- Если бы это было так, она стала бы ею четыре месяца назад, сразу после моего приезда. Дело в том, что это я сплю и вижу, когда она станет моей графиней, а она отказывается выходить за меня. - Ты уже сделал ей предложение? – удивилась Лидия Львовна. - И неоднократно, - признался Николай со вздохом. – Но она опасается, что мезальянс пошатнёт моё положение в обществе. А теперь признайте, тётя, похожа на искательницу титула и богатства женщина, которая мне за четыре месяца отказала пять раз? - Не похожа, - вынуждена была согласиться Лидия Львовна. – Но ведь она права, Николай. Любовь любовью, но и законы общества никто не отменял. Тебе нужна жена из твоего круга. Если тебе не по нраву Ирэн, я могу подыскать тебе другую девушку. - Тётушка, - ответил Николай, подумав. – Вы действительно можете оказать мне неоценимую помощь. - Я готова. Что нужно сделать? - Расскажите мне всё, что Вам известно, о Петре Павловиче Краевском. - О дяде Ирэн? Зачем он тебе? - Что Вы сказали? - Мне непонятно, зачем тебе знать о пропавшем без вести дяде Ирэн, если ты не собираешься на ней жениться. - Расскажите-ка подробнее. - Мать Ирэн, Нина Павловна, урождённая Краевская. Её брат Пётр пропал за границей много лет назад. Так что Ирэн – единственная наследница рода Краевских. - Поистине пути Господни неисповедимы! – рассмеялся Николай. - О чём ты? -Знаете, каково полное имя мадемуазель Натали? Наталья Петровна Краевская. Дочь Петра Павловича Краевского и его жены, урождённой Катрин Дюпре, дочери известного французского повара. - Не может быть! – воскликнула Лидия Львовна. – Чтобы Пётр Краевский женился на простолюдинке, иностранке?! - Тётя, - устало вздохнул Николай, - Вам вообще известно что-либо о слове «любовь»? - Ты уверен, что она не самозванка? - Лидия Львовна, дорогая! Девушка почти три года живёт в России, похоронила здесь деда, ухаживала за моим больным отцом и ни разу не предъявила своих прав ни на фамилию, ни на наследство. По её словам, она с матерью жила в Тулузе, отец бывал дома редко, но это были недели безмятежного счастья. Одиннадцать лет назад им сообщили о его смерти, и дед забрал их к себе в Париж. После смерти дочери месье Дюпре бросил довольно доходную работу и потратил все свои сбережения на то, чтобы доставить внучку в Петербург. Там они прожили несколько недель, и старик неоднократно пытался добиться чьей-то аудиенции. Но безуспешно. Из этого она сделала вывод, что родственники отца не пожелали принять её в качестве дочери Петра Краевского. Ничего не добившись, месье Дюпре повёз внучку в глубокую провинцию, прямо в имение моего отца, который принял их очень радушно и оставил гостить. Они подружились, и к Натали отец относился, как к дочери. Потом месье Дюпре настоял на том, чтобы работать на кухне, главным образом потому, что скучал по своему ремеслу. А уже после его смерти кухарить стала его внучка. У девушки не было контракта, она не получала жалование. Я предполагаю, что это именно Пётр Краевский указал когда-то месье Дюпре на отца как на человека, к которому он может обратиться в России в случае затруднений. - Этого не может быть, - возразила графиня. – Твой отец накануне стрелялся с Краевским и был серьёзно ранен. С чего бы Краевский стал поручать ему заботу о своей семье? - Это тоже имеет объяснение. Мой дядька Григорий, который тогда был камердинером отца, рассказал, что дуэль эта была чистой воды озорством, и даже ранение отца не испортило отношений между ними. Они по-прежнему оставались лучшими друзьями. Я полагаю, что дуэль стала отличным поводом для объяснения внезапного отъезда Краевского за границу, так, чтобы было похоже на бегство. - Но зачем?! – тётушка, поражённая потоком новостей, начала нервно обмахиваться веером. - Этого я пока не знаю, хотя некоторые предположения имеются. Сейчас важно другое: мадемуазель Краевская детально описывает внешность своего отца, и это описание совпадает с тем, каким его помнит Григорий. Также у неё имеется шкатулка с украшениями, которые её отец дарил матери. Она утверждает, что они жили небогато, но и не нуждались, и уверена, что все эти украшения не имеют большой ценности. В большинстве своём это так и есть, но несколько драгоценностей по стоимости могут составить целое состояние. И среди них мужская галстучная булавка и кольцо с печатью. И если старый Краевский не подтвердит, что они принадлежали его сыну, то я в тот же день женюсь на мадемуазель Ирэн, - торжественно закончил Николай. Графиня была поражена его тирадой и не знала, что сказать. Наконец она обрела способность соображать: - В таком случае, Ирэн и Натали… - Кузины! – закончил за неё Николай. Графиня вдруг разразилась совершенно неприличным для светской дамы хохотом, который продолжался, с остановками, около пяти минут. Когда же не осталось сил смеяться, она, вытирая со щёк и глаз слёзы, произнесла с довольной улыбкой: - Не понимаю, что я три года делала в Европе, когда здесь, в России, так весело! Я уже представляю лицо Ирэн, когда она услышит эту историю… Нет, пожалуй, я не смогу этого даже представить. И чопорная графиня совершенно по-девичьи фыркнула в ладошку, от чего даже стала выглядеть моложе. - Хорошо, Николай, - заключила, наконец, Лидия Львовна. – Если эта девушка благородного происхождения, да ещё из Краевских, то следует восстановить её права, и я с радостью благословлю ваш союз. Честно говоря, она мне давно стала нравиться. Такая живая и приветливая. Но что мне теперь делать с Ирэн? Николай присел напротив тётки и уже серьёзным тоном спросил: - У мадемуазель Муратовой неприятности? - О чём ты? - Тётя, я раскрыл перед Вами душу и сердце, будьте же и Вы откровенны со мной: почему понадобилось срочно найти Ирэн мужа? Она ждёт ребёнка? - Нет, - вздохнула Лидия Львовна. – Ирэн не беременна. Но она в крайне затруднительном положении. Кстати, именно это стало причиной её, как ты выразился, истеричности. Раньше она была намного покладистей. Поверь мне, я знаю эту девочку с детства, я ведь с института была дружна с её матерью. - Что же случилось потом? - Мне неловко об этом говорить. - Её обманул и покинул непорядочный мужчина? – предположил Николай, невольно уже проникаясь сочувствием к девушке, вспоминая, что наедине с ним она не была ни истеричной, ни капризной, разве что напряжённой. - Ещё хуже. Некоторое время она была фрейлиной императрицы, и на неё обратил внимание один очень высокопоставленный человек. - Понимаю: поползли слухи и понадобилось срочно прикрыть грех. Да только в Петербурге с такой репутацией жениха не найдёшь. А тут подвернулся я: давно не был в столице, вдовец, живущий в деревне. А горький сюрприз брачной ночи подсластит богатое приданое и перспектива многомиллионного наследства Краевских. - Прости меня, Николай, - еле слышно проговорила графиня. – На неё жалко было смотреть. Постоянные истерики, грубость с матерью, не то что со слугами. Девочка мечтала о службе при дворе и не подозревала, сколько грязи там увидит. Поверь, Николай, она не развратная и не циничная. Она не желала этих отношений и избегала их сколько могла. Но есть мужчины… которым не отказывают. - Из императорской фамилии, - догадался Николай. Графиня тяжко вздохнула, подтверждая его догадку. - Лучше бы у неё была любовная связь, - продолжила она через некоторое время. – Тогда бы девочка хотя бы знала, что расплачивается за удовольствие. А так… сначала постылый любовник, для которого она лишь очередная игрушка, потом – бремя слухов и насмешек. Было от чего испортиться характеру. - Лидия Львовна, - отвечал ей Николай. – Я сочувствую тому, что произошло с мадемуазель Ирен, понимаю, что она получила душевную травму, и никоим образом не осуждаю её. Но Вы и её родители напрасно пытаетесь решить проблему при помощи замужества. Брак прикроет грех перед обществом, но в нём не будет ни любви, ни уважения. Она будет несчастна. А обманутый муж будет вымещать на ней свою досаду. - Потому я и подумала о тебе, - призналась Лидия Львовна. – Ты всегда был добрым мальчиком, и я надеялась, что со временем ты смог бы её простить. А если и нет… ей нужен муж, тебе – наследник. По крайней мере, ты не обращался бы с ней жестоко. - Я понял Ваши мотивы, - Николай снова зашагал по ковру, - и не держу на Вас зла, тем более, на Ирэн. Мой московский дом почти готов, через пару недель в нём можно будет жить с комфортом. Предлагаю Вам отвезти мадемуазель Ирен в Москву, представить обществу. Сомневаюсь, что слухи дошли туда, а если и так, то за четыре месяца с её отъезда уже появились свежие новости. Очень надеюсь, что ей удастся восстановить своё спокойствие и самоуважение. Возможно, ей повезёт и она встретит своё счастье. - Я не ошиблась в тебе, Николай, - с облегчением выдохнула графиня. - Кстати, в доме будет также жить Адам Берг, и если мадемуазель Ирэн снизойдёт до общения с этим юношей, она найдёт в нём умного собеседника и преданного друга. Этот мальчик видит людей насквозь и тонко чувствует любую ситуацию, может дать ценный совет, как ни странно это слышать о человеке, которому недавно исполнилось четырнадцать лет. Посоветуйте своей протеже сдружиться с Адамом: она откроет для себя бесценное сокровище. Глава 31 Ирэн взглянула на стенные часы и в очередной раз вздохнула: даже минутная стрелка двигалась невероятно медленно, не говоря уже о часовой. До ужина ещё больше часа, а заняться совершенно нечем. Рукоделие она никогда не любила, учить кулинарному искусству девушку из аристократической семьи никому и в голову не приходило. Когда-то ей нравилось читать французские романы о роковой любви и прекрасных благородных разбойниках, которые на поверку оказывались скрывающимися принцами, князьями или, на худой конец, графами. Мечтала о блестящей карьере при дворе, втайне надеясь, как и любая барышня, что однажды на балу встретит своего возлюбленного, и любовь их будет невероятной и прекрасной. Романтические мечты потрепал уже первый день во дворце. Зависть, интриги, лесть, лицемерие –все эти «прелести» открывались для изнеженной барышни, выращенной строгой англичанкой-гувернанткой при полном равнодушии родной матери. Нину Павловну и до, и после замужества интересовала только одна персона – своя собственная. Светская жизнь была единственной её отдушиной. Ей она отдавалась с истовым рвением, тяжело пережив полгода вынужденного затворничества, связанного с рождением единственной дочери. Отец Ирину баловал, возмещая дочери, как мог, недостаток нежности. Девочка росла покладистой и спокойной, не доставляла никаких хлопот, поэтому все считали, что всё в порядке. Барон Муратов с супругой, вступив в договорной брак, быстро поняли, что совершенно друг другу чужие, таковыми и останутся. Их отцы некогда дружили, воевали вместе, поэтому Краевский не посмотрел на то, что титул будущего зятя ниже его собственного, но вот сама Нина Павловна простить этого не могла ни отцу, ни мужу. И если супруг ещё пытался наладить видимость добрых отношений, то она пресекала его попытки на корню. Вскоре они стали жить, умудряясь встречаться только на официальных раутах и приёмах, где требовалось их совместное присутствие. Предложение для дочери стать фрейлиной при дворе Его Императорского Величества Николая Павловича Романова баронесса восприняла как великую удачу и сразу же снабдила Ирочку целым арсеналом полезных советов о том, как вести себя во дворце. А когда дочь, растерянная, поделилась своей тревогой, вызванной настойчивым вниманием особы царской крови, потребовала без промедления принять ухаживания. - Но он же женат! – изумилась Ирэн. - А ты думала, он тебя в жёны присмотрел?! – цинично усмехнулась Нина Павловна. – Принцессой себя возомнила! Скажи спасибо своему деду за этот жалкий титул, что ты вынуждена носить. Ирэн ахнула, догадываясь, что именно ей предлагает мать. Дальнейший разговор не оставил уже никаких иллюзий относительно матери. В ужасе Ирэн проплакала всю ночь, к утру решив подать прошение об отставке и искать убежища в сильных отцовских объятиях. Но мать упредила её шаг, заявив, что этим она разрушит карьеру отца, а может, и жизнь. А вскоре отец вынужден был уехать за границу по делам службы. Вспоминая о семи месяцах отвращения и позора, Ирэн впадала в неистовство. Даже удалившись от двора, не могла не думать о том, что все вокруг судачат о ней. И – что самое ужасное – многие завидуют! Чему?! Одна из фрейлин, ровесница Ирэн, так прямо и заявила, что была бы не прочь родить ребёнка, а то и двоих от одного из многочисленных кузенов Императора. «Говорят, он готов признать незаконнорожденного сына от любой женщины, - оживлённо рассказывала девушка. – Но пока рождаются одни девочки. Он не занимается их воспитанием, но очень хорошо обеспечивает. Представьте, что кому-то повезёт родить ему наследника!» Ирэн «везение» настигло на пятом месяце тягостной связи. Целую неделю она, сказавшись больной, рыдала в отведённой ей комнате. И как горячо молилась, призвав на помощь все три доступные ей языка, когда благодарила Бога за то, что недомогание не оказалось беременностью! Сейчас, просиживая время в гостиной одного из поместий графа Полынского, Ирэн в очередной раз с тоской спрашивала себя, что она здесь делает. Как только мать поняла, что дочь ничем уже не может быть полезна ей при дворе, сразу же принялась подыскивать ей мужа. Это оказалось задачей непростой: о щекотливом положении мадемуазель Муратовой не сплетничал только немой, даже за пределами дворца. Всё-таки матушка, ценой невероятных усилий и связей, добыла целых трёх кандидатов. Престарелый генерал Манишевич, имевший двух дочерей-близнецов от первого брака, которые были одиннадцатью годами старше самой Ирэн, и мечтавший обзавестись наследником мужского пола. Проигравшийся в пух и прах охотник за приданым Георгий Яковлев, единственными достоинствами которого, да и то временными, были его молодость и потрясающая красота, коими он беззастенчиво пользовался. А также девятнадцатилетний наследник одного из грузинских князей, фамилию которого Ирэн даже не смогла запомнить, равно как не помнила и его лица – одного из многих влюблённых в красавицу-фрейлину восторженных мальчишек, на которых она не смела даже глаз поднять. Услышав этот «золотой» список, всегда покорная Ирэн впервые устроила матери истерику с обвинениями и швырянием предметов, заявив, что до возвращения отца замуж выходить не собирается. А барон должен вернуться из своего посольства только к концу года. Матушка пыталась было надавить на оказавшуюся строптивицей дочь, но один из женихов вовремя напомнил, что перед свадьбой не мешало бы оформить все обязательства по приданому, а подобными полномочиями баронесса не обладала. Пришлось смириться и тянуть время. Подарком небес стало возвращение из заграничного путешествия давней приятельницы – вдовствующей графини Лидии Львовны Полынской, в чьи матримониальные планы в отношении племянника Ирэн вписалась как нельзя лучше. Только самого племянника об этом не спросили. И в результате – четыре месяца ожидания предложения и страха разоблачения. Ирэн сама удивлялась, что графиня так терпелива с ней, несмотря на поведение, от которого девушке иногда самой хотелось дать себе затрещину. Приходилось заставлять себя быть остроумной и томной в присутствии мужчины, который тебя терпит только из вежливости. Стараться завладеть его вниманием, когда слепому видно, как горят его глаза при упоминании другой женщины. Поначалу это раздражало Ирэн, потом стало восхищать. В первое время она видела в Полынском лишь желанную добычу, ведь это действительно достойный кандидат в мужья, даже в лучшие времена, а уж сейчас – о таком можно только мечтать. Но чем больше она общалась с графом, тем сильнее завидовала безродной кухарке, которой посчастливилось узнать любовь такого верного, благородного, великодушного мужчины. И тем более удивляло Ирэн, что при всём своём восхищении она не чувствовала себя влюблённой в графа. Видимо, обстоятельства их знакомства сложились таким образом, что в тот момент она не была готова к романтическим увлечениям. Тем лучше для неё и для графа. С самых первых дней ей стало ясно, что брачного предложения от него она не дождётся, и она делала всё, чтобы он не чувствовал себя обязанным. Благо, стервозное поведение она отработала ещё на матушке. Всё указывало на то, что со дня на день Полынский объявит своей невестой эту девчонку с кухни, бойкую, острую на язык, дерзкую и любознательную. И такую светлую, наполненную до краёв любовью к людям. Наблюдая однажды, как Натали возится с дворовыми детишками, Ирэн вздохнула, увидев, каким взглядом смотрят они на кухарку: с восхищением, нежностью, граничащей с благоговением. И тут же ей вспомнился точно такой же взгляд, только направленный на неё саму, и не карий, а небесно-синий… Размышления Ирэн прервал сам граф, появившийся в гостиной. Он уже был одет к ужину. К этому времени девушка твёрдо решила не злоупотреблять более гостеприимством и терпением достойного человека и не мешать его счастью с любимой.