– Да, мэм. – Иногда чем меньше сказано, тем лучше. Они остановились перед домом, и Руби выскочила со словами: – Давай помогу открыть дверь, она иногда заедает. – Она открыла машину, а затем схватила его за руку, передавая ему маленький сложенный клочок бумаги. С ее губ сорвался легкий звук: – Ш-ш-ш. Он незаметно сунул листок в карман: – Спасибо, что подвезли! Я ценю это. – Всегда пожалуйста, – ответила Руби. – Передай от меня привет своей маме. – Так и сделаю. Ее муж крикнул через открытое окно: – Увидимся на ярмарке в эти выходные. Он помахал рукой, когда они отъехали, затем открыл ворота и направился по дорожке к дому. Когда он добрался до крыльца, бабушкины глаза внезапно открылись. – Том! Ты выглядишь растрепанным. Что случилось? – Просто вспотел, бабуль. – Он провел пальцами по своим спутанным волосам. – Весь день работал на ярмарочной площади. – Она не ответила, поэтому он добавил: – Могу я что-нибудь для тебя сделать? – Нет, спасибо. Я в порядке. Независимо от того, сколько раз он испытывал это, вид ее шевелящихся губ и звук голоса Кэтрин Седжвик, грубого от десятилетий курения, всегда нервировали его. Он кивнул. – Ну, если ты передумаешь, просто дай мне знать. Я всегда рад помочь. Рядом с ней пес Бо тихонько заскулил, что побудило Тома погладить того по голове. Он начинал привязываться к собаке, которую не требовалось выгуливать, кормить или убирать за ней. Лучше всего то, что он казался дружелюбным, хоть его рот и не двигался. – Такой хороший внук. А теперь иди внутрь. Родители тебя заждались. Он сделал, как ему было сказано. Мэрион, сосредоточенно стоявшая на краю лестницы с метелкой из перьев в руке, остановилась, когда он вошел в дверь. – Том! Как прошел твой первый день? – Казалось, она искренне рада его видеть. – Все прошло хорошо. Наверху он услышал, как решительно открылась и закрылась дверь. Дороти. Только она. Энн была слишком нежна, чтобы так сильно закрыть дверь. – Твой отец на заднем дворе натягивает для меня бельевую веревку. Я оставила ужин, он ждет тебя на плите. – Она добавила: – Если тебе нужна компания, я бы с удовольствием послушала, как прошел твой день. – Спасибо, но я слишком устал, чтобы говорить. Думаю, поем, потом умоюсь и лягу спать пораньше. – Он рассеянно похлопал по карману, в котором лежала записка Руби – настоящая причина, по которой он хотел побыть в одиночестве. – Ну ладно, – сказала она разочарованно, – можем поговорить позже. Глава двадцать вторая До сих пор Феликс Уортингтон был верен своему слову. От персонажа Энн почти ничего не требовалось. – Думай об этом как о прогулке, – сказал он. – Ничего слишком напряженного. Она знала, что это, вероятно, повлечет за собой нечто большее, но его голос звучал убедительно. В свой первый день она помахала на прощание остальным, а затем устроилась на диване, чтобы почитать роман Агаты Кристи «Смерть в облаках». Преподавая полный рабочий день и заботясь о своей семье, она годами не могла засесть за хорошую книгу. Приятно, что Эркюль Пуаро по-прежнему справляется с поставленной задачей. Предусмотрительно со стороны Уортингтона снабдить книжный шкаф разнообразными романами той эпохи. После обеда Энн провела некоторое время, сидя в кресле-качалке на крыльце рядом с бабушкой и наматывая пряжу из мотков в клубки (рекомендуемое занятие, упомянутое в ее утренних инструкциях). Она обнаружила, что накручивание мягких прядей странно гипнотизирует и успокаивает. В Хейвене время текло медленнее, вероятно, потому, что она не получала постоянных уведомлений на свой телефон. Ее телефон. Если бы она хотела иметь что-то при себе, так именно его. Она скучала по Аарону и девочкам. Они вчетвером представляли собой сплоченную группу. Родив двух дочерей, она обрела для себя хороших друзей. Она все ждала, что Эмили превратится в бунтующего подростка, униженного тем, что ее видели с родителями и младшей сестрой, но пока этого не произошло. Эмили приходила домой из школы, разрываясь от желания рассказать ей о своем дне. Она была добра к своей младшей сестре. Лорен никогда не видела признаков соперничества между ними, только взаимную привязанность. Как семья, они шутили друг с другом и с удовольствием отправлялись в совместные поездки. Море поддразниваний, смеха и подпевания музыке. Так непохоже на ее собственное детство. Аарон сказал, что она дает Эмили и Шарлотте детство, о котором сама мечтала, и, немного подумав, она согласилась. Они не были идеальными родителями, но в доме всегда царила любовь, и ее девочки всегда будут друг у друга, даже после того, как их родители уйдут. Они никогда не останутся одни. Руки и сердце болели при мысли о них, но она находила утешение в том, что ее десятидневное отсутствие пойдет на благо семьи. Лорен собиралась обеспечить их финансовое будущее. Во-первых, у ее дочерей никогда не будет студенческих ссуд, и они с Аароном могли бы безбедно выйти на пенсию с большим запасом на случай непредвиденных расходов. Ее присутствие здесь также означало, что у остальных четырех актеров был шанс получить большую выплату, хотя, кроме Мэри, финансовое благополучие остальных ее не особо заботило. Обычно она не желала людям зла, но с этой группой, казалось, не могла выйти за рамки прошлого. Плохие воспоминания держали ее. Она могла простить, но никогда не забудет. Молодая мать, толкающая детскую коляску, помахала с тротуара и весело крикнула: – Добрый день. – Сегодня прекрасный день, – ответила Энн, поднимая руку в знак приветствия. – Приятной прогулки. После того как молодая женщина прошла мимо, рядом раздался голос: – Похоже, скоро пойдет дождь. Вот черт! Даже зная, что аниматронная бабушка Барлоу может говорить, это все равно напугало ее, заставив подпрыгнуть и сбить клубок пряжи с колен. Протянув руку, чтобы поднять его, Энн сказала: – Это не похоже на дождь. – Небо под потолком было ярко-голубым, а облака казались рваными, плывущими очень медленно. Полная противоположность дождливому дню. – Иногда вещи не такие, какими кажутся, – голова повернулась, чтобы посмотреть прямо на нее, и глаза моргнули. Эффект был жутким. Губы шевельнулись и сформировали слова: – Знаешь, ты всегда была моей любимицей. Такая добрая, милая девушка. – Спасибо тебе, бабушка. У Энн возникло неприятное ощущение, что бабушку на самом деле никто не программировал говорить, а вместо этого она была просто динамиком, через который говорил кто-то реальный. Или, может быть, ее речь активировалась, когда кто-то набирал слова? Чтобы проверить свою теорию, она сказала: – Бабушка, я надеялась, что ты сможешь мне кое в чем помочь. Я помню случай, когда Бад упал с дерева, но Дороти говорит, что мне это приснилось. Бабушкины глаза моргнули с легким щелчком, и ее голова закивала вверх-вниз. – Эх, не слушай ты Дороти. В ней нет того здравого смысла, которым Бог наделил даже кузнечика. Энн положила клубок пряжи себе на колени и внимательно посмотрела бабушке в лицо. – Так ты помнишь, как он упал? – Просто доверяй своим собственным инстинктам. – В голосе пожилой леди слышались нотки старого деревенского жителя. – Тебя правильно воспитали, и ты должна быть уверена в своих знаниях. Не очень полезно. Может быть, это все-таки была программа. Лорен вспомнила тот момент, когда для нее все изменилось. Работа над шоу началась достаточно хорошо. Она не была пределом мечтаний, но девушке нравилось быть частью семьи, пусть и понарошку. Наличие старшей сестры давало ей чувство безопасности и пример для подражания. Она не возражала ходить за всеми хвостиком и была польщена, когда Аманда отвела ее в сторону и поделилась с ней секретом. – Мне действительно нравится Нил, но я думаю, он боится пригласить меня на свидание, потому что я звезда шоу. План Аманды состоял в том, чтобы привлечь внимание Доминика и заставить Нила ревновать, а роль Лорен во всем этом заключалась в том, чтобы прервать Доминика и Аманду, когда они сбегали вместе, пока все не стало, как выразилась Аманда, «слишком жарко и тяжело». Аманда должна была быть признательна, но перед актерами и съемочной группой набросилась на Лорен, крича, чтобы она перестала шпионить за ними. – Разве кто-то не должен за нее отвечать? – крикнула она, и тетя Джеки прибежала, чтобы отчитать ее. Лорен пыталась объяснить, но ей никто не поверил. – Она лжет, – сказала Аманда. – Это все неправда. Позже Аманда и Доминик обзывали ее врединой, плаксой и подражательницей, сопровождая это издевательским смехом. Мэри была добра к девочке, однажды обняв Лорен за плечи и сказав: – Я знаю, ты хочешь пообщаться со старшими детьми, милая, но они действительно хотят уединения. – Даже милая Мэри поверила им больше, чем Лорен, которая на самом деле говорила правду. В тот момент стало очевидно, что она была предоставлена самой себе. Никто из взрослых не мог ее защитить. Тетю Джеки заботила только карьера Лорен – деньги и статус. Мэри, непревзойденный профессионал, была доброй, но только мимоходом; Джефф был слишком опустошен, чтобы заботиться о ком-то еще; а Доминик и Аманда были злыми и непостоянными. Остальные актеры и съемочная группа были слишком поглощены своей работой, чтобы заботиться о чужом благополучии, и после того, как Аманда заклеймила ее как назойливую лгунью, никто не хотел находиться рядом с ней. Только Шон оставался рядом. Она была подростком, а он – ребенком, но в глазах маленького мальчика жила мудрость старой души. Актерство не являлось его сильной стороной, как и чтение, но он был умен и все замечал. Она начала искать его, просто чтобы было с кем посидеть во время еды и простоя. На короткое время она действительно почувствовала, что у нее есть младший брат по имени Бад. Но потом он поранился, и когда она попыталась рассказать правду о том, что произошло, ее снова назвали лгуньей. После того как он покинул шоу, она снова осталась одна. Глава двадцать третья