкивая пса прочь. Мы переглядываемся и начинаем смеяться. – Когда буду целовать тебя в следующий раз, надо убедиться, что его нет рядом. – Я не хочу так долго ждать, – возражаю я, притягивая его к себе. По-прежнему улыбаясь, он касается меня губами. Мы бредем обратно к моему дому, держась за руки. Меня не покидает восхитительное чувство покалывания. Мы не торопимся, но все равно доходим до дома куда быстрее, чем хотелось бы. Машины моей мамы нет. – Хочешь зайти перекусить? – с надеждой спрашиваю я. – Гм… – Он смотрит на часы. – Мамы нет, – добавляю я. – Ладно, тогда давай. Улыбаясь до ушей, я веду его к входной двери. – Как думаешь, куда она уехала? – спрашивает он, заходя за мной, но оставляя Дайсона во дворе. Мы заперли калитку, чтобы он точно не убежал. – Наверное, сидит где-нибудь на пляже, рисует. – У вас здесь есть какие-нибудь ее работы? – В оранжерее. Потом тебе покажу. Будешь сандвичи? – С удовольствием. – Ветчина с сыром? Арахисовое масло? Что тебе нравится? – Ты, – с улыбкой говорит он, притягивая меня для нового поцелуя. Он прижимает меня к столешнице, я обнимаю его за шею. Поцелуй заканчивается куда быстрее, чем хотелось бы. – Но об этом я тебе уже говорил, – добавляет он. – Так что ветчина и сыр. Давай помогу. Мы вместе делаем сендвичи и несем их в сад, чтобы там перекусить. Мы останавливаемся в оранжерее, чтобы взглянуть на мамины картины. – Совсем не разбираюсь в искусстве, но они мне нравятся, – говорит Джо. – На мой взгляд, это главное. Ведь разве не в этом смысл? Нравится или не нравится? – Думаю, да. Всезнайка. – Я предпочитаю мегамозг. Хихикая, он выходит вслед за мной в солнечный сад. Мы садимся на мягкую, упругую траву, и Джо вгрызается в сандвич. Я тоже откусываю кусочек, хотя не особенно голодна. Мой желудок заполонили бабочки. – Мне нравится этот дом, – замечает Джо. – Уютный, правда? А твой паб расположен в таком чудесном месте! Ты живешь наверху? – Да. – Наверняка у тебя потрясающий вид из окна. Он кивает: – Моя спальня – единственное, что мне там нравится. Она выходит на поля, а не на заднюю парковку. Возможно, я бы ценил ее еще больше, если бы рядом постоянно не околачивались родители. – Там шумно? – Я не в этом смысле. – Да я понимаю. – Я улыбаюсь, и он ласково прикасается к моему лицу. – Могло бы быть шумно, если бы я проводил в спальне время, – объясняет он. – Но я предпочитаю гулять с Дайсоном. В любом случае чаще всего я работаю по ночам и поднимаюсь наверх последним. – Ты так много работаешь. – Да. – Уже удалось скопить много денег на машину?