- Его сиятельство не давали подобного распоряжения. - Значит, его даю я. - Простите, сударыня, но, возможно, Вам стоит обсудить это с господином графом. Я уверен, что он прислушается к Вашему мнению. - Вы что, не слышите меня?! – ледяным тоном ответила Ирэн. – Всем известно, что я скоро стану хозяйкой этого дома. И я желаю гостиную в сине-золотых тонах. Зиновий Иванович хотел было сказать ещё что-то, но в это время в гостиную вошёл Николай, пропуская в дверях Натали. Они только что вернулись с конной прогулки и выглядели румяными и счастливыми. - Доброе утро, Ирина Фёдоровна, Зиновий Иванович, Адам, - поприветствовал всех граф. Натали сделала реверанс. Зиновий Иванович и Адам ответили на приветствие, при этом Адам незаметно подмигнул Натали и указал глазами в сторону Ирэн. - Очень хорошо, что Вы здесь, - обратился Полынский к управляющему. – Во время прогулки мы обсудили интерьер гостиной. Закажите обои цвета селадон с белым. И мебельную обивку на два тона темнее. - Вы осуждали интерьер с прислугой? – возмутилась Ирэн. - Бог с Вами, мадемуазель, я не видал Вашу горничную со вчерашнего утра. Я обсуждал это с Натальей Петровной. Адам, с трудом сдержав улыбку, вставил: - Николай Иванович, что если отделать гостиную в синих и жёлтых тонах? - Адам, - усмехнулся Полынский, - я ценю Вашу умную голову, она стоит четырёх моих, но у Вас совершенно отсутствует вкус. Окна выходят на восток. Представьте на этих стенах синие обои: после десяти часов утра здесь будет уютно, как в склепе. Не верите мне – спросите мадемуазель Муратову, наверняка, она обладает тонким художественным вкусом. Не так ли, мадемуазель? Ирэн при этих словах побледнела и промычала нечто неразборчивое. - А как Вы смотрите на большой портрет над камином? – не унимался расшалившийся Адам. Полынский внимательно посмотрел на него и предложил: - Давайте лучше попросим самоварчик и выпьем чаю, а то Вам сегодня приходят в голову совершенно бредовые мысли. - Чем Вам не нравится идея? Стена над камином как будто специально создана для портрета. - Только не для моего, - рассмеялся граф. – Не имею ни малейшего желания там поджариваться и коптиться. Это вычурно, господин Берг; лучше повесить туда какой-нибудь пейзаж. В гостиную вошёл лакей и доложил, что самовар подан. - Так быстро? – удивился Николай, на что лакей объяснил, что кухарка всегда держит горячий самовар к их возвращению с утренней прогулки. - Кстати, о кухарке, впервые подала голос Натали. – Она должна была родить ещё неделю назад, но почему-то перехаживает. Нельзя ли, граф, на время освободить её от работы? Я могла бы занять её место на некоторое время. - Мадемуазель, - улыбнулся ей Краевский, - в который раз напоминаю Вам, что Вы у меня не служите, а гостите. Зиновий Иванович легко найдёт временную кухарку, и мы не будем голодать, пока Акулина…гм… будет занята. - Простите, граф, - смутилась Натали. – Просто мне не терпится подержать на руках её малыша. У них с Прохором такие славные сынишки! Надеюсь, теперь Акулина подарит ему дочку. - Обсуждать дела прислуги, тем паче крепостных – это mauvais ton (фр.дурной тон), - прошипела Ирэн, ни на кого не глядя. Граф, повернувшись к ней, подчёркнуто вежливо поклонился: - Мадемуазель, я искренне сожалею, что наше общество не достаточно утончённое для того, чтобы Вы почтили его своим присутствием за чаем. С этими словами он сделал жест в сторону столовой: - Прошу, господа. Наталья Петровна, - и, больше не взглянув на разгневанную девушку, вышел. Глава 30 - Он унизил меня перед этим сборищем холопов! Он высмеял мой вкус! Он сказал, что не хочет видеть меня за чаем! – кричала Ирэн в комнате графини Лидии Львовны. – А этот мальчишка просто издевался надо мной! - Дорогая, - терпеливо увещевала её графиня, - если ты не хочешь настроить мужчину против себя, то не стоит показывать своего плохого настроения. - Какое ещё может быть у меня настроение, когда обещанный мне жених предпочитает какую-то французскую девку! Он забрал её с кухни, поселил в гостевой комнате рядом с моей, сломя голову бросается выручать её из бесконечных неприятностей, на которые она мастерица, каждое утро катается с ней по окрестностям. А я, благородная дворянка, вынуждена терпеть за столом его любовницу! - Ну-ну, милая! - графиня поморщилась при этих словах. – Я уверена, что до этого ещё не дошло. - Как Вы можете быть в этом уверены? - Поверь моему опыту: так далеко эти двое ещё не зашли. - Вот и хорошо. - Не думаю, что это хорошо, - не согласилась графиня. – Лучше бы он сделал её своей любовницей. Тогда через некоторое время она бы ему наскучила, как это было с его отцом и одной горничной в молодости. Но то, что он соблюдает в её отношении приличия, может означать… - Что? - Не знаю, - ушла от ответа графиня. – Я поговорю с Николаем о его намерениях. Нам уже давно пора возвращаться в свет, и лучше будет, если ты приедешь в Петербург невестой графа Полынского. - Да мы до Москвы два месяца доехать не можем, а в Петербург дай бог к весне поспеть! Полынский обсуждал с Адамом Бергом его будущую учёбу в университете, когда в гостиную вошла тётушка. Молодые люди встали, поприветствовав графиню, затем Николай извинился перед Адамом, собираясь уделить внимание родственнице. Берг откланялся. - Ты принимаешь много участия в судьбе этого юноши, Николай, - заметила Лидия Львовна. - Мы обсуждали его обучение. Я предложил Адаму поступать в Московский университет и жить в моём доме, в том числе и сейчас, когда он будет готовиться к вступительным испытаниям. - Николай, мне бы хотелось обсудить с тобой твоё будущее. Каким ты его видишь? Я ведь твоя ближайшая родственница, и мне оно небезразлично. - Тётушка, - широко улыбнулся Николай, - я вижу своё будущее счастливым и безмятежным. - Ты собираешься снова жениться? - Представьте, собираюсь, хотя ещё год назад и подумать об этом не мог. - Тогда почему ты тянешь со сватовством? Не говори только, что это из-за ремонта. Ирэн живёт в твоём доме уже… - А какое отношение к моей женитьбе имеет мадемуазель Муратова? – прервал её Николай. - Когда ты сделаешь ей предложение? - Никогда. Графиня в недоумении смотрела на племянника. - Николай! Как ты можешь? Я привезла её сюда… - Вот именно, дорогая тётя! Вы привезли её сюда, не спросив моего мнения. Я ехал домой после тяжёлого ранения с единственной мыслью об отдыхе и покое. А Вы навязали мне истеричную девицу, которую надо развлекать, водить на прогулки, созывать для неё гостей. Она ведёт себя в моём доме не как гостья, а как хозяйка. Она помыкает моими слугами, оскорбляет моих друзей. - Николай… - Нет уж, тётушка, дослушайте, раз уж я начал. Я молчал гораздо долее, надеясь на Ваш такт и знание людей. Но напрасно. Если мадемуазель Муратова имела планы стать моей женой и хозяйкой моих имений, то могла бы проявить хоть немного интереса к ним. А она не потрудилась даже запомнить имя управляющего и обращается к нему «эй, ты»! Графиня промолчала, склонив голову, как бы соглашаясь с ним. Николай между тем продолжал: - А Вы, милая Лидия Львовна? Вы поинтересовались, нужна ли мне вообще жена, или появление в доме другой женщины я сочту оскорблением памяти той, которую любил всю свою сознательную жизнь? - Прошло столько времени… - как бы оправдываясь, заметила графиня. - Прошло всего пять лет. И если Вы считаете, что это срок, достаточный для того, чтобы справиться со своим горем и жениться снова, то почему Вы не предположили, что женщина, способная составить моё счастье, уже нашлась? - Надеюсь, ты говоришь не о своей кухарке? – осторожно поинтересовалась графиня, сбитая с толку гневной отповедью всегда деликатного племянника. - Почему нет? – с вызовом ответил Николай. – Она умна, образованна, добра и внимательна. Красива, наконец. А главное – любит меня, а не то положение в обществе, которое я могу ей дать. - Откуда такая уверенность, Николай? Что если эта безродная девица спит и видит, как станет графиней?