Никифор дословно передал Натали пожелания гостей, добавив от себя несколько крепких словечек в их адрес, и ушёл, ворча что-то себе под нос. Натали внимательно всё выслушала, молча переглянулась с Танюшкой, которая сегодня одна хлопотала на кухне из-за поездки старшей подруги с Капитоном на станцию. Девушки сели у разделочного стола, за несколько минут набросали меню на ужин и ближайшие два дня, согласуясь с имеющимися запасами, и отдали его Варваре для обсуждения с графиней. Следующим шагом стали переговоры с герром Бергом о том, что нужно изменить список заказов и, соответственно, расходов. Увидев меню, поданное для одобрения Варварой, Лидия Львовна несказанно удивилась, но, будучи дамой светской, умела, когда хотела, держать себя в руках, поэтому только недоверчиво спросила у ключницы: - И ваша кухарка на такое способна? Это же французская кухня? Варвара, не вдаваясь в объяснения, заверила, что всё будет сделано, как пожелает Её Светлость. Польщённая величанием «светлостью», хоть и ошибочным, Лидия Львовна милостиво кивнула: - Пусть готовит. Посмотрим. ⃰ ⃰⃰ ⃰ Почти четыре дня Натали умудрялась, живя по соседству с Ирэн, не попадаться на глаза ни ей, ни графине. Лидия Львовна снизошла до того, чтобы передать кухарке, что она «удовлетворена её стряпнёй», что для неё было проявлением высшей степени похвалы. Встречаться же с кухаркой лично было совершенно ни к чему. Ирэн, в свою очередь, просыпалась часам к двум по полудни, вечер проводила с графиней, а на ночь брала из библиотеки какой-нибудь французский роман, но засыпала уже через несколько страниц, чем несказанно радовала свою горничную, вынужденную сидеть и ждать, когда барышне захочется спать, чтобы загасить свечи. Натали, наоборот, увлечённая открытой для неё Николаем русской литературой, перечитав всё, что было доставлено с последней почтой, решила отнести эти книги и журналы в библиотеку и взять что-нибудь из уже имеющегося там. Она как раз выбирала между Карамзины и Кантемиром, склоняясь всё-таки к первому по причине бОльшей доступности его языка, когда в библиотеку, шурша юбками, вплыла Ирэн. Натали с трудом смогла скрыть досаду, прекрасно понимая, что теперь ей не избежать расспросов, подозрений и обвинений. Ирэн замерла от удивления, увидав у книжных полок небольшого роста девушку в простом домашнем платье, испуганно прижимавшую к себе две книжки. Ирэн не слышала, чтобы в доме были ещё гости. - Кто Вы? – спросила она наконец, внимательно разглядывая Натали. - Добрый вечер, мадемуазель Ирэн, - поздоровалась девушка. – Моё имя Натали. Я служу здесь. - Служите? – изумилась Ирэн. – Вы? - Да, мадемуазель, - подтвердила Натали. – Я кухарка. - Это шутка? – не поверила Ирэн. – Вы не похожи на крепостную. Откуда Вы взялись? - Из Франции. - Ничего не понимаю, - Ирэн рассматривала свою собеседницу и, чем более открывала в ней приятных глазу черт, тем сильнее становилась её неприязнь. – Но если Вы… ты… кухарка, то что ты делаешь в библиотеке? - Месье Полынский позволил мне брать книги из его библиотеки, когда захочу, - объяснила Натали. - Да старик уже из ума выжил, раз ему взбрела в голову подобная глупость! – фыркнула Ирэн. – И потом, он уже умер. - Я имела в виду не покойного графа, мадемуазель, а нынешнего, Николая Ивановича Полынского. - Какие отношения связывают тебя с молодым графом? – подозрительно прищурилась Ирэн. - Я не понимаю, о чём Вы говорите, мадемуазель, - потупилась Натали. - Прекрасно ты всё понимаешь! – взвилась Ирэн. – Не строй из себя невинную овечку. Ха! Весь свет думает, что граф убивается по своей покойной жене, а он, оказывается, развлекается с какой-то девкой! - Это неправда, - ровным голосом возразила Натали. - Молчи! – завопила Ирэн. – Я сей же час расскажу его тётушке, какой разврат творится в этом доме! Натали только вздохнула, понимая, что теперь началось то, чего она больше всего опасалась. Расследование, учинённое графиней Лидией Львовной, затянулось за полночь. Сначала она больше часа пытала Натали, выспрашивая подробности её появления в усадьбе Полынских, затем велела позвать управляющего и почти столько же расспрашивала его. Генрих Францевич держался с вежливым достоинством, отвечая на самые каверзные вопросы. Выяснив, что Натали привёз в поместье не Николай, графиня немного успокоилась, но потребовала, чтобы её уволили и нашли новую, на что герр Берг невозмутимо возразил: - Простите, графиня, но я не могу это сделать по двум причинам. - Что за причины? - Во-первых, в наших краях невозможно найти повара или кухарку с таким мастерством. Во-вторых, у меня нет полномочий увольнять слуг, я распоряжаюсь только крепостными. - А кто их нанимает и увольняет? - Сам граф. - И много у него наёмных служащих? - Пятеро, мадам. Известная Вам кухарка, дворецкий в петербургском доме и три управляющих поместьями, в их числе и ваш покорный слуга. - Хорошо, - сдалась графиня, - пусть работает, пока мой племянник не вернётся. Но потом я не допущу присутствия французской девки в этом доме, поэтому потрудитесь подыскать к его приезду новую кухарку, а лучше – повара. - Как скажете, мадам, - вежливо поклонился герр Берг. – С Вашего позволения. Уже в дверях графиня снова окликнула управляющего: - Герр Берг! Вы уверены, что эта… кухарка не любовница молодого графа? - Уверен, мадам. Ни молодого, ни старого, - заверил немец. - Старый меня не интересует, упокой, Господи, его душу, - перекрестилась Лидия Львовна и небрежно махнула рукой, отпуская Генриха Францевича. Тот снова сдержанно поклонился и вышел. - Какие грубые эти немцы, - фыркнула графиня. – Никакого почтения к положению и возрасту. Когда Лидия Львовна рассказала о результатах своего расследования Ирэн, девушка осталась недовольна, но тётушка смогла успокоить её: - Милая моя, Николай – очень приятный молодой человек, образованный, красивый. После смерти его жены и сына прошло пять лет, достаточно, чтобы успокоиться и начать заново. Теперь, когда он выйдет в отставку и снова начнёт выезжать в свет, он станет одним из самых завидных женихов. У тебя, дорогая Ирэн, самые высокие шансы, потому что ты первая, с кем он встретится по возвращении. С твоим необыкновенным очарованием ты уже можешь заказывать подвенечное платье. - А если он мне не понравится? - Никто силой тебя к алтарю не тянет, - пожала плечами графиня. – С другой стороны, посмотри на меня. Не прошло и пяти лет, как мой муж оставил меня в покое и дал возможность жить так, как мне хочется. А уж если ты сразу родишь ему сына, то можешь считать свой долг жены исполненным и жить в своё удовольствие. У моего племянника три поместья, несколько деревень, дома в Петербурге и в Москве - вы можете годами не встречаться с ним вовсе. - Заманчиво, - улыбнулась Ирэн. – А если учесть, что я единственная наследница отца и матери, то я стану одной из самых богатых женщин в России. Кроме того, после смерти деда мне отойдёт всё его имущество, ведь мой дядя пропал без вести почти двадцать лет назад, и он не был женат. Наконец-то я смогу сама распоряжаться своей жизнью! - Прекрасные перспективы, дорогая, - поддержала её графиня. – И ты ещё волновалась из-за какой-то там кухарки?! Глава 16 Николай подъезжал к почтовой станции около полуночи. Он никого не предупредил о своём приезде, поэтому сейчас его не ждал Капитон, как в прошлый раз. Ночевать на станции, когда до дома два часа пути, не хотелось. Можно, конечно, остановиться у Катерины, но придётся тогда до утра объясняться по поводу своей хромоты, слушать охи и причитания. Нет, к Катерине надо приезжать специально и на несколько часов, чтобы она могла вдоволь налюбоваться на своего красавчика, наговориться с ним от души. Поэтому Николай, отметив подорожную, распорядился оставить на хранение до завтра его багаж, а сам, отвязав от почтовой кареты своего нового жеребца, купленного взамен погибшего Перуна, оседлал его и налегке отправился домой верхом. Тёплая июльская ночь увлекала не торопиться и насладиться всей её прелестью. Николай думал, что, выехав на луговую дорогу, сразу понесётся вскачь, но не смог заставить себя даже тронуть поводья. Конь почувствовал, что хозяин не спешит, и шёл шагом по незнакомой дороге, а Николай наслаждался дурманящими запахами цветущего разнотравья, оглушительным стрекотом цикад и лёгким ночным ветерком. Так шагом проехал он версту, пока не вспомнил, почему с таким нетерпением спешил в своё поместье, что заставило его передвигаться и днём, и ночью по тряским российским дорогам, почти не останавливаясь на ночлег, и чем его сегодняшнее настроение отличается от того, с которым он ехал в родной дом полгода назад. Да, теперь ему было к кому ехать. Очнувшись от своего отчаянного оцепенения, он огляделся и вспомнил, что не один в мире, что есть люди, которые дороги ему и которым дорог он. «Вы сами себя жалеете», - вспомнил он прозвучавшие, будто пощёчина, слова Натали. Как он тогда разозлился! Как ему захотелось наказать эту дерзкую девчонку в выцветшем платье, схватить её за плечи и встряхнуть хорошенько, а потом впиться ртом в эти упрямо поджатые губы и пить, пить, пить из этого источника, пока освежающая влага не заплещется у краёв пересохшего за пять лет колодца его жизни. Да, теперь он снова хотел жить, хотел эмоций, удовольствий, любви, безумно хотел эту женщину и не испытывал по этому поводу ни капли вины. Представив, как она сейчас спит, разметав по подушке свои медовые волосы, Николай почувствовал лёгкую волну возбуждения и желание скорее увидеть Натали. Он не любил беспокоить слуг ночью, но решил, что сегодня обязан искупаться и переодеться с дороги, чтобы утром предстать перед любимой во всей красе. Он пустил коня рысью, затем перешёл на галоп, и скоро уже был у реки, откуда, будь это день, виднелись бы крыши его дома и фамильной часовни. На подъезде к усадьбе Полынского встретили лаем дворовые собаки, но узнав по голосу своего, успокоились, изредка только порыкивая на чужого коня. Сторож не спал, как опасался Николай, и это его порадовало. Он разбудил конюха, и Гаврила, радостно мигая спросонок, начал рассёдлывать жеребца, заодно знакомясь с новым подопечным. - А Перун-то где, барин? Неужто продали? – спросил он у Полынского. - Погиб Перун, - нахмурился Николай. – Меня заслонил, а сам мою пулю в себя принял. Гаврила охнул от такого заявления и испуганным взглядом проводил барина до ворот конюшни, наблюдая, как тот идёт вдоль стойл слегка прихрамывающей походкой. Николай уже подошёл к крыльцу, когда заметил слабый подрагивающий огонёк в окне первого этажа. Прикинув, он с участившимся сердцебиением понял, что это может быть окно комнаты, которую занимает Натали. Ему захотелось убедиться, что это именно так, и он отправился вдоль террасы, считая окна. Как он и ожидал, свеча горела в её комнате, но шторы были закрыты, и огонёк пробивался лишь через небольшую щель. Николай хотел коснуться стекла и заглянуть в эту щёлочку, смеясь сам над собой за это ребячество, но неожиданно рука его в темноте дотронулась до…шторы. «Окно открыто!» - обрадовался граф и осторожно просунул ладонь между полотнами ткани. В увеличившуюся щель он разглядел прикроватный столик с уже догорающей свечой и угол подушки. Ему не хотелось пугать девушку, но и удержаться от искушения увидеть её прямо сейчас он был не в силах, поэтому ещё немного отодвинул ткань, и от увиденного у него перехватило дыхание. Она выглядела именно так, как он себе представлял. Нет, ещё лучше. Он сам не понимал, как угадал, что она спит без ночного чепца. «Никогда не позволю ей его надевать», - подумал Николай. Волосы её покрывали половину подушки, потому что девушка спала на боку, трогательно подложив под правую щёку левую ладошку, в правой руке она держала книжку, когда сон застал её, и теперь ладонь покоилась между страницами, словно закладка. Укрыта девушка была лёгким одеялом, в точности повторяющим контуры её тела, и только в одном месте из-под него выглядывала розовая пятка с маленькой родинкой сбоку. И почему-то именно от неё Николай никак не мог оторвать взгляда. Проглотив комок в горле, он потихоньку подтянулся и перелез через подоконник в комнату. Тени на стенах задрожали, когда Николай впустил в помещение струю ночного воздуха, побеспокоившую пламя свечи. Он подкрадывался к кровати осторожно, стараясь не стучать подкованными сапогами. На столике он разглядел чернильницу с пером и несколько исписанных круглыми ровными буквами листков бумаги. Николай взял один и поднёс ближе к свече: имена, даты, схемы, слова с толкованием их значения, около некоторых из них стоит закорючка вопросительного знака. По всему было видно, что это не просто чтение на ночь, чтобы уснуть. Он осторожно убрал руку Натали с книги и, закрыв, взглянул на обложку. Это была четвёртая книга «Истории государства Российского» господина Карамзина. - Я не могу осилить Сумарокова и Кантемира, - прозвучал вдруг совершенно спокойный голос Натали. – И Ломоносова понимаю через слово: мне недостаёт знаний по античной мифологии. Николай поднял глаза на девушку: она, казалось, совершенно не была удивлена его появлением в её спальне спустя четыре месяца после отъезда. Он решил поддержать разговор: - Знаете, сколько русских барышень читали исторические труды господина Карамзина? - Сколько? - Не более двух, - ответил Николай и, подумав, добавил, - с половиной. - Почему с половиной? – изумилась девушка. - Потому что Вы только наполовину русская, - пояснил он и улыбнулся. - Вы снова шутите, - Натали села на постели и расчесала пальцами спутавшиеся волосы. – И Вы всегда являетесь в моих снах в одном и том же образе.