- Я ждала Вас, граф, чтобы переговорить о весьма важном для меня деле до того, как все соберутся к ужину, - ответила Ирэн на замечание Полынского о том, что он не ожидал застать её здесь так рано. - Слушаю Вас, мадемуазель, - в голосе графа и в его взгляде Ирэн впервые за всё время заметила искреннее участие, а не просто вежливое внимание. - Граф… - начала она, но не выдержала больше светского тона. – Николай Иванович… Я хотела бы сердечно поблагодарить Вас за гостеприимство и терпение к навязанному Вам обществу. За то, что дали мне возможность провести некоторое время среди людей, способных на искреннюю доброту к нуждающимся, независимо от их положения. - Что с Вами, Ирина Фёдоровна? – озадаченно спросил Полынский. – Отчего Вы так неожиданно засобирались уезжать? Неужели не можете простить мне грубой выходки в этой гостиной? - Это было весьма забавно, - улыбнулась Ирэн. – Я всё гадала, насколько достанет Вашего терпения. - Я солдат, и привык не давать воли своим чувствам, - объяснил Николай, понимая уже, что именно сейчас он впервые говорит с настоящей Ирэн. - А господин Берг? Плут! – засмеялась девушка. – Через несколько лет он будет разбивать девичьи сердца по одному на завтрак и обед, и два – на ужин. - Вижу, сегодня Вы настроены на откровенный разговор, - заметил граф. - Да. И хочу успеть до того, как здесь появятся Ваши тётушка и невеста. - Вы уже всё поняли? - Николай Иванович, неужели Вы думаете, что я всерьёз поверила, будто Вы затеяли все эти преобразования ради меня? Подобные заблуждения оставьте Лидии Львовне. - А Вы талантливая актриса, - признал Полынский. - Увы, - горько усмехнулась Ирэн. – Должно быть, теперь мне только в актрисы и дорога. - Жизнь не кончена, Ирина Фёдоровна, только потому, что однажды Вы столкнулись с человеческой подлостью, - заверил граф. Ирэн побледнела: - Вам что-то известно обо мне? - Известно, - подтвердил граф, - и я не считаю это поводом отказывать Вам в уважении. - Вы второй человек, который говорит мне нечто подобное, - глядя ему в глаза, ответила она. - Вот видите, нас уже трое. - Кто-то ещё знает о моём позоре? Графиня, да? - О Вашей беде, мадемуазель Ирэн, - поправил Николай. – Вам нечего стыдиться: есть ситуации, в которых от нашей воли зависит мало. - В моей воле было хотя бы умереть, - призналась Ирэн, удивляясь, что не испытывает неловкости, обсуждая с посторонним мужчиной столь интимные подробности своей жизни. - К счастью, Вы этого не сделали. Вы умная женщина, мадемуазель Ирэн. А после пережитого испытания – ещё и сильная. Вы заслуживаете счастья, и однажды оно Вас отыщет. Поверьте моему опыту. - Благодарю Вас, граф, - в глазах Ирэн стояли слёзы. – Я желаю счастья Вам и Вашей удивительной Наташе. Она ангел. Только не пускайте её ко двору: там ангелам ломают крылья. Передайте ей мои сожаления, скажите, что я никогда больше не появлюсь в её жизни. - Я бы хотел обратного, мадемуазель, - возразил граф. – Не только Вы нуждаетесь в помощи, но и моя невеста тоже. - Я готова помочь Вам и ей во всём, что от меня зависит. - В таком случае, позвольте пригласить Вас в кабинет. Очень важно, чтобы Вы посмотрели на некоторые предметы и ответили на несколько вопросов. А возможно, после этого Вам захочется прогуляться с нами до Петербурга. Глава 32 - Волнуешься? – поинтересовалась Ирэн, в последний раз поправляя ленту на шляпке кузины. - Очень, - призналась Натали, - Не знаю, как дедушка примет меня. Возможно, не поверит в наше родство. - Непременно поверит, - заверила Ирэн. – И дело даже не в вещах твоего отца. - В чём же? - Сама всё увидишь. В гостиную вошёл Полынский и, широко улыбнувшись, приветствовал девушек поклоном: - Наталья Петровна, Ирина Фёдоровна! Вы обе так прекрасны, что я не в силах решить, на ком остановить взгляд. Ирэн рассмеялась: - Ах, Николай Иванович! Вы лукавите, чтобы не обидеть меня. Но не трудитесь: у Вас всё равно не получится отвести глаз от моей кузины. Николай и не трудился. Натали раскраснелась под его восхищённым взглядом. Ирэн, не скрывая умиления, наблюдала за ними. Кто бы мог подумать ещё две недели назад, что девушки, считавшиеся соперницами в любви, так сблизятся, узнав о своём родстве! Ирэн словно подменили. Когда Николай высказал эту мысль тётушке, та только покачала головой: - Именно такой я её и знала до своего отъезда. - Пожалуй, в такую Ирэн я мог бы и влюбиться. Конечно, если бы моё сердце было свободно. Карета остановилась перед четырёхэтажным особняком недалеко от набережной Невы. - И на каком этаже живёт наш дедушка? – робко спросила Натали, окидывая взглядом огромное серое здание с белыми колоннами и львами у парадного подъезда. - На всех, - пожала плечами Ирэн. – Это его дом. В нём двадцать четыре спальни, не считая других комнат. Можешь выбрать себе любую. - Я должна буду жить здесь… - растерялась Натали и от волнения взялась за руку Полынского, словно ища защиты. - Надеюсь, что недолго, - улыбнулся Николай. – На новогодний маскарад во дворец Вы поедете графиней Полынской. Ирэн лукаво надула губки: - Как несправедлива жизнь! Только я нашла свою единственную кузину и подругу, как этот несносный граф собирается у меня её похитить! Но не надейтесь, Николай Иванович, я буду приезжать к вам в гости как можно чаще, пока не прикажете лакею не пускать меня на порог. - Лакей с Вами не совладает, Ирина Фёдоровна, - подхватил её шутку Полынский. – Против Вас придётся выставлять гвардейцев. Не меньше дюжины. - Ах, с ними ещё проще: надо только скромно улыбаться и хлопать ресницами. А ещё лучше – упасть в обморок. Натали не удержалась и рассмеялась в ответ на их пикировку. Именно этого и добивались Николай и Ирэн, чтобы отвлечь её от мыслей о скорой встрече с дедом. Не успели молодые люди подняться по ступенькам особняка, как дверь перед ними открылась, и их с поклоном встретил швейцар. Натали старалась не рассматривать всё, что встречалось им по дороге через анфиладу комнат, но это было почти невозможно. Единственная мысль, которая в эту минуту занимала её голову: «Где здесь можно жить?!» Роскошь и восхищала, и подавляла одновременно. Девушке захотелось оказаться в Полыновке, в комнатке с книгами на столе, где она провела более двух лет, наслаждаясь графской библиотекой. Мелькнула даже малодушная мысль о том, что лучше бы дед не признал её, и тогда она спокойно вернётся в дом графа, станет его женой… - Думаю, этот дом по наследству полагается тебе, - прервала её мысли Ирэн. – А титул перейдёт к твоему сыну: государь не позволит прерваться роду. - Какой титул? – рассеянно спросила Натали. Но ответить Ирэн не успела, потому как в это мгновение очередная дверь перед ними бесшумно раскрылась, и дворецкий громко и торжественно провозгласил: - Княжна Наталья Петровна Краевская! Баронесса Ирина Фёдоровна Муратова! Граф Николай Иванович Полынский! Ирэн с Николаем переглянулись, увидев потрясение на лице Натали. Но долго удивляться времени не оставалось, потому что впереди Натали увидела деда. Она представляла его себе грозным, напыщенным старцем. Таким он и был в первые несколько мгновений, пока не разглядел новоявленную внучку вблизи. Старик впился взглядом в её лицо и смотрел так с минуту, не мигая и всё более и более бледнея. Потом перевёл взгляд куда-то в сторону, и Натали не смогла удержаться, чтобы не сделать то же. Выражение её лица сделалось точно таким, как у её деда, когда она встретилась взглядом… с самой собой. На портрете были мужчина и женщина. Его Натали узнала сразу: дед был легко узнаваем даже через сорок с лишним лет после написания портрета. Женщина же, изображённая рядом с ним, отличалась от Натали только причёской, старомодной одеждой и более светлым оттенком волос. А вот черты лица, глаза… Девушка снова взглянула на мужчину на портрете, повернулась к Николаю. Тот, словно ожидал этого, тотчас протянул ей открытую шкатулку. Натали не тронула документы, удостоверяющие брак её родителей и её рождение; из всего, что там было, она взяла только два предмета, затем снова бросила взгляд на портрет и достала ещё один. Зажав всё это в руке, девушка приблизилась к старику на несколько шагов и замерла в низком реверансе. Любому, кто бы мог наблюдать эту сцену со стороны, она показалась бы весьма странной, так как проходила в совершенном молчании. И только когда старый князь поднял девушку за руку и увидел на её ладони свою галстучную булавку с рубином, изумрудную брошь покойной супруги и кольцо-печать с гербом своего рода, из груди его вырвался не то стон, не то хрип… ⃰ ⃰ ⃰ - Слышала бы ты, Наташа, какой разнос устроил дедушка моей maman! – довольно ухмыляясь, рассказывала Ирэн. – Я не удержалась и остановилась у двери кабинета. - Стоило ли? – нахмурилась Натали. – Теперь она ещё сильнее будет меня ненавидеть. - Не беспокойся об этом. Мою мать всегда интересовали только деньги. Дедушка выписал ей чек, и теперь она на полгода уедет за границу. Это же невероятно: сколько раз твой французский дед приходил в этот дом, и она всегда говорила, что князь болен и никого не принимает. Почему вы всё-таки не дождались тогда, пока она уедет? - У нас почти не оставалось денег. - Проклятые деньги! Из-за них моя мать просто помешана! – воскликнула Ирэн. – У моего отца столько средств, что не потратить и за три жизни, а она ворчит из-за каждого благотворительного взноса. Правда, теперь всё реже, потому что отец жертвует тайком.