- А зачем избу разобрали, она же целая была? - Хнычиха приказала. Видать, она знает, зачем. - Почему же… - начал было Адам, но тут старуха вскочила и направилась прямо к нему. Мужики в испуге расступились, и Адам остался со странной бабкой лицом к лицу. С минуту все наблюдали, как Хнычиха сверлила взглядом лицо юного Берга, но в глазах Адама читалось только любопытство, и ни тени испуга. - Ангельская душа, - проскрипела она наконец, тыча корявым пальцем ему в грудь. – Много забот на себя примешь, много людей спасёшь. Иди, выручай девку, пока не поздно. Старуха отвернулась от Адама и поспешила к своему прежнему месту. Адам побежал за ней и схватил за руку: - Вы говорите о мадемуазель Натали? Как я могу ей помочь? Хнычиха выдернула свою ладонь и заворчала себе под нос, но от Адама избавиться было непросто. Он снова обогнал её и заглянул старухе в глаза: - Что я должен делать? Но старуха жутковато засмеялась беззубым ртом: - Грибков набрали! Грибочки-то вкусные! В ложкУ выросли. Адам отшатнулся и замер, наблюдая, как бабка снова усаживается на землю и вытягивает ноги; через несколько мгновений он широко улыбнулся и, сорвавшись с места, бросился бежать в сторону барской усадьбы. - Спятил малый, испужался, видать, - сочувственно прошептала какая-то баба. Через полчаса Адам на взмыленной лошади догнал графа Полынского уже у моста. Николай ехал на станцию узнать, не слышно ли чего нового о пропавшей девушке. Ещё больше, чем неведения, он боялся новостей, потому что найденное на третий день деревянное ведро, раздавленное конским копытом почти в двадцати метрах от воды, явно свидетельствовало о том, что Натали не по своей воле покинула горящую деревню. Узнав в приближающемся всаднике сына своего управляющего, Полынский придержал коня. Адам ещё издали крикнул: - Господин граф! Надо ехать в Змеиный лог. Полынский сей же час поворотил назад и поскакал за Адамом, даже не спрашивая, зачем. Он готов был уцепиться за любой след, и ему даже в голову не пришло, что юноша сейчас может говорить о чём-то другом. - Когда мы с Танюшей возвращались с грибами, - объяснял по пути Адам, - видели Маню. Она шла в сторону Змеиного лога. Я ещё тогда подумал, что страшно девушке одной в лесу гулять. Да и не ходит туда никто из деревенских: змей боятся. Мы тоже только по краю собирали… Ему не надо было объяснять, почему лесная прогулка Мани показалась подозрительной, ведь и в первый месяц после бегства Якова за ней негласно наблюдали, надеясь, что конюх свяжется с девушкой. Но тогда она ходила печальная, часто плакала тайком, но ничего необычного в таком её поведении не было. Но именно сейчас мысль о Якове как причине бесследного исчезновения Натали казалась самой разумной и вероятной. - Если он в логу, то, скорее всего, наблюдает за лесом со стороны села, - предположил Николай. – Надо ехать в обход и оставить лошадей подальше. Когда Николай с Адамом начали спускаться в Змеиный лог, время пошло уже за полдень. Солнце било в спину, и это обстоятельство играло им на руку. - Осторожнее по траве, - предупредил граф, оглядываясь на ноги Адама. – Сапоги бы тебе повыше. Но юноша уже съезжал вниз, скользя подошвами по траве и цепляясь руками за ветки жидкого кустарника. Шалаш они увидали случайно. Он был почти неразличим в зарослях орешника и ежевики, только узкая, еле заметная тропинка вела к его входу. Оглядевшись, Николай с удовлетворением понял, что другой дороги к шалашу нет. Молча двигались они с Адамом по тропинке, время от времени отцепляя от одежды ежевичные усы; до входа было метра четыре, а казалось, что они шли несколько минут. Внутри было темно и пахло подсохшей травой. Зажжённая Николаем серная спичка осветила на миг притоптанную траву, устилавшую землю, справа у стены расставленные на пожухлых листьях лопуха кружку, глиняную миску с деревянной ложкой, грязно-жёлтый глек, накрытый чистой белой тканью. У противоположной стены из такой же слежавшейся травы было устроено узкое ложе, на котором в беспорядке валялись куски белой ткани. Когда Николай зажигал вторую спичку взамен сгоревшей, он уже знал, что это такое. Адам тоже узнал в этих белых кружевных полосках остатки фартука, в котором Натали обычно готовила. Значит, в ту ночь она ещё не успела лечь спать и побежала на пожар прямо в кухонной одежде. Молодые люди вышли на свет и стали рассматривать находку. Фартук был второпях разорван на неширокие одинаковые полоски, небрежно скомканные и пропитанные свежей алой кровью. С первого взгляда было видно, что нескольких полос не хватает. Николай заглянул в шалаш снова, отыскивая ещё что-нибудь, но ни остальной ткани, ни следов борьбы не заметил. - Совсем свежая, - высказал Адам то, о чём сейчас оба думали. – Чья только? Николай сунул окровавленные тряпки в карман и стал пробираться обратно на поляну. Теперь он внимательно осматривал траву вокруг выхода из зарослей, двигаясь осторожно, но очень быстро. Адам вдруг представил его в армейской форме, пробирающимся по горам, прячущимся между камней, выслеживающим коварных горцев. На мгновение он усмехнулся своим фантазиям, ведь графа, скорее, можно представить на коне и в драгунском мундире. С другой стороны, что вообще известно мальчишке о службе в армии, особенно на Кавказе?! Но то, что Полынский легко читает следы и безошибочно движется в нужном направлении, было понятно даже тринадцатилетнему Адаму. Вдруг Николай резко остановился, дав знак спутнику, и тут же они услышали фырканье лошади за ближайшим кустом орешника. Адам готов был броситься на похитителя, кем бы он ни был, и вырвать Натали из его лап. Но к такой картине он был не готов. Породистая лошадь в хорошей уздечке пританцовывала на месте, недоумевая, почему её седок стал вдруг таким неуклюжим, что не может взобраться в седло; к тому же она чувствовала запах крови. Якова граф и Адам узнали тотчас, он держался за луку седла, стараясь попасть здоровой ногой в стремя, другая нога была перевязана белыми бинтами чуть выше щиколотки, и кровь уже просочилась через ткань. После нескольких попыток Яков судорожно схватился за гриву лошади, та всхрапнула и дёрнула головой, и беглый конюх свалился на траву и скорчился у лошадиных копыт. В ту же секунду Полынский был возле него. Яков, конечно, крупнее, и граф приготовился к схватке, несмотря на его ранение. Но перевернув парня на спину, встретил его полный отчаяния взгляд. - Барин… - прошептал Яков одними губами. - Что с тобой? Лихорадка от раны? – пытался выяснить Николай. - Змея, - так же беззвучно ответил конюх. - Сейчас тебя к Пелагее доставим, - подбодрил его Полынский. – Это была гадюка? Яков закрыл глаза в знак согласия. - С этим Пелагея справится – не в первый раз, - заверил Николай, - ещё на моей свадьбе плясать будешь. Несмотря на жгучую боль в ноге и начавшиеся уже судороги, сковывающие его тело, Яков глазами выразил удивление, смешанное с недоверием. Губы его шевельнулись, и по ним Николай прочёл имя Натали. - Где она? – умоляюще глядя в глаза Якову, спросил Николай. – Ради Христа, Яков, будь человеком, скажи, где Наташа! Яков пошевелил рукой, будто пытался показать направление, потом шевельнулись его губы, но из-за разлившейся по телу немоты он уже не мог ничего сказать. И только когда склонившийся над ним Адам спросил: «Она у Захарьина?» - конюх снова закрыл и открыл глаза. Николай в недоумении уставился на Адама, и тот пояснил: - У нас в уезде арабские лошади есть только у Вас и у Захарьина. Объяснение вполне удовлетворило Полынского, и он начал поднимать Якова с земли. Это было непросто: оцепеневшее в судорогах стоколограммовое тело могучего конюха, казалось, стало весить втрое больше. Вдвоём с Адамом им всё-таки удалось перевесить его через лошадиную спину перед седлом, Адам вскочил на лошадь и, прежде чем тронуться в путь, спросил: - Мне приезжать? - Нет, справлюсь, - и, посмотрев на начинавшие соловеть глаза Якова, Полынский добавил. – Позови его родителей и Маню. Может, придётся прощаться. Отца Никодима пригласите соборовать… Глава 21 -Вечер добрый, Николай Иванович! – Семён Проклович Захарьин излучал доброту и радушие. – Наконец-то Вы почтили старика своим вниманием. Граф Полынский церемонно поклонился, приветствуя хозяина дома. - Прошу меня простить, господин Захарьин: светская жизнь затянула. Всё балы да визиты, - многозначительно пояснил граф. - А для визита к соседу времени не нашли, - с улыбкой посетовал хозяин. - Простите великодушно, Семён Проклыч, - заговорщически понизил голос Полынский, - но у Вас как соседа есть один существенный недостаток. - Какой же? - Отсутствие дочек на выданье. - Ах, вот Вы о чём! – Семён Проклович от души расхохотался над шуткой графа. – Да, моя стариковская компания не идёт ни в какое сравнение с обществом очаровательных губернских барышень. - Да и уездных тоже, - добавил Николай. - Что там говорить, - поддержал Семён Проклович, - даже порезвиться с крепостными девками и то веселее, чем слушать нравоучения старика. - Признаться, Семён Проклович, - посерьёзнел вдруг Николай, - иногда мне всё-таки трудно обойтись без отеческого совета. - Всегда рад буду помочь по-соседски, - вежливо заверил его Захарьин. - В последнее время в моей жизни наступила тёмная полоса, - продолжал откровенничать Полынский. – Именно поэтому я в растерянности. Мне возможно посоветоваться разве только с Вами. Вы ведь не мечтаете пристроить мне в жёны одну из дочек. - Что верно, то верно, Господь благословил нас с супругой только единственным сыном. Он сейчас путешествует по Европе и, к нашему огорчению, делами поместья интересуется только тогда, когда кончаются деньги. Похвально, что Вы решили снова жениться и заняться хозяйством. - Я был ранен, пришлось выйти в отставку, - со вздохом пояснил Полынский. – Но на этом мои неприятности не закончились. - Да-да, слыхал о пожаре в Полыновке, - сочувственно закивал Захарьин. – Говорят, у вас там девка сгорела? - Пропала, - поправил Николай. – Представляете, весной конюх пропал, да такой талант! Теперь вот кухарка. Конюха, правда поймали: в логу прятался. Он, знаете ли, на каторгу за побег не шибко-то хочет. Я ему время дал поразмыслить, до утра. Так что завтра уже с полицмейстером и жандармами поедем её вызволять. - Вы полагаете, исчезновение кухарки и конюха связаны меж собой? – осторожно спросил Захарьин? - Я это наверное знаю, - заявил граф. – Да и конюх подтвердил, что ему известно, где похищенная девица. Сейчас он размышляет над тем, сознаваться ли, кто его прятал от законного владельца полгода и кто теперь помогает прятать Натали.