– Ну а что, – Лунин пожал плечами, – думаю, они знают, как сделать так, чтобы дети не шумели на переменах. – Не говори ерунды, – мать пренебрежительно махнула рукой, – никто не знает, как сделать, чтобы они не шумели хотя бы на уроках. Они же не будут каждый день демонстрировать показательные выступления. – У вас еще и выступления были? – Да, очень интересные. Вышли десять мужчин, а с ними еще один. – Значит, одиннадцать. – Илья быстро произвел нехитрые вычисления. – Нет, – покачала головой Ольга Васильевна, – десять и с ними еще один. Эти десять были в шлемах и со щитами, прямо как средневековые рыцари, только мечи им, к сожалению, не дали, вместо этого дубинки были. Они построились в две шеренги, и каждый поднял над головой правую руку с дубинкой. Очень красиво было. Я даже сфотографировала на телефон. Тебе показать? – Нет, в другой раз, – отказался Илья. Мать обиженно поджала губы. – Зря, очень эффектная фотография. Потом тот мужчина, который был один, начал выкрикивать команды. Но это мне не очень понравилось, у него был голос такой, грубый, неприятный, могли бы эту роль дать другому человеку. Так вот, он этим своим грубым голосом как крикнет: «Палкой сверху, бей!» И тут же все разом шаг вперед сделали и дубинками махнули. Потом он опять крикнул, они вновь махнули. И так несколько раз. Знаешь, так они решительно все делали, и лица при этом у всех такие решительные в один миг стали. – Решительные – это как? – уточнил Илья. – Решительные – это когда они для себя уже все решили, – неожиданно серьезно ответила Ольга Васильевна. – Решили, что им надо всем так идти и палкой этой бить сверху. А если у них кто-то на пути окажется, я, например, то они все равно будут идти и бить. – Господи, мама, – вздохнул не ожидавший такого поворота в разговоре Лунин, – надеюсь, ты не собираешься становиться ни у кого на пути. – Я не собираюсь ни у кого на пути становиться, – Ольга Васильевна укоризненно взглянула на сына, – но я боюсь, вдруг они решат пойти там, где я уже стою, а я не успею отойти в сторону. – Мама! – с отчаянием простонал Илья. – Откуда только в твою голову приходят такие мысли? – Сынок, я же говорила тебе, мысли не могут приходить в голову. Они из нее должны выходить. Если, конечно, это твои собственные мысли. Лунин покачал головой, из которой в это самое время изо всех сил начала исходить мысль о том, что визит к матери чересчур затянулся. – Я, наверное, поеду, – Илья решительно отодвинул от себя тарелку, – мне еще с Рокси гулять надо, а то, говорят, к вечеру дождь будет. Выйдя во двор, Илья подошел к машине и обернулся. Найдя глазами окно матери, он помахал рукой и уловил в ответ едва заметное движение тонкой руки в окне девятого этажа. «Вот и лето прошло», – жизнерадостно грянуло откуда-то с противоположной стороны двора. Обернувшись вновь, теперь в другую сторону, Лунин увидел, как в доме напротив, на балконе второго этажа, крепкий мужчина лет пятидесяти размеренно поднимает на бицепс массивную, увешанную дисками штангу. «Только, только, только этого мало!» – раз за разом настаивала Ротару, и мужчина с покрасневшим от напряжения лицом и вздувшимися на шее и руках венами послушно выполнял еще повтор, а затем еще и еще. Илья представил себя, стоящего посреди тренажерного зала. Мощного, с такими же вздувшимися венами и огромными буграми мышц. Со штангой, послушно взмывающей вверх, а затем плавно опускающейся вниз. С гигантским, во всю стену, зеркалом, в котором отражается атлетичная и в то же время стройная фигура. Его фигура. Надо купить себе спортивный костюм, подумал Илья, садясь в машину. Только не сегодня. Как ни крути, из двух бутылок вина он выпил почти полторы, так что сейчас не самое подходящее время разъезжать по торговым центрам. Пора домой. Уж до дома он точно доберется без проблем, благо живут они с матерью всего в пяти минутах ходьбы друг от друга. Ходьбы! Интересно, за сколько получится добраться на машине? Заведя двигатель, Илья взглянул на часы и засек время. Две минуты спустя он уже заходил в подъезд своего дома, а еще через десять минут вновь вышел, уже успев сменить форму сотрудника следственного комитета на самые обыкновенные джинсы и легкую ветровку. Компанию Лунину, как и всегда во время его ежевечерних прогулок, составляла Рокси. Нагулявшись вволю, Илья вместе с болонкой уже направлялся обратно к подъезду, когда телефонный звонок оторвал Лунина от приятных воспоминаний о белозубой улыбке и необыкновенно милых ямочках на щеках случайно встреченной им на прогулке девушки. – Лунин, ты как там, бодр и весел? – Голос Зубарева звучал чересчур жизнерадостно для вечера четверга. – Что-то случилось? – Правая рука Лунина машинально коснулась кармана джинсов, в который он зачем-то переложил брелок от машины. – Что-то, – хмыкнул Вадим, – можно, конечно, сказать и так. Но, по-моему, это не «что-то», это нечто. Я так думаю, тебе на это нечто даже стоит взглянуть. – Что, прямо сейчас? До утра это никак не потерпит? – Тащиться куда-либо на ночь глядя, да еще в то самое время, когда кровь усиленно разгоняет накопившийся в желудке алкоголь по организму, совсем не хотелось. – «Это», может быть, и потерпит, – даже не видя лица оперативника, Илья отчетливо представлял, как тот ухмыляется, – а вот следственной группе работать надо. Так что к утру здесь ничего интересного не останется. – Ладно, давай адрес, – согласился Лунин, снимая «хайландер» с сигнализации. Выслушав Зубарева, Илья некоторое время стоял молча, уставившись в черноту асфальта у себя под ногами. – Так ты приедешь? – вывел его из задумчивости голос оперативника. – Да, скоро буду. – Илья распахнул дверь автомобиля и коротко скомандовал болонке. – Едем! Ехать было недалеко. Уже через пятнадцать минут Лунин въезжал в распахнутые настежь железные ворота, открывавшие доступ к вот уже не один год как заброшенной строительной площадке. Шесть или семь лет назад, сам Илья уже точно не помнил, на этом месте должен был появиться новый городской микрорайон, состоящий преимущественно из зданий малой этажности, а также нескольких таунхаусов. Поначалу строительство шло достаточно бойко, в первый же год, еще в мае, застройщик залил фундаменты будущих построек, уже к августу появились стены, межэтажные перекрытия, а в сентябре на четырех из восемнадцати строящихся домов уже вовсю монтировали стропильные системы. Холода, пришедшие в город на месяц раньше обычного, заставили свернуть работы уже в октябре. Что произошло потом, не знал никто. Генеральный директор, а по совместительству и владелец строительной компании, улетел встречать очередной, обещающий быть весьма успешным, новый год на Гоа, однако 11 января, вопреки ожиданиям сотрудников и партнеров, в Среднегорск он не вернулся. Все попытки связаться с пропавшим предпринимателем также оказались безуспешны. Еще более безуспешными остались попытки найти деньги, необходимые для продолжения строительства. Счета строительной организации, к удивлению оплативших полную стоимость жилья покупателей и вскоре появившихся в офисе компании следователей, оказались поразительно безденежны. Два счета были пусты полностью, а на третьем оставалась сумма, способная вызвать лишь недоумение у всех, кто смотрел на банковскую выписку. Тринадцать рублей, тринадцать копеек. Окончательно убедившись, что деньги были переведены удаленно, при помощи флешки с цифровой подписью директора, арестованного впопыхах главного бухгалтера через пару месяцев отпустили, а фирма перешла под контроль внешнего управляющего. Что происходило потом, Лунин не знал, но, судя по тому, что вот уже несколько лет на строительной площадке царили тишина и запустение, не происходило ровным счетом ничего. Кроме всего прочего, заброшенная строительная площадка была примечательна тем, что всего год назад, точно так же вечером, Лунин уже приезжал сюда. Только тогда вечер был холодным, ветреным и дождливым. Теперь же бетонные скелеты недостроенных зданий освещали мягкие розовые лучи закатного солнца. Во всем остальном за прошедший год ничего не изменилось. Все те же, разной степени готовности бетонные каркасы, разбросанные на территории в несколько гектаров и окруженные покосившимся забором из бетонных плит, все тот же разросшийся за лето бурьян между этими постройками, все тот же неподвижно застывший, словно памятник первостроителям города, башенный кран. Даже повод, по которому Лунин приехал на это, отнюдь не самое живописное, место был тот же, что и год назад. Илья остановился на выложенной бетонными плитами площадке, на которой уже стояли несколько автомобилей, украшенные характерными надписями и полосами, позволяющими идентифицировать их принадлежность к тем или иным ведомствам. Полиция, следственный комитет, скорая помощь, еще полиция. Группа мужчин, часть из которых была в форме, другая же часть в гражданской одежде, курила, с интересом поглядывая на вновь подъехавшую машину. Лунин прекрасно знал большинство людей, выпускавших в воздух табачный дым с таким сосредоточенным видом, словно глубина их затяжек и размеров устремлявшихся к небу серых колец могла повлиять на скорость раскрытия дела, ну или хотя бы просто на то, чтобы дело было раскрыто. Как только Илья, приказав Рокси оставаться на месте, выбрался из машины, от толпы курильщиков отделилась высокая фигура Зубарева. – Лунин, а ты тут каким макаром? Очевидно, по мнению майора, его громогласное любопытство должно было отвести от него все возможные подозрения в том, что это он вызвал на место преступления человека, никакого официального отношения к расследованию не имеющего, хотя, на взгляд Ильи, столь показательно изумляться Зубареву совсем не стоило. – Где тело, Вадик? Прищурившись, Илья вгляделся в сторону башенного крана. Массивный крюк висел абсолютно неподвижно, четко выделяясь на фоне золотисто-оранжевого предзакатного неба. – Что ты там пытаешься разглядеть? – Вадим с усмешкой проследил за взглядом приятеля. – Нет там ничего интересного. На этот раз все внизу. Пойдем покажу. – Веди. Илья хорошо помнил, как прошлой осенью из-за непрекращающихся порывов ветра крюк башенного крана раскачивался из стороны в сторону, а вместе с ним на ветру раскачивалась и голова убитой женщины, чье тело лежало в огромном, залитом грязной дождевой водой котловане. Тогда, спускаясь вниз по скользкой, расползающейся под ногами грязи, Илья чуть не напоролся на торчащую из бетонного основания арматуру. Год спустя ржавые штыри никуда не исчезли, они по-прежнему тут и там уродливо выползали из серой бетонной плиты, но сейчас при свете солнца большой опасности для Лунина они не представляли. – Тебе повезло, – оглянулся идущий первым Вадим, – вначале не разобрались, что к чему, прислали дежурную группу из района, а потом они поняли, что дело темное, стали звонить руководству. В итоге от областного УВД меня послали, а от вашей конторы вроде как Изотов подъехать должен, только его что-то найти никак не могут. Вот я и подумал, позвоню-ка я другу Илюшке, пусть он на это безобразие посмотрит. Может, чего у него в голове торкнет? – Что у меня должно торкнуть? – Илья осторожно спустился по узкой тропинке на самое дно котлована, посреди которого копошились несколько человек, закрывая своими спинами от Лунина то, ради чего он здесь, собственно, оказался. – Мало ли, – Вадим пожал плечами, – ты ведь тогда вел это дело. – Я тогда вел другое дело, – резко, чуть более резко, чем хотелось самому, отозвался Лунин. Обернувшись на приятеля, Вадим лишь удивленно хмыкнул и промолчал. Сделав еще несколько шагов, они почти вплотную приблизились к работающим на дне котлована людям. – Господа эксперты, – вновь нарочито громко рявкнул оперативник, – разрешите следователю взглянуть на жертву насилия. Трое мужчин одновременно обернулись на Зубарева и Лунина. Поправив сползшие на кончик мясистого носа очки, один из них удивленно спросил: – О, Лунин, разве тебя на это дело поставили? – Временно, – коротко ответил Илья, опускаясь на корточки рядом с лежащим на бетонной плите женским телом. Женщина была совсем другая, нисколько не похожая на ту, которую Лунин видел на этом же месте два года назад. Вместо черной юбки, из-под которой виднелись длинные стройные ноги, заканчивающиеся черными туфлями с острыми, словно куски арматуры, каблуками, на новой жертве были кроссовки и темные мешковатые джинсы. Серая футболка немного задралась и была видна узкая полоска живота – бледная кожа, обтягивающая расползшийся по бокам мешок жира. У убитой были явные проблемы с лишним весом, подумал Илья. Хотя, кто знает, может, лишний вес у нее был, а проблем с ним никаких и не было. Не все же стоят голышом перед зеркалом, разглядывая свои чрезмерно округлившиеся телеса. Никакой куртки или плаща на этот раз на жертве не было, в такую погоду это выглядело бы странно, соответственно, не было и капюшона, закрывающего голову жертвы преступления. Точнее, то место, где эта голова должна находиться. Ибо, как и год назад, головы у убитой женщины не было. Вернее, она была, но находилась примерно в метре от окровавленного обрубка, который когда-то, судя по всему совсем недавно, был женской шеей. Несмотря на то что ушедшее только вчера лето выдалось достаточно жарким, загаром лицо убитой покрыться так и не успело, а теперь, абсолютно обескровленное, оно белым пятном таращилось прямо на Лунина. – В этот раз он поленился на кран забираться, – прокомментировал Зубарев, как и Илья разглядывавший голову, насаженную на торчащий из бетонного фундамента прут арматуры, – зато и нам не придется. – Да уж, редкостное везение. Илья перебрался ближе к голове убитой. Ее серые, водянистые глаза были широко распахнуты, а на лице застыла гримаса ужаса, в последний миг жизни окончательно изуродовавшая и без того не самые привлекательные черты. – Во рту у нее смотрели? – Илья обернулся к стоящим в паре метров от него криминалистам. – Нет, – отрицательно покачал головой один из них, – сказали ничего не трогать до приезда следователя из областного. – Посмотри, – попросил Лунин. – Так ведь вроде сказали, Изотов приехать должен. – Мужчина подошел ближе и неуверенно взглянул на Лунина. – Посмотри! – более настойчиво повторил просьбу Лунин, заметивший на краю котлована приземистую фигуру в синей форме сотрудника следственного комитета. – Ну хорошо, – пожал плечами криминалист и кивнул напарнику: – Олежка, сделай пару кадров. – Нет там ничего, – предсказал Зубарев. – Ты что, не видишь, сережки на месте. И действительно, в ушах убитой женщины переливались длинные серьги – весело бликующие разноцветьем стекла гроздья винограда, – продающаяся на каждом углу недорогая бижутерия. Рука в латексной перчатке бесцеремонно коснулась бледного лица, оттянула вниз нижнюю челюсть, затем в рот убитой проникли средний и указательный пальцы. – Интересненько, – воскликнул эксперт, медленно вытягивая пальцы изо рта жертвы, – колечко, да еще с камушком. Олежка, сделай кадр! – Так, а что здесь у нас творится? – послышался резкий недовольный фальцет. – Я же сказал, до моего приезда ничего не трогать. Уж замуж невтерпеж? – Это я, – Лунин хотел было добавить «дал распоряжение», но под пристальным, неприязненным взглядом полковника так и не произнес фразу до конца. – Я вижу, Лунин, что это ты, – Изотов мрачно кивнул лысым черепом, – тебя вообще трудно не заметить. Понять трудно. – Что понять? – машинально уточнил Илья, краем глаза заметив, как Вадим, сунув руки в карманы и ссутулившись, пытается затеряться за спинами экспертов. – Как ты здесь оказался, – рявкнул полковник, – может, объяснишь? Или, – Изотов обернулся и быстро нашел взглядом оперативника, – мне это у твоего друга Зубарева спросить надо? – Что сразу Зубарев? – возмутился майор. – Я, между прочим, вообще не по вашему ведомству. Приехал следователь, я ему показал место преступления. Кто знает, может, вы где в сауне забухали, а Лунин вас подменяет. О том, что страдавший хроническим панкреатитом Изотов уже много лет не употреблял алкоголь, было хорошо известно всем присутствующим. – А ты, Лунин, тоже думал, что я забухал в сауне? – На лице полковника появилась ласковая, не предвещавшая Илье ничего хорошего, улыбка. – Может даже, я не с друзьями бухал, а с девочками? Как ты думаешь?