«Боинг» едва успел оторваться от земли. Через четыре часа нас ждала солнечная Греция, а этот придурок вознамерился напичкать себя и нас «негативом». — Где ты их раздобыл в таком количестве? — удивился я. «Негатив» не продавался в обычных аптеках, только в государственных. И получить его можно было лишь по рецепту. — От знакомого фармацевта, — самодовольно заявил Макс. — Мне хватило и одного раза, — сказала Женя. — Ешь их сам, мазохист. — Ничего вы не понимаете. — Макс распаковал самую тёмную пластину и положил под язык. — Привычка уже весьма сильна. Скоро я стану бесстрашным. — Того и бойся, — бросил я. — Почему я должен этого бояться? — Страх, как и боль — единственные союзники разума, отделяющие человека от края пропасти, — пояснил я. — Лишившись их, ты неминуемо канешь в лету раньше своего дедушки. Причём, скорее всего, из-за какой-нибудь рядовой глупости. Макс нахмурился. Женя активно закивала и хотела что-то сказать, но он резко перебил её: — Давай только и ты не включай режим профессора, ладно? — Я просто хотела сказать, — всё же заговорила Женя, — что вчера в новостях показывали, как молодой семьянин зарезал жену и двух маленьких детей, одного из которого он забрал из роддома. И основная версия пока — интоксикация негативными пластинами. Тоже вроде хотел пощекотать себе нервишки и не рассчитал… — Ты боишься, что я тебя зарежу? — усмехнулся Макс. — Прекращай смотреть зомбиящик. Там такого наговорят. — А ещё больше умолчат, — сказал я. — Спихнуть всё на отрицательный заряд — проще простого. Куда чаще крыша у людей едет от ломки или резких перепадов. К тому же есть версия, что интоксикация положительными эмоциями тоже может вызвать припадок и буйство. — Это какой-то бред. — Макс замотал головой. — Думаешь? А мне кажется, парень попросту напичкал себя «радостью», узнав о рождении ребёнка. Да переборщил. — Слушай, ты хотя бы на отдыхе оставишь в покое мой несчастный мозг? Через двадцать минут, когда лайнер словил пару воздушных ям, Макс трясся, как прирождённый аэрофоб. Его лицо покрылось испариной, а руки впились в подлокотники до белизны в пальцах. Он нашёптывал какую-то молитву. Мне в голову пришла забавная мысль. — Девчонки, у меня есть отличное предложение, как скоротать полёт. — Я достал из рюкзака несколько пластин веселья и заготовленный сборник анекдотов. — Налетаем. Нат и Женя взяли по пластине, я тоже принял. Макс покосился на меня, продолжая трястись. — Ну ты и свинья, Скорпинцев, — прошипел он. — Начнём, пожалуй. — Минут через пять я раскрыл сборник примерно посередине и выбрал первый попавшийся анекдот: — «Мужик в публичном доме: — Мне двух девочек по пятьдесят баксов. Сутенёр: — Извините, у нас такса — сто долларов. Мужик: — Ну ладно, давайте таксу». Девушки засмеялись, а Макс позеленел. То ли от злости, то ли от продолжающего разрастаться внутри него ужаса. — Я больше никуда с тобой не полечу, — застонал он. — Дружба с тобой — это абсурд моего бытия. Я посмотрел на него и улыбнулся: — Тебе страшно слушать анекдоты — вот абсурд твоего бытия. * * * Мы поселились в Херсониссосе в небольшом семейном отеле. Сезон отпусков был в самом разгаре. По узким улочкам туда-сюда, не прекращая, носились квадроциклы, лавируя между десятками туристов. — Мне тут нравится, — сказал заметно повеселевший Макс. — Надо будет тоже арендовать пару таких агрегатов или тачку. Вечером, поужинав, мы прогулялись по набережной, заглянули в несколько ночных клубов и вернулись в номера ближе к утру. Отдых проходил по классическому сценарию. Разве что Нат приходилось пояснять своим потенциальным ухажёрам, что я её брат. На следующий день мы арендовали белую «короллу» и отправились в путешествие по острову. Ретимно, Ханья, Черепашье озеро, Вай Бэй — программа оказалась весьма насыщенной, одним днём не обошлось. Периодически мы съезжали с трассы и устраивались на диких пляжах, коими Крит располагал в избытке. Мы валялись на белом песке без лежаков и полотенец, слушали рокот волн и пение кружащих в небе птиц. — Нам ещё стоит посетить Маталу, — сказал я, изучая карту. — В шестидесятых там жили хиппи прямо в пещерах и… — Оставь хиппи в покое, — перебила Нат. — Мы ведь знаем, что там находится крупнейшая интернациональная община натуралов. — Ах вот в чём дело, — оживился Макс. Очевидно, он не знал. — Нас же не пустят туда. — В саму деревню — да, но там есть туристическая зона, — сказал я. — Этакий общий пляж для всех. — На общий пляж можно и съездить, — поддержал мою идею Макс. — Сколько до него ехать? Матала находилась на южной стороне острова, дорога заняла около двух часов. — Симпатичное местечко, — заметила Женя, разглядывая экзотическое дерево с высеченными на стволе лицами. Все лежаки оказались заняты. Мы расстелили пляжные полотенца почти у самой воды. Ливийское море разбушевалось не на шутку, выбрасывая волны до первой линии стационарных зонтиков. — Посмотрите, оно будто возмущается, — заметил я, снимая футболку. — Фальшивые люди оскверняют этот уголок настоящей жизни своим присутствием. — Не пори чушь, Вано, — бросил Макс и стянул шорты, оголив упитанные белые ляжки. — Ты оскверняешь мой слух своим словесным бредом. — Интересно, кого здесь больше, натуралов или синтетиков? — спросила Женя. — Мне кажется, натуралы сюда редко заходят, — сказал я. — В конце концов, что им тут делать? Я жестом призвал Макса пойти искупаться. Едва я сделал шаг, как услышал женский голос за спиной: — Например, наблюдать за синтетиками. Обернувшись, я увидел двух девушек, лежавших в метре от нашего места. Их лица прикрывали широкополые соломенные шляпы и огромные очки. По фигурам им можно было дать не больше двадцати. — Порой это бывает любопытно, — продолжила одна из них, в зелёном купальнике. Её соседка, в жёлтом, добавила: — Да, но зачастую скука редкостная. Они обе хихикнули. Я заметил, как Нат и Женя презрительно покосились на девушек, будто те только что признались в лесбийской связи. — И какой же сегодня баланс скучного и любопытного? — поинтересовался я. — К сожалению, на редкость отрицательный, — ответил «зелёный купальник». — Ни одного запоминающегося синтетика, ни одного интересного события. Макс подмигнул мне и прошептал: — Похоже, жертвы сами нашли охотника. Я еле заметно кивнул ему и подошёл к девушкам поближе. — Негоже дамам покидать угодья без достойного улова, не так ли? Они переглянулись, по лицам пробежали улыбки. Нат покачала головой и демонстративно повернулась спиной. «Зелёный купальник» звали Зоя, «жёлтый» — Олеся. Первой на днях исполнилось двадцать, второй ещё не было и восемнадцати. Обе родились в одной из столичных общин. Иммигрировали три года назад и обосновались в Матале. Зоя встречалась с лидером одного из закрытого сообщества натуралов, неким Зверем. Однако прежде, чем я всё это узнал, мне пришлось задействовать все скрытые резервы чёрного юмора, смекалки и поведать о своих увлечениях. Нельзя сказать, что они верили каждому моему слову, но мне удалось увлечь их, а это главное. — Скажи честно, Иван, на какой ты сейчас пластине? — бесцеремонно спросила Зоя в разгар беседы, когда мы втроём плавали в море. Я решил, что враньё — не лучшая тактика и сказал всё начистоту. К тому же никто из моих меня не слышал. — Во время отдыха мы обычно сидим на «веселье», «интересе» и «любопытстве», иногда — на «эйфории». Сегодня утром я принимал комплекс «веселье-интерес», потому что мы намеревались посетить много новых мест, а ещё «спокойствие», ибо я провожу за рулём много часов. Но с полудня я чист, как младенец, можете не сомневаться. — А мне кажется, ты напичкал себя «иронией» и «сарказмом», — заявила Зоя. — И теперь пытаешься произвести впечатление. Не выйдет, парень. Встречали таких. — Она поплыла в сторону берега. — Отчаливаем, Олесь, на сегодня достаточно впечатлений. К счастью, Олеся не была столь категорична.