Опустив пятки на пол, она развернулась и увидела меня. – Пора ужинать. Садимся за стол. Мама подошла к столу первой, положила руку бабушке на плечо и губами указала на отца. Они все сидели в конусе света, который нарисовала на столе висящая над ним лампочка. Я увидел, что волосы под резинками маски на голове сестры еще мокрые. Мама и бабушка принялись раскладывать по местам пакеты с рисом, банки с консервированным тунцом, яйца и мешки картофеля. Сейчас они лежали в шкафах, как и всегда. Правда, теперь свободного места стало гораздо больше. – Кстати, раз ты пришел, – повернулся ко мне отец. – Почему ты постоянно торчишь у того окна? Мечтаешь уйти отсюда? – Я был не у окна. – И никуда уходить он не хочет, – вмешалась мама. – Он много чего прячет в ящике, – выпалил брат. – Вот как? И что ты там прячешь? – заинтересовался отец. Брат открыл рот, чтобы выложить все, что знает, но тут на столе появилась кастрюля с дымящимся супом. – Давайте поедим, – сказала мама. Половником она принялась разливать суп по тарелкам, расставленным бабушкой. Она наполнила и седьмую тарелку. Ту, из которой никто никогда не ел. Содержимое всегда выбрасывали в мусорное ведро или выливали в раковину. 7 А тем вечером прилетел еще один светлячок. Лежа в постели, я слушал обрывки фраз, долетавших до меня из общей комнаты, где вся семья смотрела фильм по телевизору. Папа включал его так часто, что я помнил наизусть каждое слово, паузу и даже выстрел. Я шепотом произносил их в темноте. В подвале был телевизор, но не было антенны и сигнала. На большой книжной полке стояло много кассет, которые мы смотрели на видеомагнитофоне с надписью «Бетамакс» на боку. Папе нравились фильмы про ковбоев. Подражая скачущему на лошади храбрецу, я вытаскивал из-под одеяла воображаемый пистолет, составляя его из пальцев, и стрелял. И тогда заплакал ребенок. Будто мои пули долетели до его кроватки. Послышались мамины шаги по коридору, за ней бабушкины. После того как он едва не задохнулся, они в страхе бежали к нему, боясь опять увидеть синим. Я осторожно приоткрыл дверь, интересно было узнать, что происходит. Экран телевизора отбрасывал блики на стену в коридоре. Папа сидел в полосатом кресле, а брат на коричневом диване и смеялся совсем не к месту, когда следовало бы нахмуриться, он не вполне понимал, что происходит. Сестра устроилась на полу и использовала диван как спинку, ноги были скрещены, руки сложены на животе. Взгляд ее был таким, будто она смотрит не в телевизор, а на аквариум. – Заткните этого ребенка! – заорал отец. Его крик был громче выстрелов в кино и даже плача моего племянника. Я прошел по коридору к его комнате и наступил на что-то острое. Это оказался маленький гвоздик из ящика с инструментами отца. Я испугался, что он впился в ногу, но он отскочил и покатился по полу. Войдя в комнату, я сразу почувствовал запах пудры. Мама стояла у кроватки и укачивала на руках ребенка. Увидев меня, она приложила палец к губам, чтобы я молчал. Когда лицо ее освещала вспышка света от экрана, если, например, показывали солнечный день в горах, я мог отчетливо различить черты. Однако, если экран был темным, когда показывали измазанное грязью лицо ковбоя, лицо превращалось в серое пятно. Я обхватил руками маму за талию под растянутой футболкой, теперь ребенок был совсем рядом. – Тише, успокойся, – прошептал я. Мама вздохнула. Стоящая за спиной бабушка обняла меня, оставив лежать руку на моей голой груди. И вот тогда я увидел. Кружащийся зеленый огонек в коридоре. Несколько вспышек пунктиром провели линию от потолка до пола. Я оттолкнул бабушкину руку и готов был броситься ловить светлячка. – Ну-ка, подожди, – сказала мама, и я решил, что она говорит со мной и тоже видела зеленый огонек. В спальне вспыхнул свет, и светлячка не стало видно. Я зажмурился от резкой боли в глазах. Ребенок перестал плакать. Мама выключила свет, и он опять захныкал. Вспыхнул свет, и ребенок умолк. – Так было и с ним. – Мама указала на меня пальцем. – В темноте он всегда плакал. – Так было со мной? – удивился я. Мама передала ребенка бабушке и усадила меня на кровать рядом с собой. – Когда ты был таким же маленьким, боялся темноты, – объяснила она. – В первую ночь ты не унимался, пока кто-то не включил свет. – Но я больше не боюсь. Мама улыбнулась, и глаз ее закрылся. – Конечно нет. – А как я перестал бояться? – Все страхи проходят. – Мама встала, подошла к двери и подняла руку к выключателю. – Когда осмелишься посмотреть им в лицо. – Она выключила свет. Младенец громко заорал. Бабуля принялась его укачивать и утешать, а я стоял и ждал, когда глаза привыкнут к темноте. Когда я смог видеть и выглянул в коридор, светляк уже исчез. – И ты позволишь ему плакать? – спросил я. Племянник орал во всю мощь легких, изо всех сил напрягая горло. Два темных силуэта приблизились к кроватке. Один из них согнулся пополам, это была бабушка, она положила ребенка в кроватку. – Мы больше ничего не можем сделать, – ответила она мне. – В темноте нет ничего плохого, – поддержала мама. Малыш кричал еще громче, хотя это казалось невозможным. – Заткните же его! – выкрикнул из общей комнаты отец. Мама с бабушкой стали энергичнее раскачивать кроватку. Я подошел и встал рядом. – Ты не бойся, – прошептал я. – Темно – это не так уж плохо. Мама вздохнула, услышав, что я повторил сказанное ею. Однако ребенок плакал, несмотря ни на что. Ножки кресла отца царапнули пол в комнате, и он появился в дверном проеме в пляшущем свете экрана. В фильме кто-то играл на губной гармошке. – Что стряслось с этим ребенком? – Его беспокоит темнота, – ответила мама. Папа нажал на выключатель. Я успел вовремя закрыть глаза. – А он что здесь делает? – Я знал, что отец говорит обо мне. – Тебе что здесь понадобилось? – Я не мог заснуть. Решил посмотреть, что случилось. Папа еще несколько раз щелкнул выключателем, убеждаясь, что ребенок успокаивается, когда в комнате светло. – Так не выключайте свет, – бросил он. – Мы должны, – заявила мама. – Не может же свет гореть всю ночь. – А как будет спать твоя дочь? – поддержала бабушка. – Это ведь и ее комната. – И ребенок должен привыкать спать в темноте, – продолжала приводить доводы мама. Папа вдохнул и нажал на выключатель. В помещении вновь стало темно. Малыш заплакал. – Ты, отправляйся спать, – приказал отец. – Тебе известно, что Человек-сверчок делает с мальчиками, которые плохо себя ведут. Прежде чем убрать руки с рейки кроватки, я прошептал: – Ты не волнуйся, у меня есть идея.