- Что ж, тебе и заняться нечем? – поддразнила Катерина. – В подмосковных имениях уж лет пять как хозяйского глазу не было. Да и на столичное имущество не мешало бы глянуть. Родственники, поди, обижаются, что забыл к ним дорогу. У кузины Марьи Владимировны уже четверо детишек, а ты двоих только и видел. Да и Софья Владимировна второго ждёт, а ты даже на свадьбу не приезжал. Николай задумался и через минуту согласился: - Действительно, нехорошо получается. Умеешь ты, Катерина убеждать. «Горячая моя головушка, - думала Катерина, как обычно, провожая его до коновязи. – Пошли, Господи, ему счастья!» ⃰ ⃰ ⃰ Не ведая всего, что творится в душе Николая, Натали изводила себя ревностью. Не один раз уже она пожалела о том, что не приняла его предложения, и столько же раз укорила себя за малодушие и эгоизм. Очень трудно, оказывается, говорить себе «я правильно сделала», когда наблюдаешь из окна кухни за его прогулками с Ирэн, слышишь её весёлый смех в ответ на его шутки. Невыносимо получать распоряжения, на сколько гостей готовить обед, зная, что среди них обязательно будут барышни. Да, он очень рьяно бросился выполнять её условия и, похоже, не без удовольствия. И если граф Полынский копается в невестах здесь, в провинциальном поместье, то уж в Москве или Петербурге разгуляется вовсю. А слуги поговаривают, будто барин собирается в путешествие по своим владениям. Кстати, тётушка и мадемуазель Муратова пожелали его сопровождать, попутно приближаясь к столице, а это значит, что путешествовать они будут гораздо медленнее и в дороге у Ирэн не будет ни одной соперницы. Николай не собирался брать много вещей и вообще думал ехать верхом, но переубедить Лидию Львовну оказалось задачей практически невозможной. К тому же он, действительно, собирался навестить кузин, которые летом жили в имениях своих мужей, и вполне естественным было явиться к ним в компании их матушки. Но вот к отцу и брату Оленьки он поедет точно без них! И тут Николаю пришла в голову гениальная мысль! Это путешествие – прекрасный повод для общения с Натали. Действительно, ни у кого не вызовет подозрений тот факт, что богатый граф возит с собой повара по своим заглазным имениям: мало ли что подадут на стол в поместье, где крестьяне барина годами не видят. Николай сразу повеселел от этих размышлений и уже потирал руки, приговаривая про себя: «Вот теперь-то, мадемуазель Натали, я Вас выманю из Вашего кастрюльного убежища!» Глава 18 Адаму Бергу было недосуг прохлаждаться: он готовился к поступлению в университет. Генрих Францевич откладывал каждую копейку в течение многих лет, чтобы его мечта осуществилась в сыне. Но и сам мальчик усердно и с удовольствием занимался, и уже сейчас мог бы выдержать вступительные испытания. Отец не скупился ни на книги для его занятий, ни на время, чтобы проверить, обсудить усвоенное сыном, наметить план дальнейшей работы, посоветовать что-либо. Во флигеле комнат было не много, но все они были довольно просторные, поэтому Адам учился в своей спальне, где места доставало также на два книжных шкафа, полки, стол для письма и опытов, атласы, карты, глобус и ещё множество необходимых для учения принадлежностей. Адам уже решил для себя, что станет инженером и будет строить в России железные дороги. Кроме того, он был увлечён химией и анатомией. Но в воскресный день даже у трудолюбивых немцев принято отдыхать. По этой самой причине сегодня с самого утра Адам не покидал господскую кухню. Натали, как всегда, угощала его чем-нибудь вкусным, утверждая, что для наращивания мяса на шесть с лишним футов костей нужно есть за четверых. Юноша и не спорил, уплетал за обе щеки угощение, помогал по хозяйству и не забывал при этом следить глазами за хваткой, но не очень разговорчивой Танюшкой, которая под его взглядом краснела и отворачивалась. И если Натали Адам в своих мыслях вознёс на пьедестал, как верный рыцарь Даму Сердца, то с Танюшкой его тянуло подурачиться, поболтать о каких-нибудь глупостях, вроде рыбалки или привидений. - А что, грибы уже есть в лесу? – завёл он разговор с Натали. - Не знаю, - пожала плечами девушка. Этот жест она переняла у своей помощницы одним из первых, так как та предпочитала обходиться минимальным количеством слов. - Опёнки пошли, - лаконично сообщила Танюшка. - Вот бы набрать! – Адам мечтательно закатил глаза. - А Вы, мадемуазель Натали, сделали бы из них что-нибудь эдакое. Можно насушить, нажарить, насолить, суп сварить… Натали засмеялась, продолжая помешивать соус: - Вы столько всего наговорили, Адам, что, боюсь, понадобится телега грибов. Одному столько не собрать. - Одному – да, согласился Адам, - но если вдвоём сходить… Он увидел, как Натали заулыбалась, проследив за его взглядом, и поспешно добавил: - Или втроём. - Нет уж, - возразила Натали. – Идите вдвоём с Танюшей, а у меня ещё много работы. - Справишься одна-то? – оживилась девочка. Видно, ей тоже хотелось на простор, а не торчать целыми днями в душной кухне. - Конечно, справлюсь. Идите, - повторила Натали. – И не торопитесь, наберите побольше. Через пару минут Танюшки и Адама уже простыл след, а Натали принялась сеять муку для своих знаменитых булочек. Оставшись одна, она теперь могла поразмыслить о ситуации, в которой оказалась. Николай отправляется в поездку с тётушкой и Ирэн, с собой берут, кроме горничной Ирэн и кучера графини, Капитона и её, Натали. Это означает, что уже не спрячешься за Варвару и придётся общаться с графом напрямую. Придётся смотреть ему в глаза и делать вид, что думаешь только об обеде, что не было ни их задушевных бесед до его отъезда, ни безумного свидания в ночь возвращения. До сих пор Натали без смущения не могла вспоминать, как выдала графу свою самую большую тайну: призналась, что он снится ей каждую ночь, взъерошенный, усталый, небритый… и такой родной. Он и сейчас продолжает ей сниться, она просыпается и зажигает свечу, подолгу смотрит на тяжёлые занавеси, но они остаются неподвижными. Она так ни разу и не смогла поймать тот момент, когда он кладёт на подоконник луговые цветы, но каждое утро просыпается от их аромата и, наскоро одевшись, относит их в гостиную. Ирэн вне себя от радости, думая, что это граф старается для неё. Да и оба сувенира, предназначавшиеся кухарке, тоже достались ей. И только последний подарок, найденный утром на подоконнике, Натали была не в силах уступить никому: тоненькая книжка, изданная в Санкт-Петербурге, «Стихотворенiя М. Лермонтова»⃰. Да и Николай пошёл в этот раз на хитрость, собственной рукой поставив факсимиле от имени Натали: «Н.П.Краевская». ⃰( Здесь автор намеренно, в угоду сюжету, допускает историческую неточность: единственное прижизненное издание стихотворений М.Ю.Лермонтова было в 1840 году в типографии Глазунова под редакцией А.А.Краевского. В романе же действие происходит в 1838 году) Из задумчивости девушку вывел звук колокольчика. Послышались торопливые шаги Насти: Ирэн вызывала горничную. Потом по полу ритмично застучал деревянный протез Григория, и скоро сам старик вошёл в кухню. - Неужто опять гости будут? – спросил он, указывая на горку, выросшую под ситом. Девушка взглянула и ахнула: задумавшись, она насеяла муки дня на четыре. - Нет, Григорий Пахомыч, нынче никого не ждут, - и она начала торопливо ссыпать лишнее обратно в мешок. - Что-то ты, девонька, сама не своя, - заметил Григорий. – Случилось чего? - Нет, спасибо, всё хорошо, - через силу улыбнулась Натали. – А Вы как себя чувствуете? - Плохо, - вздохнул он. - Отставку получил старый солдат. Никому теперь не нужОн. - Что это Вы, Григорий Пахомыч! – возразила Натали. – Граф очень ценит Вас и заботится, чтобы Вы не перетруждались. - На что мне такая забота, - заворчал Григорий, усаживаясь на стул рядом с рабочим столом. – Я за ними столько лет ходил и не перетрудился. Маленьким были таким сорванцом, что токмо и гляди, чтобы чего не набедокурили. И теперь не переломлюся, если помогу сюртук надеть или сапоги начищу. Где это видано, чтоб барин без камердинера обходился? Натали оставила работу и присела на низенькую скамейку у ног Григория, поглаживая его когда-то сильные, а теперь сухие и сморщенные руки. - Вам без него тоскливо? – спросила она старика, заглядывая снизу ему в глаза. - Тоскливо, Наташа, - признался Григорий. – Он же мне как дитё рОдное. Да и ты, гляжу, тоже по нём убиваесси. - Это так заметно? – Натали опустила глаза. - Как кому. А я-то вижу, - подтвердил старик. – Да и он на тебя исподтишка заглядывается. - Он много на кого заглядывается, - Натали встала и принялась сердито выбивать тесто на столе. Григорий огладил бороду, спрятав в ней усмешку, и поднялся навстречу вошедшему в кухню барину. Натали усердно месила тесто, шлёпая комок о стол, и продолжала с раздражением говорить с Григорием, который поклонился барину и по его молчаливому знаку покинул кухню, стараясь как можно тише наступать на протез. - Это совершенно не имеет значения, что я чувствую к Николаю Ивановичу, - разговорилась Натали, решившись хоть раз выплеснуть накопившуюся боль в разговоре с надёжным человеком. – Барин ваш, как ребёнок. Вот нажалуюсь на него Пелагее, что он её примочки забросил, ногу не бережёт. А я ведь вижу, что хромать сильнее стал. Молчите, Григорий Пахомыч? Конечно, что тут скажешь! Граф ведь вообще никого не слушает. - Гм… - произнёс Николай, испытывая неловкость, оттого что невольно подслушивает её тираду. Но девушка, увлечённая своей исповедью, подумала, что это Григорий с ней соглашается, и продолжала: - Все барышни в округе от него без ума, соседи пари заключают, кому же это сокровище достанется. А он и сам не знает, чего ему хочется. - Знаю, - шепнул ей на ухо Николай и одним движением развернул её за плечи к себе лицом. Натали даже охнуть не успела, как её губы оказались в его плену. Только через несколько мгновений она осознала, что это граф и что он слышал всё, чем она делилась со старым дядькой. Она уперлась руками ему в грудь, пытаясь оттолкнуть его от себя, но граф только сильнее сжал руки и принялся целовать её крепко, до боли, словно утверждая свою власть над ней. И это продолжалось до тех пор, пока она не обмякла в его руках, перестав сопротивляться. Тогда только он освободил её губы, но продолжал удерживать девушку, глядя в глаза и восстанавливая дыхание. - Стыдно подслушивать, граф, - упрекнула его Натали. - Зато весьма познавательно, - усмехнулся Николай без тени смущения. – И потом, я пытался обратить на себя внимание, но Вы были увлечены… э-э… перечислением моих недостатков. - И много Вы услышали? - Достаточно. - Достаточно для чего? - Главным образом, чтобы понять, что Вас волнует моя рана. - Что ещё Вы поняли? - Что Вы ревнуете. И от всего этого я в восторге. Николай наклонился, чтобы поцеловать её снова, но девушка выскользнула из его рук и взяла чистое полотенце: - У Вас сюртук в муке. - Мне это безразлично. - Благородные гостьи ненароком могут подумать, что граф Полынский… - Что? - С кухаркой целовался. - Граф Полынский, действительно, целовался с кухаркой, - улыбнулся Николай. – И намерен продолжать это занятие при каждой удобной возможности. - Что Вам понадобилось на кухне? – спросила Натали, отойдя к печи и оставив без ответа его последние слова.