— Из-за пролива Акоденс, — ответила я. — И мастера, которые его охраняют, — уточнила она. — Они настоящая драгоценность этих земель. Никогда не забывай, об этом, если ты пройдешь испытания, ты станешь моей лучшей защитой от нападения. Наша сила заключается в единстве, а не в индивидуальности. Мои люди в Темпезии не имели такой защиты. — Вы все еще считаете их своими людьми? — спросила я. — Огнекровных, которые больше не живут в Судазии? — Огнекровные всегда были моими людьми, независимо от того, покинули ли они Судазию четыре дня или четыре столетия назад. — Она схватила свой бокал, ее темные брови опустились на ее острый взгляд. — Мы потеряли много кораблей, много верных солдат, в наших попытках спасти соотечественников от указа Расмуса о том, что их нужно убить или послать на его арену. Несмотря на то, что мы смогли спасти некоторых, большинство из них погибли. Это величайшая трагедия в истории моего народа. И это произошло во время моего правления. Я не успокоюсь, пока мои люди снова не появятся в Темпезии. Ее суставы побледнели, ее пальцы сжались, пока хрустальный бокал не щелкнул со звуком хруста. Я ахнула вслух, прежде чем я смогла заглушить звук. Взгляд ее глаз был убийственным. Пришел лакей и осторожно убрал осколки. Сломанный бокал быстро замели. Никто не моргнул и глазом. Возможно, королева регулярно ломала хрустальные бокалы. Опять же, я задалась вопросом была ли королева под влиянием Минакса. Я проверяла свои чувства на какие-либо признаки этого, но не нашла ничего — кроме того, что на шее у меня было легко покалывание, что может быть просто нервы. Мои глаза были обращены к ее запястью, чтобы проверить цвет вен, но ее длинные рукава не позволили мне увидеть, были ли они натурально красными или чернильно черными, признак одержимости. Я отхлебнула вино и постаралась не показывать, насколько сильно ее необузданная ярость потрясла меня. Она была страстной, но с этим последовало непредсказуемое поведение. Это напоминало, что моя нынешняя свобода была основана на ее прихотях. — Ты одна была благословлена Сюд, пережить резню нашего народа, Руби. — Я встретилась с ней взглядом, и она добавив: — Твоя мать, я слышала, была не такой удачливой. Я крепко сжала руки на коленях, и у меня перехватило живот. — Это верно. — Я искренне сожалею, — сказала она. — Спасибо. — Я опустила глаза вниз. Мои руки дрожали и похолодели. Этот разговор длился слишком долго, я просто хотела, чтобы это закончилось. — Но давайте обратимся к более приятным вопросам. — Она отхлебнула вина и спросила гладко: — Принц Кай, твоя тетя нашла для тебя подходящую невесту? Хотя изменение темы было приветствовано, оно было поразительно резким. И не, похоже, что это была приятная тема для Кая. У него был вид прижатого к стене кролика, когда он ответил: — Тетя Айла понимает, что я не хочу вступать в брак. Мне едва исполнилось восемнадцать, Ваше Величество. Меня удивило, что мы почти одного возраста. Все это беспокойное чванство заставило Кая казаться старше, тем более, что он был настолько уверен в себе, как капитан своего корабля. Опять же, Аркус был королем, и он был не намного старше. Его серьезное поведение всегда заставляло его казаться более чем на несколько лет старше меня. — Действительно, но самые могущественные из нас обязаны производить наследников, как ты знаешь. Хорошо начинать молодыми. Ты видел, как это со мной. Я не могу иметь детей, и теперь преемственность не определена. Кай на несколько секунд замер. — Я серьезно рассмотрю этот вопрос, Ваше Величество. — Возможно, раз твоей матери нет в живых, и твоя тетя не нашла подходящую девушку, я могу помочь тебе найти невесту. Его глаза расширились. Я подавила смех над выражением его лица, облегчив разговор. — Вы очень великодушны, — пробормотал он, сжимая свой бокал. Тарелки были убраны и подан десерт, крошечные ледяные пирожные, наполненные сладкими ягодами и сливками. В том, что я считала прозрачной попыткой предотвратить любые дальнейшие разговоры о браке, Кай вел разговор, направляя его на нейтральную территорию. Я сделала заинтересованное выражение для всех, но мысленно пересматривала свои планы. — У тебя многое на уме, — сказал принц Эйко, наклоняясь вперед через стол и говоря низким голосом, чтобы не прерывать разговор Кай с королевой. Я надеялась, что на моем лице не было беспокойства. Он добавил: — Ты, должно быть, нервничаешь из-за своих испытаний. — Да, немного, — призналась я, радуя, что у меня есть разумный повод для беспокойства. — Прости, если я невнимательна. Он отмахнулся от извинения. — Это естественно. В такую ночь, кто был бы внимателен. И трудно не знать, чего ожидать, не так ли? Он взглянул на королеву, которая все еще разговаривала с Каем и наклонилась дальше. — Я могу сказать тебе несколько вещей, не нарушая клятвы. Если хочешь. — Пожалуйста, — сказала я, удивляясь, почему он хочет мне помочь. Что он получит от этого? Он сжал пальцы, напоминая мне немного Брата Тисла, когда он собирался читать лекцию. — Каждое испытание проверяет способности, поэтому первое, второе и третье испытания все они очень отличаются друг от друга. Они предназначены для того, чтобы подтолкнуть тебя к твоим пределам, чтобы только самые сильные из Огнекровных имели шанс пройти. Однако сила дара не гарантирует успех. Существуют и другие факторы, которые могут повлиять на твой успех или неудачу. — Какие факторы? — спросила я. — Некоторые из них являются физическими, такими как выносливость, ловкость или мастерство. Некоторые являются умственными, такими как приспособляемость и упорство. Твоя воля, твои решения, могут сыграть большую роль в испытаниях. Внезапно я заметила, что стол затих. Я взглянула на королеву, наблюдающую за принцем Эйко. — Ты очень близка к тому, чтобы слишком много рассказать, мой дорогой, — сказала она шелковыми тонами. — Завтра она узнает больше, и я думаю, это достаточно скоро. Принц Эйко откинулся на спинку стула. — Конечно. — Удачи тебе завтра, Руби, — сказала королева Налани, поднимаясь на ноги. Принц Эйко, Кай и я тоже встали. — Благодарю вас, Ваше Величество, — ответила я реверансом, когда мне пришел в голову вопрос. — Ваше Величество, когда вы рассказывали мне свою историю, вы нигде не упомянули о том, что случилось с Ледокровными, проживающими в Судазии. Возможно, в следующий раз вы сможете рассказать мне больше. Она улыбнулась, но холодно, словно лед, а не огонь, пробежали по ее венам. — Почему-то, дитя, я предположила, что ты знаешь. Когда стало ясно, что мои люди в Темпезии были потеряны для меня, я окружила всех Ледокровных, живущих в моем королевстве. Некоторые из них стали подчиненными слугами, как мой верный Ренир. — Она указала на одного из лакеев, стоящих у стены, и я заморгала. Как я пропустила это? Глаза у него были бледно-голубые, тонкие, но, безусловно, знак Ледокровного. — А те, кто отказался идти на службу? — спросила я с любопытством, заставляя себя не пялиться. Она взглянула на меня, ее глаза были холодными и непроницаемые, как тюремные стены. — Я приказал своим Огнекровным мастерам казнить их всех. Глава 13. В ту же ночь я ходила по мягкому, богато узорчатому ковру в своей комнате, когда в мою дверь раздался мягкий стук. Я открыла ее, чтобы увидеть Кая, все еще в одежде с ужина, и кружкой в каждой руке. — Могу ли я войти? Сознавая насколько, тонкая ткань моей ночной рубашки, я скрестила руки на груди и отступила. — Думаю да. — Не можешь заснуть? — спросил он, закрывая дверь ногой. Я пожала плечами. — Я тоже не мог спать перед первым испытанием. — Он протянул кружку. — Чтобы успокоить нервы. — Это чай или вино? Мне нужно быть быстрой завтра. — Это означает, что тебе нужно поспать. Всего несколько капель. Я вздохнула и взяла кружку. Он удар своей кружкой по моей. — За становление мастером. — Мы пьем за тебя или меня? Он усмехнулся. — За обоих. Все было во мраке за исключением света от моей единственной свечи. Пустота прижалась к нам так, словно хотела проглотить нас целиком. Насколько я знала, эта ночь была моей последней, в последний раз я чувствовала комфорт в кровати, в последний раз, когда я была в своих мечтах и думал о человеке, о котором я больше всего заботилась в этом мире. После ужина я написала письмо Аркусу, рассказав ему, обо всем, на что у меня никогда не хватило смелости сказать ему в лицо. Горячие слезы падали, размывая чернила и с шипением делали крошечных отверстий в пергаменте. Я надеялась, что он простит меня. За это и за все остальное. Я отодвинула мысли об Аркусе, по крайней мере, насколько могла. Он никогда не был далеко в моей памяти. — Ты уверен, что я пройду? — спросила я, и мой живот завязывался узлом. Я узнала эти нервы — они были такими же, какие я ощущала каждый раз, когда мне приходилось входить на арену короля Расмуса. Он дал мне порицающий взгляд. — Я бы не потратил свое время на этой неделе, если бы думал, что ты не сможешь пройти. Не так обнадеживающе, как я надеялась, но, может быть, это была высокая похвала от Кая. В конце концов, он провалил, по крайней мере, одно из испытаний. — Ты прошел первое испытание? — Конечно. Я прошел первые два испытания, поэтому мне не нужно их повторять. — Он сделал глоток, а затем уставился на свою кружку и осторожно закрутил ее. Я наблюдала за его густыми ресницами, на несколько оттенков, более темные, чем его волосы, отбрасывающие тени на его щеки. Он выглядел почти меланхолично, что было настолько необычно для него, что мое сердце немного сжалось. Я сделала еще один глоток. — Ты когда-нибудь задумывался, насколько жестоки испытания? Они рискуют жизнью любого, кто недостаточно силен. Я не вижу разницу между этим и ареной Ледяного Короля. — Испытания — это выбор, — сказал он защищаясь. — Никто не вынуждает их проходить. И есть выход из первого испытания для тех, кто понимает, что он недостаточно сильный, чтобы закончить. — Он закрыл рот, словно понимая, что слишком много сказал. — Однако если ты уходишь, ты теряешь шанс на прохождения испытания, и тебе никогда не позволят пройти его снова. — Если только я не буду торговаться с королевой, как ты. О, подождите, ты же исключение из всех правил. — Я заставила себя улыбнуться. — Действительно. — Он поднял свою кружку в знак признания, его губы изогнулись, затем осушили ее и, перевернув, поставили вниз. — Что ж, полагаю, я должен позволить тебе поспать. Я не хочу быть причиной твоей усталости в самый важный день в твоей жизни. — Прежде чем ты уйдешь, у меня есть просьба. — Я подошла к туалетному столику и подняла свернутый пергамент. — Если я не вернусь из своего испытания, я хочу, чтобы ты убедились, что это вернется в Темпезию. Кай нахмурился над свитком. — Кому? — Аркусу, — просто сказала я. Он нахмурился еще сильнее и не двигался, чтобы взять письмо. — Просто отдай ему. — Я вложила письмо к нему в руку. — Это последняя просьба. Вы выполняете здесь последние просьбы, не так ли? — Мы пытаемся.