– У нас есть еще и Павел? И какое он имеет отношение ко всей этой истории? – Отношение, – фыркнул Андрей, – вы лучше спросите, какое отношение было к Павлу у Игоря Владимировича. – Я так понимаю, в бильярд Оксанин поклонник играть не умеет, – предположил Лунин, вновь упираясь щекой в подставленную ладонь. – Он вообще ничего не умеет, – от возмущения Андрей чуть не выпрыгнул из кресла, – он у нас, видите ли, художник. Художник от слова «худо». Что-то малюет, но так худо, что его художества никто не покупает. Может, конечно, чего и берут, но за такую цену, что дай бог, чтоб на новые краски хватило. – Вы думаете, после смерти Игоря Владимировича картины Павла станут пользоваться большим спросом? – Что? – Андрей изумленно уставился на следователя. – Не понимаете? – усмехнулся Илья. – Вот и я не понимаю, какая связь между художествами жениха Оксаны и смертью вашего тестя. – Все дело в квартире. Игорь Владимирович грозился отобрать у Оксанки квартиру. Оксана, кажется, это было года три назад, тоже собиралась замуж. Она и до этого уже была замужем два раза, но с теми мужьями благополучно разошлась. И вот нашла себе третьего. – Не Павла, – уточнил Лунин. – Не Павла. Тот был Петр. Забавно ведь, – Андрей с усмешкой взглянул на Лунина, – Петр, Павел. А Ксюшка прям Петропавловская крепость. – И что случилось с Петром? – не оценил юмора собеседника Илья. – А что с ним могло случиться? – вновь усмехнулся Андрей. – Не оценил он, дурачок, своего счастья. Игорь Владимирович ведь Оксанке по случаю свадьбы квартиру подарил, причем не абы какую. Четырехкомнатная, на Грибоедова, уже с ремонтом. Золото, а не квартира. Формально, конечно, он ключи прямо на свадьбе собирался вручить, но на самом деле он еще за пару месяцев до торжества Ксюшке один комплект выдал, чтобы она там все могла под себя обустроить, ну и потом, после самой свадьбы уже, туда сразу с муженьком и отправиться. Так сказать, брачная ночь в брачном гнездышке. И представляете, что вышло? За несколько дней до свадьбы Оксанка застает Петрушу с поличным, как он развлекается с какой-то девицей, причем, если не ошибаюсь, ее же подругой. Уж не знаю, как она его выследила, но по итогу свадьба накрылась медным тазом, Петруша исчез с линии горизонта, ну а квартира осталась в Оксанкином распоряжении. Улавливаете смысл? В распоряжении! Ключики-то папаша ей отдал, а по документам квартира за ним числилась. Я вам так скажу: Игорь Владимирович, он только при мне пару раз на эту тему разговор заводил, что, мол, квартира к свадьбе была подарена, а ей одной такие хоромы вроде как вовсе ни к чему. Причем было все так, с усмешкой, непонятно, насколько серьезно, но Оксанка каждый раз бесилась, прям жуть. Потом, когда Павел нарисовался, Игорь Владимирович потребовал, чтобы его с ним познакомили. Я сам при этом знакомстве не присутствовал, но знаю, что что-то у них пошло не так, разругались до такой степени, что старикан заявил, что больше ноги его не будет в Ксюшкиной квартире, пока там этот шаромыжник ошивается. Точно, так он его и назвал, шаромыжником. А если, мол, у них до свадьбы дело дойдет, то он и вовсе квартиру изымет. С тех пор уже больше года прошло, так ничего и не поменялось. Оксанка не хочет со своим Пикассо расставаться, а папаша никак ультиматум не отзовет. Что называется, стороны ведут позиционную борьбу. Вели, точнее. – Все равно непонятно. – Лунин облокотился о стол второй рукой и теперь упирался подбородком в сплетенные пальцы. – После смерти Фильченко квартира в собственность Оксаны автоматически не перейдет, точнее, наоборот, она достанется Яне. – С Яной ей в любом случае вопрос будет решить легче, – пожал плечами Андрей, – мне кажется, та сама заинтересована, чтобы каждому бросить кость, а потом уже больше никогда никого не видеть. – Может быть, – согласился Илья. – А вам, Андрей Львович, вам тоже будет легче решить вопрос с Яной? Или вы полагаете, что со смертью Игоря Владимировича вопрос долга на повестке дня уже не стоит? – А разве не так? – Андрей вновь начал стремительно бледнеть. – Расписку я не писал, никаких документов о долге нет. И потом, азартные игры – разве это законно? – Вы не представляете, – кивнул Лунин, – и я сейчас задаюсь тем же вопросом. – И что? Вы же юрист, вы должны знать. Илья с удовлетворением заметил, что сидящий перед ним человек вновь начинает покрываться испариной. – Идите, Андрей Львович, – Лунин кивнул, указывая на дверь, – и пригласите, пожалуйста, ко мне Оксану Игоревну. В одиночестве Лунин пробыл не более минуты. Оксана, широко распахнувшая дверь кабинета, молча прошла к креслу, удобно устроилась в нем и лишь потом, смерив Илью оценивающим, настороженным взглядом, поинтересовалась: – Интересно, почему последней вы беседуете именно со мной? Лунин уже открыл было рот, намереваясь высказаться в том духе, что в любом случае кто-то должен был оказаться последним, но почему-то изо рта посыпался совершенно другой, неожиданный даже для него самого, набор слов. – Вы же умная женщина, Оксана Игоревна, – Илья одарил собеседницу максимально дружелюбной улыбкой, к сожалению для него, так и оставшейся без ответа, – а с умным человеком всегда лучше побеседовать напоследок, так сказать, подводя итоги. – Запахните его обратно, – хмуро отозвалась Оксана. – Кого? – не понял Лунин. – Свой павлиний хвост, который вы тут передо мной распушили. В женихах, думаю, вы уже в курсе, я не нуждаюсь, секс вам тоже не светит. Заметив, как брови Лунина удивленно поползли вверх, Оксана посчитала нужным добавить: – Что вы так смотрите? Мне толстые мужики никогда не нравились. Так что, если вы решили таким макаром меня обольстить, то считайте, что попытка провалилась. Высота не взята. Лунин бросил тоскливый взгляд в сторону подоконника, где за плотными полосками жалюзи стоял пустой фужер из-под коньяка, затем убрал локти со стола и постарался выпрямиться, максимально расправив плечи. – Оксана Игоревна, давайте попробуем начать наш разговор еще раз. – Мысль о том, что он может на время следствия отправить всех отпрысков благородного семейства в следственный изолятор, придавала Илье сил, вполне достаточных для того, чтобы не перейти на крик. – Я – следователь Илья Олегович Лунин. Я буду задавать вам вопросы, касающиеся произошедшего вчера в этом доме преступления, а вы будете мне на эти вопросы отвечать. Максимально честно, подробно и не отклоняясь от заданной мною темы разговора. – Обиделись? – Оксана тяжело вздохнула. – На меня часто мужики обижаются. Правда, она же никому не по нраву. Ладно, спрашивайте, какие у вас там вопросы накопились. – Итак, Оксана Игоревна, – Лунин уже успел прийти к пониманию того, по какой причине Оксана рассталась с двумя первыми мужьями, – постарайтесь вспомнить вчерашний вечер, а именно – последние пятнадцать – двадцать минут, перед тем как было обнаружено тело Игоря Владимировича. – А что там вспоминать? Все знали, что в десять будет салют. Перед этим мы всей толпой сидели в гостиной. Все понемногу выпивали. Хотя вру, не все. Андрюша уже изрядно налакался. Отец как объявил, что вечером он нам поведает нечто важное, так Андрей и начал одну рюмку за другой в рот закидывать. Так вот, минут за пять до начала салюта мы решили выйти во двор, чтобы смотреть удобнее было. Отец сказал, что он устал и побудет пока в своем кабинете. Помню, Егор еще пошутил, мол, не засни там. А то мы речь твою так и не дождемся. Отец только улыбнулся ему в ответ, у него, знаете ли, есть такая улыбка специальная, когда кто-то ему глупость говорит, он всегда в ответ так улыбается. И человек сразу понимает, что сказал глупость. Вот и в тот раз отец улыбнулся и пошел наверх, а мы все вывалили во двор. – Вы уверены, что все, никто в доме не остался? – Все, – Оксана небрежно махнула рукой, – я последняя выходила, передо мной Наташка своего дурачка пьяненького под руку тащила. Он на ногах еле держался. Уж не знаю, как он все это время потом выстоял. – А Красильниковы? – Это кто? – нахмурилась Оксана. – У нас таких отродясь не было. – Мария Геннадиевна и Николай Федорович, – терпеливо объяснил Лунин. – Ах эти, прислужки. Поняла. Эти уже во дворе были, видать, самые большие любители развлечений. – Хорошо, – кивнул Илья, – а во время фейерверка кто-нибудь в дом заходил, хотя бы ненадолго? – Никто не заходил, – решительно заявила Оксана, – это я вам точно могу сказать. Лунин, не ожидавший такой откровенной лжи, уже собирался было возмутиться, но собеседница его опередила: – Никто заходить не мог, потому как я сама в доме была. Я на крыльцо только вышла, чувствую, виски ломит. Думаю, чего мучиться, пошла обратно. На кухне аптечка есть. Не успела я таблетки найти, как за окном канонада началась. Я таблетки в рот, аптечку на место и бегом обратно, во двор. Голова головой, а салют глянуть всегда приятно. – Оксана неожиданно дружелюбно улыбнулась Лунину. – Вот, кажется, уже большая девочка, а все равно смотришь из раза в раз и насмотреться не можешь. Есть в этом что-то такое, даже не знаю, как сказать, что-то из детства. Голову в небо задерешь, смотришь, как там все сверкает, и на это время опять ребенком становишься. А потом все кончится, небо темное, опускаешь ты голову, смотришь по сторонам и понимаешь: батюшки, а детство-то давно кончилось. – Скажите, а когда вы вышли из дома, в это время все остальные были во дворе? – Илья задал вопрос, лишь убедившись, что лирическое отступление от темы разговора уже закончилось. – Не скажу точно, – Оксана пожала плечами, – они же не у крыльца стояли. Территория большая, все расползлись кто куда. Наверное, были. Куда им еще деваться? Илья разочарованно вздохнул. Расследование все больше заходило в тупик, точнее, если так можно было выразиться, оно заходило разом во множество тупиков и ни из одного из них пока не могло найти выход. – Хотя, подождите, – Оксана выставила перед собой указательный палец и ткнула им вперед в угрожающей близости от лунинского лица, – есть ведь еще одна лестница, в торце дома. Ей никто не пользуется, даже прислуга, но она есть. В свое время, когда Володя проектировал этот дом, он очень гордился, что сделал все по самым современным стандартам, в том числе и по безопасности здания. Они тогда с отцом еще спорили. Сами понимаете, еще одна лестница – это дополнительные затраты, да и место она прилично занимает. Но Володька тогда настоял, сказал, что по нормам для такой площади положена еще одна эвакуационная лестница. – И кто знал о существовании этой лестницы? – Кто знал? – Оксана удивленно посмотрела на Лунина. – Да все знали. Это же лестница, ее трудно не заметить. – Ну да. – Илья и сам понимал, что задал глупый вопрос. – Может быть, тогда у вас есть мысли, кто этой лестницей мог воспользоваться? – Кто? – Оксана вновь повторила вопрос, но теперь в ее голосе удивления не звучало. – Я сама себя это спрашиваю раз за разом. Если бы только я, выйдя из дома, повнимательнее посмотрела по сторонам, наверное, тогда я бы знала ответ. – Хорошо, – кивнул Илья, – у кого, по вашему мнению, мог быть мотив? – Мотив для чего? – Собеседница Лунина саркастически усмехнулась. – Мотивов, чтобы не любить отца, у всех было предостаточно. Может быть, почти у всех. Но, чтобы убить, – она покачала головой, – это уже должна быть не просто нелюбовь, это уже должна быть ненависть. Илья молчал, давая возможность женщине как следует собраться с мыслями. – Знаете, я достаточно равнодушно отношусь ко всем здесь присутствующим. И к обоим своим братикам, и к сестричке. На Яну и этих, как вы говорите, Красильниковых мне вообще глубоко наплевать. Но все же тыкать в кого-то пальцем и говорить, вот это убийца… – Старшая дочь Фильченко тяжело вздохнула, затем с сомнением взглянула на Лунина. – Знаете, если бы расследование вела я, то первым делом я бы присмотрелась к Наташе. – Почему именно к ней? – удивился Лунин. – Она очень гордая девочка. – Илье показалось, что в словах Оксаны прозвучало одобрение. – Мы все четверо если что и унаследовали от отца, так это амбиции и непомерное самомнение. Умом, к сожалению, папочка не захотел с нами поделиться, так что его не каждому из нас хватает для осознания даже того факта, что его не хватает. – Вы явно преувеличиваете, – горячо возразил Лунин. – Бросьте, – пренебрежительно отмахнулась от него Оксана, – я знаю, что говорю. И о них, и о себе самой. Я если и умнее моих никчемных родственников, то лишь в той мере, которой достаточно, чтобы понять эту нашу никчемность. На этот раз Лунин возражать не стал, решив дать собеседнице возможность высказаться. – Володька, наш старшенький, он у нас как бы архитектор и как бы дизайнер. Но основное слово тут «как бы». Насколько я знаю, этот дом – единственный серьезный проект, который он когда-либо делал. В Москве, сами понимаете, все серьезные заказы уходят к людям, приближенным к той или иной строительной группе, ну или к каким-то крупным чиновникам из мэрии. – У нас здесь не так? – полюбопытствовал Илья. – Так, – Оксана едва заметно усмехнулась, – везде так. И везде хватает своих губернаторов, вице-губернаторов и их протеже. Так что папа вряд ли мог Володьке в Москве чем-то посодействовать. Хотя, может быть, и мог, вы не представляете, с какими людьми он иногда в бильярд играл, но, как он сам говорил, у них не принято смешивать в одну кучу бильярдные шары и воздушные шарики. А воздушными шариками он называл любые проекты, которые не имеют гарантированного финансового обеспечения и гарантированной отдачи. Так что Володька в Москве занимается не столько проектированием, сколько дизайном загородных домов, но, с учетом его специфического чувства стиля, – она вновь усмехнулась, проведя пальцем по стеклу столешницы, – клиентура у него не шибко большая. Она немного помолчала, очевидно выбирая, кто из родных станет следующей жертвой ее откровенности. – Егор, тот такой же неудачник, как и старшенький. Единственное отличие в том, что Володя не понимает, отчего он никак не может добиться успеха, а Егор уверен, что во всех его бедах виноват брат. Хотя, возможно, он прав. Историю про возврат долга, думаю, вы уже слышали. – Было дело, – подтвердил Лунин. – Егор отучился в Москве на программиста, на пятом курсе он вместе с приятелем организовал фирму, которая занималась созданием компьютерных игр. За год они ничего путного так и не создали, а денег на технику да на зарплаты программистам потратили изрядно. Володька испугался, что фирма прогорит, и потребовал свои деньги обратно. – Оксана вздохнула. – В итоге партнер Егора выкупил его долю, а еще через несколько месяцев одна из их игр, работать над которой они начинали вместе, вдруг выстрелила и попала в топы продаж. Так что бывший компаньон в одночасье стал обеспеченным человеком, ну а Егор вернулся в Среднегорск и преподает программирование в местном политехническом институте. Ах да, эта шарашка уже лет двадцать как академия. – Печальная история, – сочувственно пробормотал Лунин.